"корзину света" и включив ее.
-- На-Йашаль, как человек, страдающий поносом и дважды за ночь
выбегающий во двор, чтобы опорожнить кишечник, осмеливается не падать ниц
перед Хунакпу Один, который принес корзину света из Шибальбы? -- С этими
словами он направил свет прямо в глаза старосте.
Дочь Каули-Шесть, жена На-Йашаль, взмолилась:
-- Пощади моего глупого мужа.
-- Замолчи, женщина! -- прикрикнул На-Йашаль.
-- Он действительно два раза ночью выходил во двор, чтобы опростаться,
и стонал при этом от боли! -- выкрикнула она.
Все другие женщины ахнули от ужаса, услышав это подтверждение слов
незнакомца. Копья в руках мужчин заколебались и опустились, уткнувшись
концами в землю.
-- На-Йашаль, я и вправду сделаю тебя по-настоящему больным, так что
два дня из тебя будет лить фонтаном. Но я исцелю тебя и сделаю слугой короля
Шибальбы. Ты станешь правителем многих деревень и построишь корабли, чтобы
плавать на них, куда пожелаешь, но только при условии, что ты сейчас
преклонишь предо мной колени. Если же ты откажешься, я сделаю так, что ты
упадешь замертво, с дырой в теле, из которой будет течь кровь, пока ты не
умрешь!
Мне не придется стрелять в него, успокаивал себя Хунакпу. Он покорится,
и мы станем друзьями. Но если он набросится на меня, я смогу сделать ото, я
смогу убить его.
-- Почему это человек, пришедший из Шибальбы, выбрал из всех меня, и
обещает, что я совершу такие великие дела, когда я всего лишь собака? --
спросил На-Йашаль. Он нашел весьма удобную для себя и многообещающую позицию
для спора.
-- Я выбрал тебя из всех собак, лающих на языке сапотеков, потому что
ты больше всех похож на человека, и потому что твоя жена бывает женщиной два
часа в день. -- Ну вот, пусть это будет наградой старой ведьме за то, что
поддержала меня.
На-Йашаль, наконец, принял решение и быстренько, насколько ему
позволяло его стареющее тело (скоро ему стукнет тридцать пять), распростерся
ниц перед Хунакпу. Остальные последовали его примеру.
-- Где женщины Атетульки? Бросьте прятаться и выходите сюда вместе с
вашими детьми. Выходите и посмотрите на меня! Среди мужчин я был бы королем,
но я всего лишь самый смиренный слуга короля. Выходите и поглядите на меня!
-- Давайте сейчас, с самого начала, изменим отношение к женщинам, перестанем
считать их людьми низшего сорта. -- Встаньте так, чтобы каждый стоял со
своей семьей!
Началась толчея, длившаяся всего несколько мгновений: все уже давно
привыкли различать друг друга по клану и семье, даже в стычках с врагом, так
что выполнение его команды потребовало лишь небольшой перестановки в толпе
собравшихся.
-- А теперь, На-Йашаль, выйди вперед. Вынь первый шип из моего пениса и
мазни кровью с него мой лоб, потому что ты -- первый мужчина, который будет
королем в королевстве Шибальбана-Земле, пока ты служишь мне, ибо я -- слуга
короля Шибальбы!
На-Йашаль вышел вперед и вытащил шип ската. Боли не было, и Хунакпу
даже не поморщился. Но ощутил, как шип натянул кожу и представил себе, какой
ужасной будет боль к вечеру. Если я когда-нибудь опять увижу Дико, мне бы не
хотелось услышать от нее жалобы на то, через что ей пришлось пройти ради
нашего общего дела. Затем он вспомнил о той цене, которую намеревался
заплатить Кемаль, и ему стало стыдно.
На-Йашаль помазал себе лоб и нос, губы и подбородок кровью с
извлеченного шипа.
-- Дочь Каули-Шесть! -- Женщина вышла из середины главного клана
деревни. -- Вытащи следующий шип. Из чего он сделан?
-- Из серебра, -- ответила она.
-- Помажь себе шею моей кровью. Она провела длинным серебряным шипом по
своей шее.
-- Ты будешь матерью королей, и твоя сила перейдет к судам народа
сапотеков, если ты будешь служить королю Шибальбы-Земли и мне, слуге короля
Шибальбы!
