дон Хенаро трясли меня там. Было одно критическое мгновение, когда я не
находился ни на том месте, ни на другом. Скорее я был в двух местах, как
наблюдатель, видящий две сцены сразу. У меня было невероятное ощущение,
что в этот момент я мог пойти в любую сторону. Все, что мне нужно было
сделать в этот момент, это изменить перспективу и вместо того, чтобы
наблюдать сцену извне, почувствовать ее с точки зрения субъекта.
Было что-то очень теплое относительно дома дона Хуана. Я предпочел
эту сцену.
Затем я испытал ужасающую схватку, такую потрясающую, что все мое
ординарное сознание вернулось ко мне мгновенно.
Дон Хуан и дон Хенаро лили ведрами на меня воду. Я был на веранде
дома дона Хуана.
Несколько часов спустя мы сидели на кухне. Дон Хуан настаивал, чтобы
я действовал так, как будто ничего не случилось. Он дал мне какой-то еды и
сказал, чтобы я ел побольше, чтобы компенсировать свой расход энергии.
Уже шел десятый час вечера, когда я взглянул на часы, садясь есть.
Мой опыт длился несколько часов. Однако, с точки зрения моей памяти, я
заснул, казалось, лишь очень ненадолго.
Несмотря на то, что я был полностью сам собой, я все же был
застывшим. Мое обычное сознание вернулось ко мне только тогда, когда я
начал делать записки. Меня поразило, что записывание может мгновенно
возвращать мне трезвость. В тот же момент, когда я опять стал самим собой,
поток разумных мыслей немедленно пришел мне на ум. Они предназначались для
объяснения того явления, которое я испытал. Я "знал" тот же, что дон
Хенаро загипнотизировал меня в тот момент, когда прижал к земле. Но я
пытался понять, как он это сделал.
Оба они истерически хохотали, когда я выразил свои мысли. Хенаро
осмотрел мой карандаш и сказал, что карандаш является тем ключиком,
которым заводится моя основная пружина. Я чувствовал себя в каком-то
замешательстве. Я был усталым и раздражительным. Оказалось, что я в
действительности ору на них в то время как их тела сотрясаются от смеха.
Дон Хуан сказал, что позволительно наступить мимо лодки, но уж не на
такое большое расстояние, и что дон Хенаро прибыл исключительно для того,
чтобы помочь мне и показать мне загадку видящего сон и видимого во сне.
Моя раздражительность достигла вершины. Дон Хуан сделал знак дону
Хенаро движением головы. Они оба поднялись и повели меня за дом. Там дон
Хенаро продемонстрировал свой огромный репертуар рычаний и криков разных
животных. Он сказал, чтобы я выбрал какой-нибудь, и он научит меня его
воспроизводить.
После очень длительной практики я добился того, что смог имитировать
его довольно хорошо. Конечным результатом было то, что они сами
наслаждались моими неуклюжими попытками и смеялись буквально до слез. А я
сбросил свое напряжение, воспроизводя громкий крик животного. Я сказал им,
что в моем крике есть что-то действительно пугающее. Спокойная
расслабленность моего тела была ни с чем не сравнима. Дон Хуан сказал, что
если я усовершенствую этот крик, то смогу превратить его в дело силы или
же просто смогу использовать для того, чтобы сбросить свое напряжение,
когда мне это нужно. Он предложил, чтобы я пошел спать, но я боялся спать.
Я сидел рядом с ними у кухонного очага некоторое время, а затем совсем
ненамеренно провалился в глубокий сон.
Проснулся я на рассвете. Дон Хенаро спал около двери. Казалось, он
проснулся одновременно со мной. Меня укрыли и подложили под голову мой
жакет как подушку. Я чувствовал себя очень спокойным и хорошо отдохнувшим.
Я заметил дону Хенаро, что прошлой ночью я очень утомился. Он сказал, что
он тоже. И прошептал, как бы доверяясь мне, что дон Хуан устал еще больше,
потому что он старше.
- Мы с тобой молоды, - сказал он с блеском в глазах, - а он - стар.
Сейчас ему наверное уж около трехсот.
