это такое: совмещение возможностей и желаний, реального и умозрительно-
го?
Впрочем, об этом уже подумали за него. Жизнь продолжалась, и он,
Александр Македонский, ставший самой зловещей и страшной фигурой в пост-
советской России, тот самый Солоник, в которого уже играли дети и кото-
рого боялись самые влиятельные авторитеты преступного мира, никак не мог
определить, кто же он на самом деле: преследователь или преследуемый,
палач или жертва?
В коридоре вновь послышались шаги. Выйдя из полутемной комнаты, Саша
увидел своего серенького куратора - того самого.
- А теперь, Александр Сергеевич, - корректно улыбнулся тот после при-
ветствия, - давайте поговорим о вашем будущем... Надеюсь, стрелять вы
еще не разучились?!
ВАЛЕРИЙ КАРЫШЕВ
АЛЕКСАНДР СОЛОНИК - КИЛЛЕР НА ЭКСПОРТ
Изд. "Эксм-Пресс", 1998 г.
OCR Палек & Alligator, 1998 г.
Сведения, содержащиеся в книге, по мнению автора, не могут быть ис-
пользованы в материалах следствия и суда.
ЗАПИСКИ АДВОКАТА
Предисловие автора
Я никогда не собирался писать подобное художественное произведение.
Но волею судеб мне пришлось выступить в качестве защитника по делу Алек-
сандра Солоника, одного из самых знаменитых и загадочных российских кил-
леров, обвиняемого в ряде заказных убийств криминальных авторитетов, а
также работников милиции.
Попав после ареста в специальный корпус следственного изолятора "Мат-
росская тишина", А. Солоник не чувствовал себя в полной безопасности.
Над ним "висело" - ни много ни мало - три смертных приговора: первый -
судебный, второй - работников милиции за смерть своих коллег и третий -
воров в законе за убийства криминальных авторитетов.
Реально оценивая ситуацию, Солоник разработал собственную систему бе-
зопасности, одним из элементов которой было ежедневное посещение его ад-
вокатом.
Одни называют Солоника преступником и убийцей (хотя суда над ним не
было), другие - Робин Гудом, выжигающим "криминальные язвы" общества. Но
так или иначе Солоник - личность, способная на Поступки. Три его побега
из мест заключения, включая последний из "Матросской тишины", сделали
его легендой криминального мира.
Солонику посвящены многочисленные статьи в газетах и журналах, главы
документальных книг, фильмы. Но кто может знать его лучше, чем его адво-
кат, единственный человек с воли, которому он доверил свою судьбу, а
также завещал в случае смерти и свои воспоминания, записанные на аудио-
кассеты. Их мне передали в Греции, где при весьма загадочных обстоятель-
ствах погиб Солоник.
Идея подобной книги впервые пришла Солонику во время следствия.
Вечером, накануне моего очередного посещения, по телевидению показы-
вали какой-то остросюжетный детектив. И тут он, пренебрежительно отоз-
вавшись о фильме, заметил, что если бы, мол, про него написали, то полу-
чился бы суперостросюжетный роман. Тогда я в шутку ответил - кто тебе
мешает, сам и напиши... А он, помолчав, покачал головой - нет, это можно
сделать только после моей смерти, и уточнил: иначе прольется море крови,
да и мне самому не жить.
Прошло время, события приняли стремительный оборот.
Понимая, что может не дожить до суда, Солоник совершает побег из
"Матросской тишины" и почти полтора года прячется за границей.
Моего напарника по этому делу, адвоката Алексея Завгороднего, вскоре
после побега Солоника жестоко избивают у подъезда.
За мной начинается тотальная слежка. Мне устраивают два официальных
допроса. Правоохранительные органы проводят обыск на моей квартире. От
оперативников я получаю советы "беречь свое здоровье".
Зато в криминальном мире мой "авторитет" растет, круг моих "крутых
клиентов" резко расширяется. После ряда публикаций в периодике за мной
чуть ли не закрепляется кличка "адвокат киллеров", "адвокат мафии". Но
жизнь продолжается. И каждый из нас, причастных к этому делу, живет сво-
ей жизнью.
