хорошо осведомлен, что друзья Колона уже осторожно наводили справки при
дворах французского и английского королей. А португальцы, найдя, наконец,
путь к востоку вокруг Африки, теперь могли бы позволить себе снарядить
небольшую исследовательскую экспедицию на запад. Успехи португальцев в
торговле с Востоком, несомненно, вызовут зависть у других королей. Колон
вполне может добиться успеха у одного из них. Таким образом, как бы там ни
было, я должен немедленно закончить его проверку.
Но неужели нет способа закончить проверку и обернуть ее исход в пользу
сторонников Колона?
Еще не до конца продумав свой план, Талавера послал королеве записку с
просьбой о тайной аудиенции по делу Колона.
Тагири не могла до конца понять свою реакцию на сообщение об успехе,
полученное от ученых, работающих над проблемой путешествия во времени. Ей бы
следовало чувствовать себя счастливой. Она должна была бы радоваться, узнав,
что ее великий проект может быть осуществлен на практике. И тем не менее
после встречи с группой физиков, математиков и инженеров, работавших над
проектом путешествия во времени, она была расстроена, раздражена, напугана.
Она ожидала, что будет испытывать совершенно противоположные чувства.
Да, сказали они, мы можем отправить живого человека в прошлое. Но, если
мы сделаем это, то нет никакого, даже малейшего шанса, что наш нынешний мир
сохранится в какой-либо форме. Отправляя кого-то в прошлое, чтобы изменить
его, мы подписываем смертный приговор самим себе.
Они так терпеливо старались объяснить историкам законы физики времени.
-- Если наше время будет уничтожено, -- спросил Хасан, -- то не
означает ли это, что будут уничтожены также те самые люди, которых мы
отправляем в прошлое? Если никто из нас никогда не родится, то тогда и люди,
которых мы посылаем, тоже не родятся, и, значит, их вообще нельзя никуда
отправлять.
Нет, объяснили физики, вы смешиваете причинность с временем. Само время
как явление линейно и однонаправленно. Каждое мгновение возникает только
один раз и переходит в следующее мгновение. В нашей памяти закрепилось
представление о таком однонаправленном потоке времени, а в уме мы связываем
его с причинностью. Мы знаем, что если А вызывает появление В, то тогда А
должно возникнуть до В. Но законы физики времени не требуют этого. Подумайте
о том, что сделали ваши предшественники. Машина, которую они отправили в
прошлое, была результатом длинной цепи причинных связей. Все эти причины
были реальны, и машина действительно существовала. Отправка ее в прошлое не
ликвидировала ни одного из событий, которые привели к созданию этой машины.
Однако в то мгновение, когда машина сотворила перед глазами Колумба его
видение на том берегу, в Португалии, она начала трансформировать причинные
связи таким образом, что они уже не могли привести к тому же месту. Все эти
причины и результаты происходили в действительности -- одни привели к
созданию машины, а другие явились следствием появления машины в пятнадцатом
веке.
-- Но таким образом вы утверждаете, что их будущее все еще существует?
-- возразил Хунакпу.
Это зависит от того, что понимать под существованием, объяснили они.
Как часть причинной связи, ведущей к данному моменту, да, они продолжают
существовать в том смысле, что любая часть причинной связи, обусловившая
существование их машины в нашем времени, продолжает влиять в данном мире. Но
все периферийное и не имеющее к этому отношения не оказывает ни малейшего
влияния в нашем потоке времени. И все то, что не произошло в их истории
благодаря введению этой машины в нашу историю, окончательно и бесповоротно
утрачено. Мы не можем вернуться в наше прошлое и увидеть это, потому что оно
не произошло.
-- Но оно произошло, потому что машина существует.
Нет, повторили они. Причинность может быть рекурсивной, а время -- нет.
Все, что не произошло благодаря введению их машины в действительности, не
произошло и во времени. Нет такого момента времени, в котором эти события
существовали бы. Поэтому их нельзя увидеть или посетить, потому что
временная ниша, которую они занимали, теперь занята другими моментами. Два
взаимно противоречащих набора событий не могут занимать один и тот же
момент. Вас смущает все это только потому, что вы не можете отделить
причинность от времени. И это совершенно естественно, поскольку время
рационально, а причинность иррациональна. Мы уже на протяжении многих веков
пытаемся разобраться в математике времени, но мы и сами никогда бы не поняли
различие между временем и причинностью, если бы нам сейчас не пришлось
объяснять последствия появления той машины.
-- То есть вы хотите сказать, -- вмешалась Дико, -- что та, другая
история, все еще существует, но мы просто не можем увидеть ее с помощью
наших машин.
Нет, мы говорим совершенно другое, отвечали они терпеливо. Все то, что
не имело причинной связи с созданием той машины, можно сказать, вообще не
существовало. А все, что привело к созданию этой машины и введению ее в наше
время, существует только в том же смысле, что и мнимые числа.
