последнего перекрестка и никакого последнего шага к чему-либо. А поскольку
нет никакого последнего шага к чему бы то ни было, то не должно быть и
никакого секрета относительно любого момента нашей судьбы как светящихся
существ. Личная сила решает, кто может, а кто не может получить выгоду от
обновления. Мой опыт с окружающими людьми показывает мне, что очень мало
из них захотят слушать. А из тех немногих, которые захотят слушать, еще
меньше захотят действовать в соответствии тому, что они услышали. А из тех
немногих, кто хочет действовать, еще меньше имеет достаточно личной силы,
чтобы получить пользу от своих действий. Поэтому вся эта секретность об
объяснении магов выкипает до рутины. Вероятно такой же пустой рутины, как
и любая другая.
- Во всяком случае ты знаешь теперь о тонале и нагвале, которые
являются вершиной объяснения магов. Узнать о них кажется совершенно
безвредным. Мы сидим здесь, невинно разговаривая о них, как если бы это
была просто обычная тема разговора. Ты спокойно записываешь, как ты это
делал много лет. Пейзаж вокруг нас - картина спокойствия. Сейчас начало
дня, день прекрасен, горы вокруг нас создают нам защитный кокон, но нужно
быть магом, чтобы понять.
Которое говорит о силе Хенаро и его неуязвимости является самым
подходящим фоном для открытия двери, потому что именно это я делаю сегодня
- открываю для тебя дверь. Но прежде чем мы переступим эту черту,
необходимо честное предупреждение. Предполагается, что учитель должен
убежденными словами предупредить своего ученика, что безвредность и
спокойствие этого момента - мираж. Что перед ним находится бездонная
бездна и что если дверь открыта, то нет никакого способа закрыть ее вновь.
Он на мгновение замолчал. Я чувствовал себя легко и счастливо. С
места расположения дона Хенаро передо мной открывался захватывающий дух
вид. Дон Хуан был прав, и день, и пейзаж были более, чем прекрасными. Я
хотел стать озабоченным его предупреждениями и увещеваниями, но каким-то
образом спокойствие вокруг меня оттесняло все мои попытки, и я стал
надеяться, что он говорит только о метафорических опасностях.
Внезапно дон Хуан начал говорить опять.
- Годы тяжелого учения только подготовка к опустошительной встрече
воина с...
Он опять сделал паузу и взглянул на меня, скосив глаза и
усмехнувшись.
- ...С тем, что лежит там, за этой чертой, - сказал он.
Я попросил его объяснить, что он имеет в виду.
- Объяснение магов, которое совсем не похоже на объяснение, является
летальным, - сказал он. - оно кажется безвредным и очаровательным, но как
только воин откроется ему, оно наносит удар, который никто не сможет
отразить.
Он громко рассмеялся.
- Поэтому будь готов к худшему, но не торопись и не паникуй, -
продолжал он.
- У тебя совсем нет времени и в то же время ты окружен вечностью. Что
за парадокс для твоего разума!
Дон Хуан поднялся. Он вытер пыль и мусор с гладкого чашеподобного
углубления и очень удобно уселся спиной к камню и лицом к северо-западу.
Он показал мне другое место, где я мог удобно сесть. Я был слева от него
тоже лицом к северо-западу. Камень был теплый и давал мне ощущение
спокойствия и защищенности. День был теплым. Мягкий ветер делал жару
полуденного солнца более приятной. Я снял шляпу, но дон Хуан настоял,
чтобы я надел ее.
- Сейчас ты обращен лицом в сторону собственного места силы, - сказал
он. - это момент, который может защитить тебя. Сегодня тебе нужны все
зацепки, которые ты сможешь использовать. Твоя шляпа может быть одной из
них.
- Почему ты предупреждаешь меня? Что действительно произойдет? -
спросил я.
- Что произойдет сегодня, будет зависеть от того, достаточно ли у
тебя личной силы, чтобы сконцентрировать свое непоколебимое внимание на
крыльях своего восприятия, - сказал он.
Его глаза блеснули. Он казался более возбужденным, чем я его видел
когда-либо раньше. Я подумал, что в его голосе есть что-то необычное.
Может быть, непривычная нервозность.
Он сказал, что случай требует, чтобы прямо здесь, на месте
расположения моего бенефактора, он пересказал мне каждый шаг, который он
предпринял в своей борьбе за то, чтобы очистить и привести в порядок мой
остров тональ. Его пересказ был подробным и занял у него пять часов.
Блестящим и ясным образом он дал мне детальный отчет обо всем, что он
делал со мной со времени нашей первой встречи. Казалось, была разрушена
плотина. Его откровение застало меня совершенно врасплох. Я привык быть
агрессивным исследователем, и поэтому то, что дон Хуан, который всегда был
отвечающей стороной, освещал все точки своего учения в такой академической
манере, было также поразительно, как то, что он носил костюм в городе
мехико. Его владение языком, его драматические паузы и его выбор были так
необычайны, что я не мог их разумно объяснить. Он сказал, что в этот
момент учитель должен говорить с индивидуальным воином в определенных
терминах. Что тот способ, как он со мной говорит, и ясность его
объяснения, были частью его последнего трюка. И что только в конце все,
что он делал со мной, приобрело бы для меня смысл. Он говорил не
останавливаясь, пока не закончил весь свой пересказ, и я записал все без
всяких усилий со своей стороны.
