за кинжалы, напряженно следили за развитием событий. Барон
быстро снял со стены меч и бросил его Конану.-- Давай,
телохранитель, защищайся! Покажи, на что ты способен.
Киммериец ловко поймал меч и выставил его перед собой как
раз в тот момент, когда рапира перепрыгнувшего, через кровать
Фавиана была почти у самого его лица.
-- Давай, Фавиан! -- подбодрил сына барон.
Рапира Фавиана задела по пустым ножнам, висевшим на стене,
и они отлетели на середину комнаты, но молодой лорд в ярости не
замечал ничего. Его удары стали более частыми и ожесточенными,
но Конан ловко парировал их, теперь уже сам перейдя в
нападение. Его меч оказался тяжелым и тупым, кожаное сплетение
рукоятки протерлось от старости, и граненый металлический
стержень больно впивался в его руку.
-- Фавиан, точнее! Не трать зря силы! -- продолжал
наставлять сына барон.-- Киммериец очень вынослив, а ты можешь
скоро выдохнуться. Лови подходящий момент и старайся не
упустить свой шанс.
Наибольшие неудобства Конану доставлял его тесный
нагрудный панцирь, стесняющий движения и затрудняющий дыхание,
но сила и точность его ударов от этого не слабели. А Фавиан
действительно уже начал выдыхаться. Он тратил больше сил и
времени на то, чтобы делать отвлекающие маневры и угрожающие
движения, чем точные выпады. Не раз его рапира натыкалась на
кирасу Конана, и он сосредоточил все внимание, чтобы попасть
ему по ногам или по лицу.
-- Точнее, сын! Тесни его, загоняй в угол!
Но исход борьбы был уже ясен. Удары Конана были сильными и
точными, и хотя он не собирался убить или даже ранить своего
противника, вид у него был угрожающий. Еще один удар, и он
увидел смертельный страх в глазах Фавиана. Барон хотел было
крикнуть еще что-то в поддержку сына, но молодой лорд уже
выставил рапиру вертикально перед собой, что на языке
фехтовальщиков означало, что он сдается. Конан опустил оружие.
-- Ну, варвар, я вижу, ты извлек огромную пользу из наших
тренировок,-- Тяжело дыша, Фавиан вложил рапиру в ножны, а
затем, к изумлению Конана, он шагнул вперед и положил руку
киммерийцу на плечо.-- Надо было сразиться с тобой на две
недели раньше, хотя бедняге Эвольду не повезло даже тогда. Ну
что ж, ты прошел мой маленький тест, и если я должен иметь
телохранителя, то я согласен, что им будешь ты.
Фавиан взглянул на остальных, которые стояли в
растерянности, понимая, что это был вовсе не тест. Ненависть
молодого лорда к киммерийцу была очевидна, и все были удивлены
этой внезапной сценой примирения. Чтобы скрыть неловкость, Дру
занялся расстановкой опрокинутой вовремя сражения мебели, Арга
взял у Конана меч, вложил в ножны и повесил на стену, а барон
спокойно отдал им незначительные распоряжения и ушел, не
попрощавшись, с замкнутым и надменным лицом. Конан снял панцирь
и отдал его Дру, но когда собрался уйти вместе с остальными,
Фавиан остановил его.
-- Теперь, после того, как мы скрестили мечи, что ты
скажешь насчет того, чтобы нам вместе выпить, киммериец? --
спросил, он и направился к шкафчику рядом с кроватью, откуда
вытащил глиняную бутыль и два кубка.-- Честно говоря, я считаю
выпивку благородным видом спорта, и охотнее упражнялся бы в
нем, чем в чем-либо другом.
@***=
Некоторое время спустя Конан, обильно накачанный густым
сладкий ликером, весело рассказывал своему хозяину о потасовке
в тюрьме. Ликером была перепачкана его куртка, так же, как и
охотничий наряд Фавиана, изрядно был залит им и стол.
-- И вот, когда они выволокли меня оттуда, я был уверен,
что меня сейчас вздернут на виселице, но вместо этого я
неожиданно попадаю в благородный дом! Чужеземец в этой стране
не может и мечтать о такой удаче,-- Конан сделал очередной
большой глоток.-- Но для вас, должно быть, только прибавилось
хлопот. Я вовсе не хотел этого, Фавиан.