Я поспешно сел. Дон Хенаро прикрыл лицо одеялом и захохотал. В этот
момент в комнату вошел дон Хуан.
Я ощущал собранность и покой. Хоть один раз ничего в действительности
не имело значения. Мне было так легко, что я хотел плакать.
Дон Хуан сказал, что прошлой ночью я начал осознавать свое свечение.
Он предупредил меня, чтобы я не индульгировал в хорошем самочувствии, как
я это делаю, потому что оно обратится в недовольство.
- В данный момент, - сказал я, - я ничего не хочу объяснять. Не имеет
никакого значения, что дон Хенаро сделал со мной прошлой ночью.
- Я ничего не делал с тобой, - бросил дон Хенаро. - смотри, это я,
Хенаро. Твой Хенаро! Потрогай меня!
Я обнял дона Хенаро, и мы смеялись как два ребенка. Он спросил меня,
не кажется ли мне странным, что я могу обнять его, тогда как в прошлый
раз, когда я его видел, я был неспособен к нему прикоснуться. Я заверил
его, что эти вопросы меня больше не трогают.
Замечанием дона Хуана было, что я индульгирую в широкомыслии и
хорошем самочувствии.
- Берегись, - сказал он. - воин никогда не снимает свою стражу. Если
ты будешь продолжать быть таким же счастливым, то ты выпустишь ту
последнюю маленькую силу, которая в тебе еще осталась.
- Что я должен делать? - спросил я.
- Быть самим собой, - сказал он. - сомневаться во всем, быть
подозрительным.
- Но мне не нравится быть таким, дон Хуан.
- Не имеет никакого значения, нравится тебе это или нет. Значение
имеет то, что ты можешь использовать как щит. Воин должен использовать все
доступное ему для того, чтобы прикрыть свой смертельный просвет, когда он
откроется. Поэтому неважно, что на самом деле тебе не нравится быть
подозрительным или задавать вопросы. Сейчас это твой единственный щит.
Пиши, пиши, или ты умрешь. Умереть в восторженном состоянии -
чепуховый способ умирания.
- Тогда, как должен умирать воин? - спросил дон Хенаро в точности
моим тоном голоса.
- Воин умирает трудно, - сказал дон Хуан. - смерть должна бороться с
ним. Воин не отдается ей.
Дон Хенаро раскрыл свои глаза до огромных размеров, а затем мигнул.
- То, что Хенаро показывал тебе вчера - крайне важно, - продолжал дон
Хуан. - ты не должен разрушать этого своей набожностью. Вчера ты сказал
мне, что тебя с ума свела идея дубля. В этом-то и беда с людьми, которые
сходят с ума. Они сходят с ума в обе стороны. Вчера ты был весь вопросы,
сегодня ты весь - приятие.
Я указал, что он всегда находит дыру в том, что я делаю, в
независимости от того, как я это делаю.
- Это неверно, - воскликнул он. - в пути воина нет дыр. Следуй ему, и
твои поступки никто никогда не сможет критиковать. Возьмем, например,
вчерашний день. Путем воина было бы во-первых, задавать вопросы без страха
и без подозрения, а затем позволить Хенаро показать тебе загадку видящего
сон, не сопротивляясь ему и не опустошая себя. Сегодня путем воина было бы
собрать все то, чему ты научился без предвзятости и без набожности. Делай
так, и никто не найдет в этом никаких дыр.
Я подумал, судя по его тону, что дон Хуан должно быть ужасно
раздражен моей неуклюжестью. Но он улыбнулся мне, а затем рассмеялся, как
если бы его собственные слова его рассмешили.
Я сказал ему, что я просто сдерживаюсь, потому что не хочу загружать
их своими допросами. Я действительно переполнен впечатлениями от того, что
дон Хенаро со мной сделал. Я был убежден, хотя это больше и не имеет
значения, что дон Хенаро ожидал в кустах, пока дон Хуан не позвал его.
Затем, позднее, он воспользовался моим испугом и использовал его, чтобы
ошеломить меня. После того, как я был прижат к земле, я без сомнения
потерял сознание, и тогда дон Хенаро, должно быть, загипнотизировал меня.
Дон Хуан возразил, что я слишком силен, чтобы поддаться так легко.