Затем происходят новые непредсказуемые события: в конце января 1997
года мне неожиданно звонит Солоник и просит в случае его смерти опубли-
ковать то, что записано им на пленку. Затем приходит известие о его ги-
бели. Вскоре я еду в Грецию и знакомлюсь с этими записями.
Я до мелочей запомнил тот день, когда закрылся в номере греческой
гостиницы и несколько дней в шоковом состоянии слушал исповедь Солоника.
Да, он был прав на сто процентов - прольется море крови, снова нач-
нутся мафиозные разборки...
С другой стороны, мне, доверенному лицу Солоника, следовало выполнить
его последнюю волю.
Поэтому я решился написать роман, изменив ряд имен и событий (чтобы
не было больше крови).
Наверное, многие узнают иных персонажей этой книги, встретят знакомые
эпизоды и события. Есть здесь и фрагменты моей биографии, отсюда подза-
головок: "Записки адвоката". И тем не менее я прошу считать эту книгу
художественным произведением, ее содержание не может быть использовано
на следствии или в суде.
Я благодарен экспертам, помогавшим мне работать над этой книгой,
представителям правоохранительных органов, четко осуществлявшим свои
должностные обязанности, братве, которая все "оценила с пониманием", и
тем, кто помог "не до конца", так как оказался в СИЗО и на зоне.
Отдельная благодарность - съемочной группе Центрального телевидения
во главе с Олегом Вакуловским, автором документального фильма "Красавица
и чудовище", снятого при моем участии в Греции.
"Солоник - киллер на экспорт" - вторая книга из задуманного цикла.
Первая - "Солоник - киллер в законе", изданная недавно, вызвала большой
интерес и сразу стала бестселлером.
Хочется верить, что эти книги найдут своего читателя.
ПРОЛОГ
Любое городское кладбище, как и мегаполис, делится на центр, перифе-
рию, окраины и предместья. Богатая и престижная центральная часть - для
хозяев жизни, более скромные районы, опоясывающие этот центр, - для
среднего класса, запущенные и невыразительные "пригороды" - для люм-
пен-пролетариата.
Богатый человек может позволить себе не только красиво жить, но и
быть достойно похороненным: роскошные, зачастую безвкусные мраморные
склепы, напоминающие виллы, в которых жили владельцы при жизни, строгие
трехметровые кресты черного гранита, трогательно-печальные ангелы и вы-
чурные стихотворные эпитафии на огромных стелах - таков обычный кладби-
щенский центр.
Те же кресты, лишь поменьше, поскромней, те же ангелы, но не столь
изысканные, не каррарского мрамора, а гипсовые, иногда с отбитыми руками
и носами - в кварталах среднего класса.
И на окраине, у самой ограды, - типовые стандартные столбики или по-
косившиеся кресты, где нет не только никаких эпитафий, но зачастую и ме-
дальонов-фотографий: лишь полустертые даты рождения-смерти, имена и фа-
милии усопших...
Третье муниципальное кладбище, расположенное далеко не в самом лучшем
месте греческой столицы, никогда не считалось престижным. Правда, тради-
ционное разделение на сектора для богатых, средний класс и бедных сохра-
няется и тут. Но людей по-настоящему богатых предпочитают здесь не хоро-
нить. На окраине Афин, как правило, находят последнее пристанище аутсай-
деры жизни: сезонные рабочие, безработные учителя, разорившиеся мелкие
торговцы, изгнанные со службы государственные чиновники, списанные на
берег моряки, дешевые проститутки, албанские, болгарские, румынские,
югославские и советские иммигранты, прочие неудачники. Довольно большой
участок зарезервирован Министерством общественного порядка под захороне-
ния погибших при несчастных случаях, чьи тела по каким-то причинам не
востребованы родственниками.
Именно в таком секторе Третьего муниципального кладбища Афин, пожа-
луй, самом бедном и унылом, в начале марта 1997 года появился огромный
беломраморный крест с надписями по-гречески и по-русски, извещавший, что
под ним покоится Александр Сергеевич Солоник, ушедший из жизни 1 февраля
этого же года в возрасте тридцати семи лет. Крест этот - несуразно
большой, роскошный, с благородной темной позолотой - странно смотрелся
на фоне бедных стандартных надгробий и покосившихся стел, словно роскош-
ный коттедж, невесть почему выросший среди типовых трущоб рабочего пред-
местья.