-- Обещаю, -- прошептала она.
-- Говори громко! -- приказал Хунакпу. -- Ты ведь не шептала,
рассказывая о том, как твоего мужа пробрал понос! В королевстве
Шибальба-Земли голос женщины может звучать так же громко, как и голос
мужчины!
Больше в плане установления равенства полов мы на данный момент ничего
сделать не можем, заметил про себя Хунакпу, но и это событие достаточно
революционно, чтобы весть о нем разнеслась повсюду.
-- Где Йаш? -- выкрикнул Хунакпу. Молодой человек робко выступил
вперед.
-- Обещаешь ли ты повиноваться своему отцу, а когда его возьмут в
Шибальбу, обещаешь ли ты править своим народом милостиво и мудро?
Йаш распростерся перед Хунакпу.
-- Вытащи следующий шип. Из чего он сделан?
-- Из золота, -- сказал Йаш, вытащив шип.
-- Помажь моей кровью свою грудь. Когда ты будешь достоин стать
королем, в твоем распоряжении будет все золото мира, но только в том случае,
если ты будешь всегда помнить, что оно принадлежит королю Шибальбы, а не
тебе, и не любому другому человеку. Ты будешь щедро и справедливо делиться
им со всеми, кто вкушает от плоти и крови короля Шибальбы.
Это поможет убедить католическую церковь примириться с этими странными
еретическими прото-христианами, когда эти две культуры встретятся. Если эти
прото-христиане признают, что вкушают плоть и кровь короля Шибальбы, да к
тому же их золото рекой потечет на нужды церкви, то еретичество вскоре
станет приемлемым для церкви вариантом. Интересно будет, подумал Хунакпу,
если меня причислят к лику святых. Вот уж тогда не будет недостатка в
чудесах, по крайней мере, в течение некоторого времени.
-- Бакаб, работающий с металлом и делающий инструменты!
Из толпы вышел худой юноша, и Хунакпу приказал ему вынуть следующий
шип.
-- Он медный, господин Хунакпу Один, -- сказал Бакаб.
-- Ты знаешь медь? Умеешь ли ты обрабатывать ее лучше всех?
-- Я обрабатываю ее лучше любого другого мужчины в нашей деревне, но,
конечно, в других местах наверняка есть люди, превосходящие меня в этом
деле.
-- Ты научишься смешивать ее с разными металлами. Ты сделаешь
инструменты, которых не видел никто в мире. Помажь свой живот моей кровью!
Медник сделал как ему было приказано. После короля, королевской жены и
королевского сына теперь наибольшим уважением в новом королевстве будут
пользоваться работники по металлу.
-- А где Шоколь-Ха-Мен? Где главный судостроитель? Мужчина крепкого
телосложения с широченными плечами выступил вперед из группы людей другого
клана. Он смущенно похлопывал себя по плечам, улыбаясь от гордости, что тоже
оказался в числе избранных.
-- Вынь следующий шип, Шоколь-Ха-Мен. Ты, которого назвали в честь
большой реки в половодье, ты должен сказать мне, видел ли ты когда-нибудь
этот металл?
Шоколь-Ха-Мен взял в руки бронзовый шип, испачкав кровью все пальцы.
-- Он похож на медь, только светлее, -- сказал он. -- Я никогда его
раньше не видел.
Бакаб тоже посмотрел на шип, и также покачал головой.
-- Помочись на этот металл, Шоколь-Ха-Мен. Пусть таящийся в тебе поток
выльется на него! Но ты помажешь моей кровью свое тело, только когда найдешь
этот металл в другой стране. Ты построишь корабли и будешь плавать на них,
пока не найдешь страну на севере, где знают название этого металла. Когда ты
назовешь мне имя этого металла, я позволю тебе покрыть моей кровью твои
чресла.
Остался только железный шип.
-- А где же Шок? Да-да, я имею в виду девочку-рабыню, которую вы взяли
в плен, но никто не захотел на ней жениться.
Из толпы вытолкнули грязную тринадцатилетнюю девочку с заячьей губой.
-- Вынь последний шип. Шок. Помажь моей кровью свои ступни. Силой,
заключенной в этом металле, король Шибальбы делает всех рабов свободными.