-- Да ну, не думай об этом, Конан! -- небрежно махнул
рукой юный лорд.-- Разве ты виноват, что похож на меня или что
попал в тюрьму именно в такой момент? А кстати, за что тебя
посадили?
-- Я ни в чем не виноват, клянусь,-- замотал головой
Конан.-Просто я попала небольшую переделку.
-- И ты не связан с бунтовщиками? Может быть, ты призывал
к мятежу? -- Фавиан пристально посмотрел на него.
-- Какой там мятеж! Я и знать ничего не знал. Просто я
врезал одному стражнику по морде... но это только потому, что
он сам напросился.
А, понятно,-- кивнул Фавиан.-- Последнее время они все
взбудоражены. Во-первых, разговоры о мятеже, а во-вторых еще
этот культ змеи, о котором кругом ползут слухи. Не знаю, есть
ли во всем этом реальная угроза для правления моего отца, но я
знаю одно: если сейчас принять наиболее строгие меры, то меньше
хлопот будет потом.
Фавиан налил из бутыли еще Конану, затем, чуть поменьше
себе.
-- А что это за строгие меры? -- спросил Конан, залпом
осушив свой кубок.
-- Своретта говорит, что всех будоражат смутьяны, которые
говорят, что налоги и подати слишком велики. Так вот, друг мой,
именно тут-то я и могу сверкнуть во всей красе. Если бы отец
разрешил мне возглавить конный отряд в провинции, я бы показал
этому отрепью, что такое бунтовать! Я бы им устроил мятеж!
Конан смотрел на свой кубок затуманенным взглядом, язык,
слипшийся от сладкого ликера, уже едва ворочался.
-- Я хорошо знаю селян,-- сказал он.-- Они не способны
готовить какой-то большой мятеж. Те, кого я видел в тюрьме,
совсем не показались мне кровожадными.
-- Селяне? Кровожадные? Ну, конечно, нет! -- Фавиан
цинично рассмеялся.-- Если бы они были кровожадными, то они не
были бы селянами-земледельцами. Но есть одно, что позволяет
сохранять власть Эйнарсонов -- абсолютная и безоговорочная
жестокость, несмотря на все сладкозвучные разглагольствования
советника Лотиана. С того времени, как мой предок Эйнар -- или
его еще более дряхлый предок, кто бы ни начал это,-- так вот,
когда он впервые взял в руки меч и стал учиться искусству
кровавой бойни, он понял, что тем самым может поднять себя над
своими товарищами. И с этого дня меч стал главным выражением
нашего превосходства. Убийственное искусство войны -- мы всегда
должны следовать ему, и если мы забудем об этом хоть на
какое-то время, то мы погибли.
Увлеченный собственной речью, Фавиан встал и взял в руки
свой меч. Бросив ножны на кровать, он вытянул меч перед собой:
-- Как странно, Конан, что этот ужасный инструмент
является главным орудием в решении человеческих судеб! Он
просто режет мясо, но при этом он поддерживает курс империи и
охраняет нас, Эйнарсонов!
-- Разве только меч охраняет? -- спросил Конан, чувствуя,
как заводится Фавиан.-- А как насчет сверхъестественной защиты
вашего рода?
-- Откуда ты знаешь об этом? -- Фавиан подозрительно
взглянул на киммерийца и бросил меч на кровать.-- Кто тебе
сказал?
-- Однажды барон как-то обмолвился об этом,-- Конан сделал
один глоток.-- И по замку тоже ходят слухи.
-- Я думаю, они ходят и вокруг замка,-- Фавиан сел за
стол, взял кубок в руки и начал задумчиво вертеть его в
руках.-Знаешь, Конан, скоро я достигну возраста посвящения в
тайну моей семьи. И тогда, может быть, я пойму, просто ли
пугают этой легендой доверчивых дураков или во всем этом что-то
есть. Но вот только ты, киммериец, никогда не поймешь -судьба
ли тебя охраняет или ты просто хорошо делаешь свою работу.
Фавиан заткнул пробкой бутыль и сгреб кубки. Конан смотрел
на залитый ликером стол и уже ничего не хотел говорить.
-- Ладно, парень, мне надо готовиться к ужину,-- сказал
Фавиан.-- А тебе надо торопиться к своему. Но мы еще поговорим.