- Что же тогда имело место?
- Хенаро пришел навестить тебя, чтобы рассказать тебе нечто
исключительное, - сказал он. - когда он вышел из кустов, он быль
Хенаро-дубль. Есть другой способ говорить об этом, который бы объяснил все
это лучше, но сейчас я не могу им воспользоваться.
- Почему же нет, дон Хуан?
- Потому что ты еще не готов говорить о целостности самого себя. Пока
что я скажу лишь, что вот этот Хенаро здесь - не дубль сейчас.
Он показал кивком головы на дона Хенаро. Тот пару раз моргнул.
- Хенаро прошлой ночи был дублем, и как я тебе уже говорил, дубль
имеет невообразимую силу. Он показал тебе очень важный момент. Чтобы
сделать это, он вынужден был коснуться тебя. Дубль просто коснулся твоей
шеи в том месте, где наступило на тебя олли несколько лет назад. И
естественно, что ты выключился как свет. Естественно также, что ты
индульгировал как сукин сын. Нам потребовалось несколько часов, чтобы
раскрутить тебя. Таким образом ты рассеял свою силу, и когда пришло время
выполнять задачу воина, в твоем мешке ее не хватало.
- Что это была за задача воина, дон Хуан?
- Я говорил тебе, что Хенаро пришел показать тебе нечто, загадку
светящихся существ как видящих сны. Ты хотел узнать о дубле, он начинается
в снах. Но затем ты спросил: "что такое дубль?" И я сказал, что дубль это
ты сам, человек сам видит во сне дубля. Это должно бы быть простым, разве
что нет ничего простого относительно нас. Может быть обычные сны тебя
самого просты, но это не значит, что ты сам прост. Как только ты сам
научаешься видеть во сне дубля, то прибываешь на этот колдовской
перекресток, и приходит момент, когда осознаешь, что это дубль видит во
сне тебя самого.
Я записал все, что он сказал. Я также обращал внимание на то, что он
говорит, но не смог его понять.
Дон Хуан повторил свои заявления.
- Урок прошлой ночи, как я сказал тебе, был относительно видящего сон
и видимого во сне, или относительно того, кто кого видит во сне.
- Извини, я не разобрал, - сказал я. - я не расслышал.
Оба они расхохотались.
- Прошлой ночью, - продолжал дон Хуан, - ты почти избрал проснуться
на месте силы.
- Что ты хочешь сказать, дон Хуан?
- Это был бы поступок. Если бы ты не индульгировал своими глупыми
способами, то у тебя было бы достаточно силы, чтобы потрогать чешуйки, и
ты, без сомнения, перепугался бы до смерти. К счастью, или к несчастью, но
как бы то ни было, но силы у тебя было недостаточно. Фактически, ты
растратил свою силу в бесполезном замешательстве до такой степени, что у
тебя едва хватило ее, чтобы выжить.
Поэтому, как ты очень хорошо можешь понять, индульгировать в своих
маленьких повадках не только глупо и убыточно, но также и вредно.
Воин, который опустошает себя, не может жить. Тело не является
неразрушимым. Ты мог тяжело заболеть. Не заболел ты только потому, что мы
с Хенаро отклонили часть твоей чепухи.
Полный смысл его слов начал доходить до меня.
- Прошлой ночью Хенаро провел тебя через сложности дубля, - продолжал
дон Хуан. - только он смог это сделать для тебя. И это не было ни
видением, ни галлюцинацией, когда ты увидел себя, лежащим на земле. Ты мог
бы понять это с бесконечной ясностью, если бы не потерялся в своем
индульгировании. И ты знал бы тогда, что ты сам являешься сном, что твой
дубль видит тебя во сне, точно также, как ты его видел во сне прошлой
ночью.
- Но как это может быть возможным?
- Никто не знает, как это происходит. Мы знаем только, что это
случается. В этом загадка нас как светящихся существ. Прошлой ночью у тебя
были два сна, и ты мог проснуться в любом из них. Но силы у тебя было
недостаточно даже для того, чтобы понять это.
Секунду они пристально смотрели на меня.
- Я думаю, он понимает, - сказал дон Хенаро.