Отныне ты, Шок, свободная жительница королевства Шибальба-Земли. Ты не
принадлежишь никому: ни мужчине, ни женщине, потому что ни один человек не
принадлежит другому. Так повелел король Шибальбы! Нет больше в королевстве
Шибальба-Земля ни пленников, ни рабов, ни слуг, находящихся в услужении до
самой смерти.
Это для тебя, Тагири.
Но то, что Шок получила из жалости, она использовала совершенно
неожиданно для всех. Вытащив железный шип из пениса Хунакпу, она, как
сделала бы королева народа майя, высунула язык, ухватила его за кончик левой
рукой, а правой проткнула язык шипом. Кровь залила ей подбородок, а шип и
губа образовали подобие креста.
Толпа ахнула. Шок требовала не доброты хозяина, отпускающего на волю
раба, а почестей от короля королеве, которая родит ему детей.
Что мне теперь делать? Кто бы мог подумать, наблюдая, как униженно и
покорно вела себя Шок все эти месяцы рабства, что она таит в себе столь
честолюбивые намерения? К чему она стремится? Каковы ее планы? Хунакпу
пытливо рассматривал ее лицо и увидел в нем -- уж не вызов ли? Как будто она
разгадала его замыслы и словно спрашивала: откажет он ей или нет.
Но нет, это не вызов. Это было мужество в минуту отчаяния. Конечно, она
действовала решительно. Этот королевского обличья человек, утверждавший, что
явился из земли богов, впервые дал ей шанс изменить то жалкое существование,
которое она влачила. Кто посмел бы винить ее за поступок, на который часто
идут отчаявшиеся люди, хватаясь за первую возможность достичь гораздо
большего, чем они смели надеяться? Чего ей терять? В ее отчаянном положении
любое избавление казалось одинаково невозможным. Поэтому почему не
попытаться стать королевой, раз уж этот Хунакпу Один, кажется, расположен
помочь ей?
Она так уродлива.
Но умна и отважна. Зачем лишать ее такой возможности? Он наклонился и
выдернул железный шип из ее языка.
-- Пусть из твоих уст всегда будет исходить правда, как сейчас из них
течет кровь. Я не король, и, значит, у меня нет королевы. Но поскольку на
этом последнем шипе ты смешала свою кровь с моей, я обещаю, что до конца
твоей жизни я буду каждый день выслушивать что-то одно, что ты предпочтешь
мне рассказать.
Она мрачно кивнула, и на лице ее отразились гордость и облегчение. Он
отверг ее предложение взять ее в жены, но принял ее как советника. И пока он
стоял на коленях и мазал ее ступни кровью, стекавшей с шипа, она поняла, что
ее жизнь изменилась полностью и бесповоротно. Он сделал ее великой в глазах
тех, кто помыкал ею.
Встав на ноги, он положил обе руки ей на плечи и наклонился так близко,
чтобы она услышала его шепот.
-- Теперь, когда у тебя есть власть, не ищи мести, -- сказал он на
чистом языке майя, зная, что она поймет его, так как ее родной диалект был
достаточно близок к этому языку. -- Заслужи мое уважение великодушием и
справедливостью.
-- Спасибо тебе, -- ответила она.
Теперь пора возвращаться к первоначальному сценарию. Надеюсь, подумал
Хунакпу, что больше не будет таких неожиданных сюрпризов, во всяком случае,
не слишком много.
Но они, конечно, будут, и единственное, что ему остается, это
полагаться на свой дар импровизации. Все его планы придется приспосабливать
к обстоятельствам; только его цели остаются неизменными.
Он возвысил голос, перекрывая шум толпы.
-- Пусть Бакаб коснется этого металла, а Шоколь-Ха-Мен посмотрит на
него!
Мужчины подошли и с благоговением начали изучать незнакомый предмет. В
отличие от всех других шипов, этот не гнулся, даже чуть-чуть.
-- Я никогда не видел такого крепкого металла, -- сказал Бакаб.
-- Он черный, -- добавил Шоколь-Ха-Мен.
-- На свете, далеко за морем, есть много королевств, где этот металл
столь же распространен, как у вас медь. Со временем его будут выплавлять
так, что он засияет, как серебро. В этих королевствах люди уже знают короля