- Позволь мне начать с того, что учитель никогда не ищет учеников. И
что никто не может распространять учение, - сказал он. - только знак
всегда указывает на ученика. Тот воин, который может оказаться в положении
учителя, должен быть алертным для того, чтобы схватить свой кубический
сантиметр шанса. Я видел тебя как раз перед тем, как мы встретились. У
тебя был хороший тональ, как у той девушки, которую мы встретили в городе
мехико. После того, как я увидел тебя, я подождал, точно так же, как мы
сделали с той девушкой той ночью в парке. Девушка прошла мимо, не обратив
на нас внимания. Но тебя подвел ко мне человек, который убежал,
пробормотав какие-то бессвязности. Я знал, что должен действовать быстро и
зацепить тебя. Тебе самому пришлось бы делать что-либо подобное, если бы
та девушка заговорила с тобой. То, что я сделал, так это что я схватил
тебя своей волей.
Дон Хуан обращался к тому необычному способу, каким он взглянул на
меня в день нашей встречи. Он фиксировал на мне свой взгляд, и у меня было
необъяснимое ощущение пустоты или онемелости. Я не мог найти никакого
логического объяснения для своей реакции и всегда считал, что после нашей
первой встречи я отправился его разыскивать только потому, что меня
озадачил этот взгляд.
- для меня это был самый быстрый способ зацепить тебя. Это
был прямой удар по твоему тоналю. Я сковал его, сфокусировав на нем свою волю.
Взгляд воина помещается на правый глаз другого человека, - сказал он.
- При этом воин останавливает внутренний диалог. Тогда нагваль
выходит на поверхность. Отсюда опасность этого маневра. Когда нагваль
наверху даже на короткое мгновение, то невозможно описать тех ощущений,
которые испытывает тело. Я знаю, что ты потратил бесконечные часы, пытаясь
подобрать объяснение тому, что ты почувствовал, и что до сегодняшнего дня
ты не смог этого сделать. Однако я добился того, что хотел. Я зацепил
тебя.
Я сказал ему, что все еще помню, как он на меня смотрел.
- Взгляд в правый глаз не является смотрением, - сказал он. - скорее
ты при этом насильно хватаешь что-то сквозь глаз другого человека. Другими
словами, хватаешь что-то, что находится за глазом. При этом действительно
испытываешь физическое ощущение, что удерживаешь что-то своей волей.
Он почесал голову, сдвинув шляпу вперед на лицо.
- Естественно, это только способ говорить, - сказал он. - способ
объяснять непонятные физические ощущения.
Он приказал мне перестать писать и посмотреть на него. Он сказал, что
собирается слегка схватить мой тональ своей волей. Ощущение, которое я
испытал было повторением того, что я ощущал в день нашей встречи и в
других случаях, когда дон Хуан заставлял меня чувствовать, что его глаза
касаются меня в физическом смысле.
- Но каким образом ты заставляешь меня чувствовать, что касаешься,
дон Хуан? Что ты в действительности делаешь? - спросил я.
- Нет способа в точности описать, что тут делаешь. Что-то вырывается
вперед из какого-то места ниже живота. Это что-то имеет направление и
может быть сфокусировано на чем угодно.
Я опять ощутил что-то похожее на мягкие щупальца, схватившие какую-то
неопределенную часть меня.
- Это действует только тогда, когда воин научится фокусировать свою
волю,
- Объяснил дон Хуан после того, как отвел свои глаза. - этого
невозможно практиковать, поэтому я не рекомендовал и не вводил его
использование. В определенный момент жизни воина это просто происходит.
Никто не знает как.
Некоторое время он оставался совершенно спокойным. Я был крайне
взволнован. Внезапно дон Хуан начал говорить опять.
- секрет заключается в левом глазе. По мере того, как воин
продвигается по тропе знания, его левый глаз приобретает возможность
схватывать все. Обычно левый глаз воина имеет странный вид. Иногда он
становится постоянно скошенным или становится меньше другого или больше,
или каким-либо образом отличается.
Шутливым образом он посмотрел на меня, притворяясь, что рассматривает
левый глаз. Он покачал головой с насмешливым неодобрением и усмехнулся.
- После того, как ученик зацеплен, начинается инструкция, - продолжал
он.
- Первым действием учителя является поселить в него мысль, что тот
мир, который, как мы думаем, мы видим, является только видом, описанием
мира. Каждое усилие учителя направлено на то, чтобы доказывать этот момент
своему ученику.
Однако принятие этого является, кажется, самым трудным, что только
можно сделать. Мы полностью захвачены своим частным взглядом на мир,
который заставляет нас чувствовать и действовать так, как если мы знаем о
мире все. Учитель с самого первого поступка, который он совершает,
нацеливается на то, чтобы остановить этот взгляд. Маги называют это
остановкой внутреннего диалога, и они убеждены, что это единственная
важнейшая техника, которой может научиться ученик.
Для того, чтобы остановить вид мира, который поддерживаешь с
колыбели, недостаточно просто желать этого или сделать решение. Необходима
практическая задача. Эта практическая задача называется правильным
способом ходьбы. Она кажется безвредной и бессмысленной. Как и все
остальное, что имеет силу в себе или вокруг себя, правильный способ ходьбы
не привлекает внимания. Ты понял это и рассматривал это по крайней мере в
течение нескольких лет, как любопытный способ поведения. До самого
последнего времени тебе не приходило в голову, что это было самым
эффективным способом остановить твой внутренний диалог.
- Как правильный способ ходьбы останавливает внутренний диалог? -
спросил я.
- Ходьба в этой определенной манере насыщает тональ, - сказал он. -
она переполняет его. Видишь ли, внимание тоналя должно удерживаться на его
творениях. В действительности именно это внимание и создает в первую
очередь порядок в мире. Поэтому тональ должен быть внимательным к
элементам своего мира для того, чтобы поддерживать их и превыше всего он
должен поддерживать взгляд на мир, или внутренний диалог.
Он сказал, что правильный способ ходьбы являлся обманным ходом. Воин
сначала, подгибая свои пальцы, привлекает внимание к своим рукам, а затем,