Цветы у подножия креста давно увяли, превратившись в мусор. Ржавчиной
окрасились металлические венки. Наверняка после похорон на могиле не бы-
ло ни единого человека. Тишина, тоска и уныние...
Пятое марта 1997 года выдалось пасмурным и ветреным. По ртутно-серому
афинскому небу пробегали низкие рваные облака, раскачивались с печальным
шумом верхушки кипарисов и пиний. Со стороны Пирея медленно и неотврати-
мо надвигалась огромная сизая туча, предвещая скорый дождь.
День клонился к закату. Посетителей в этой части кладбища почти не
было, не считая нескольких облаченных в траур старых гречанок у свежего
холмика да еще мужчины неопределенного возраста. У мужчины были маловы-
разительные, словно стертые черты лица, ординарная, незапоминающаяся фи-
гура, одежда без особых деталей и излишеств. Весь его облик невольно
воскрешал в памяти обтекаемое, но тем не менее устрашающее слово "сек-
ретные спецслужбы". Глядя на "серенького", можно было подумать, что он
скорбит над заброшенной могилой с потрескавшимся женским медальоном, но
этот человек то и дело бросал быстрые взгляды на уходящую в перспективу
аллею памятников, на белеющий крест каррарского мрамора.
И неудивительно: имя Александр Солоник, выведенное на беломраморном
кресте тусклым золотом, вот уже два года не сходило со страниц газет в
России и за ее пределами. Имя Александра Солоника почти ежедневно звуча-
ло с экранов телевизоров, на планерках РУОПа и МУРа, в камерах
следственных изоляторов и в фешенебельных апартаментах "новых русских".
Его без конца повторяли и на сибирских зонах, и на новомодных испанских
да кипрских курортах. О Солонике писали книги, снимали документальные
фильмы, а число убийств, приписываемых этому человеку, множилось с каж-
дым днем.
Его имя внушало ужас многим: от седых, состарившихся на службе следо-
вателей прокуратуры до заматерелых на зонах и пересылках воров в законе;
от не в меру оборзевших авторитетов новой формации, именуемых чаще "от-
морозками", до респектабельных, уверенных в себе и своей охране банкиров
и бизнесменов. "Киллер номер один", "безжалостный наемный убийца мафии",
"самая загадочная фигура современной криминальной истории России", нако-
нец, несколько претенциозное "Александр Македонский" - так именовали то-
го, чьи останки покоились теперь на Третьем муниципальном кладбище Афин.
Александр Македонский задавал загадки при жизни, и совсем неудиви-
тельно, что смерть его сделалась еще большей загадкой... По этой причине
с самого дня похорон за беломраморным крестом с русскоязычной надписью
было установлено скрытое дежурство неприметных соглядатаев. Впрочем, од-
ним дежурством дело не ограничивалось...
В конце кладбищенской аллейки хрустко зашуршал гравий под подошвами.
Соглядатай насторожился, попытался рассмотреть посетителя, но вечерние
сумерки и причудливые темные тени кипарисов, упавшие на дорожку, не дали
такой возможности. Да и в погожий, солнечный день вряд ли бы ему удалось
как следует рассмотреть этого человека. На нем были массивные черные оч-
ки, воротник куртки поднят, натянутая по брови вязаная шапочка скрывала
цвет волос и прическу. Так мог одеваться и пирейский докер, и мелкий ла-
вочник, торгующий шубами, и любой праздношатающийся, каких в Афинах не
счесть. Впрочем, как сразу же определил соглядатай, этот человек явно не
был лавочником, равно и не праздношатающимся. Да и наверняка не местный
житель. Характерный профиль, пружинистая походка невольно воскрешали в
памяти соглядатая нечто знакомое...
Он вздрогнул, тряхнул головой, словно стараясь прогнать навязчивое