И если мой отец не остынет к этой идее сохранения нашего рода,
то твоя удача будет и дальше тебе улыбаться.
Конан вышел из комнаты Фавиана слегка пошатываясь, с
головой, затуманенной крепкой выпивкой. С трудом найдя путь
вниз, он спустился в комнату слуг и сел за стол.
Лидия не появлялись, и Конан не заводил своих обычных
разговоров за ужином. Он был необычно молчалив и, рассеянно
доедая свой ужин, размышлял о том, что теперь ему стало
известно о Фавиане. Проведя с ним половину дня, Конан понял,
что у наследника барона изменчивый и непостоянный характер, а
его малодушие принесет еще всем немало неприятностей. Чутье
подсказывало Конану, что все это прекрасно знает барон Бальдр.
Внезапно появившись в общей комнате, Лидия быстро прошла
через нее, даже не взглянув на Конана. Он тяжело поднялся из-за
цивилизованных мужчин и женщин я их непредсказуемые настроения.
@***=
Уже поздно ночью Конана разбудили какие-то неясные звуки:
тяжелые шаги и приглушенные рыдания. Он быстро вскочил на ноги
и отдернул занавеску. Мерцание свечей было слабым, но Конан
успел увидеть полуодетую фигуру, только что исчезнувшую в одном
из альковов.
Это была Лидия. В одно мгновение Конан пересек комнату и
вошел в темный закуток.
-- Лидия,-- шепотом сказал он, опустившись на колени перед
ее постелью, где она лежала, содрогаясь в рыданиях.-- Что
случилось, девочка моя? Тебя кто-нибудь обидел?
-- Нет, Конан, уйди, пожалуйста,-- с трудом произнесла
она.-Не беспокойся, все нормально.
-- Да что же такое, милая? Ты можешь мне сказать... О,
Кром!
-- Рука Конана коснулась вздувшихся горячих рубцов на спине
девушки, они были липкими от крови.-- Кто это сделал, скажи
мне?
Но Лидия ничего не ответила. Когда Конан собирался вновь
спросить ее, он вдруг услышал металлический звук кованых
ботинок в соседней общей комнате. Шаги приблизились к алькову,
и жесткий бесстрастный, голос спросил:
-- Здесь есть девушка по имени Лидия?
-- Да, сэр, вот там ее кровать,-- откликнулся юношеский
голос.
Конан отдернул занавеску и увидел двух Железных
гвардейцев, один из которых держал в руке пику, а другой --
горящую свечу. Из-за занавесок других закутков стали
выглядывать слуги, но никто из них не проронил ни слова.
-- Девушка Лидия, ты пойдешь с нами,-- приказал один из
гвардейцев.
-- Никуда она не пойдет. Она плохо себя чувствует,-- Конан
вышел из алькова, задернув за собой занавеску, чтобы не было
видно Лидии.
-- Она должна пойти с нами по приказу барона. Отойди в
сторону! -- гвардеец поднял пику, увидев, что Конан не
двигается с места. Второй гвардеец поставил свечу на стол и
положил руку на рукоятку меча.
В этот момент из-за занавески вышла Лидия. Пошатываясь,
она прошла мимо Конана и подошла к гвардейцам. На ней было
наспех наброшенное меховое одеяло, но Конан увидел часть спины
с ярко-красными свежими рубцами, и ярость закипела у него в
груди. Остатки опьянения исчезли бесследно.
Гвардеец со свечой пошел вперед, за ним двинулась Лидия,
шествие замыкал гвардеец с пикой, который, услышав, что
киммериец направился за ними, остановился и поднял свое оружие.
Но Конан не отступил ни на шаг, молча глядя гвардейцу в глаза.
Поколебавшись несколько мгновений, гвардеец повернулся и
поспешил за удаляющейся свечой.
Они прошли через ночные коридоры и поднялись по лестнице
наверх. Миновав несколько открытых дверей, они остановились у
одной из них. Гвардеец с пикой вновь обернулся и загородил
Конану древком вход в комнату.
Это была комната Фавиана. На кровати, среди беспорядочно
разбросанных одеял, сидел полуодетый юный лорд, опустив голову
и уперевшись руками в колени. Посреди комнаты стоял барон