-- Но ведь они же существовали, -- вскричала Тагири со страстностью,
которой сама от себя не ожидала. -- Они же существовали!
-- Они не существовали, -- сказал старик Манджам, до сих пор
позволявший своим молодым коллегам говорить за него. -- Нас, математиков,
это вполне устраивает. Мы никогда не живем в мире реальностей. Но ваш
рассудок, естественно, восстает против этого, потому что он существует во
времени. Что вам нужно понять, так это то, что причинность не реальна. Она
не существует во времени. Момент А фактически не создает момент В в
реальности. Существует момент А, а затем существует момент В, и между ними
существуют моменты А. а сквозь A. z, и между А. а. и А. b. существуют А. аа
сквозь A. az. Ни один из этих моментов фактически не соприкасается ни с
каким другим моментом. Вот это и есть реальность -- бесконечный набор
дискретных моментов, не соединенных с любым другим моментом, потому что
каждый момент во времени не имеет линейного размера. Когда машина была
введена в нашу историю, то, начиная с этой точки, новый бесконечный набор
моментов полностью заменил старый бесконечный набор моментов. Для старых
моментов не оставалось свободных ниш, чтобы они могли там разместиться. А
поскольку для них не было времени, они и не возникли. Но на причинность это
не влияет. Она не имеет геометрической формы. Она подчиняется закону
совершенно другой математики, той, которая не очень хорошо подходит для
таких понятий, как пространство и время, и, несомненно, к тому, что вы
называете "реальный". Не существует пространства и времени, в котором эти
события происходят.
-- Так что же это значит? -- спросил Хасан. -- Значит, если мы пошлем
людей в прошлое, они внезапно забудут все о том времени, откуда они пришли,
потому что это время более не существует?
-- Человек, которого вы пошлете в прошлое, -- сказал Манджам, --
представляет собой дискретное событие. У него будет головной мозг, и в этом
мозгу будут храниться воспоминания, которые, если он оценит их, дадут ему
определенную информацию. Эта информация заставит его думать, что он помнит
всю реальность, мир и историю, но все, что существует в реальности, -- это
он и его мозг. Причинная цепочка включает в себя только те причинные связи,
которые привели к созданию его физического тела, в том числе и его головного
мозга. Однако о любой части этой причинной цепи, не являющейся частью новой
реальности, можно сказать, что она не существует ни в какой форме.
Тагири была потрясена.
-- Мне наплевать, что я не понимаю научные тонкости этого вопроса, --
воскликнула она. -- Я знаю только, что ненавижу эту науку.
-- Когда имеешь дело с чем-то, противоречащим твоей интуиции, это
всегда вызывает страх, -- сказал Манджам.
-- Вовсе нет, -- возразила Тагири, вся дрожа. -- Я не говорила, что
напугана. Нет. Я выведена из себя и... расстроена. Я в ужасе.
-- В ужасе от математики времени?
-- В ужасе от того, что делаем мы, и от того, что уже фактически
сделали Вмешавшиеся. Мне кажется, будто я всегда чувствовала, что в каком-то
смысле они не исчезли бесследно. Что они отправили свою машину, а затем
продолжали жить, находя утешение в мысли о том, что чем-то помогли своим
предкам.
-- Но это совершенно невозможно, -- возразил Манджам.
-- Я знаю, -- ответила Тагири. -- И поэтому, когда я всерьез
задумывалась над этим, я представляла себе, как они посылают машину, и в
этот момент как бы... исчезают. Чистая и безболезненная смерть для всех. Но
они, по крайней мере, жили до этого момента.
-- Ну так чем же, -- сказал Манджам, -- чистое, безболезненное
несуществование хуже чистой, безболезненной смерти?
-- Видите ли, -- ответила Тагири,-- оно не хуже. Нисколько не хуже. Но
и нисколько не лучше для самих людей.
-- Для каких людей? -- спросил Манджам, пожимая плечами.
-- Для нас, Манджам. Ведь мы говорим о том, что собираемся сделать это
с собой.
-- Если вы сделаете это, тогда нас уже не будет. Какое-то будущее и
прошедшее будет лишь у тех звеньев причинной цепи, которые связаны с
созданием физического тела и умственного состояния людей, которых вы пошлете
в прошлое.
-- Как все это глупо, -- сказала Дико. -- Какая разница, что реально, а
что -- нет? Разве не этого мы ждали так долго? Прежде всего сделать так,
чтобы все ужасные события в нашей истории никогда не произошли? А что
касается нас и нашей собственной истории, тех частей, которые будут навсегда
утрачены, разве не все равно, если математики обзовут нас, к примеру,
"нереальными"? Они точно так же оскорбляют и корень квадратный из минус
двух.
Все, кроме Тагири, расхохотались. Они видели прошлое не так, как она,
или, точнее, они не чувствовали его. Они не понимали, что для нее, когда она
смотрит через хроновизор и Трусайт II, оно живо и реально. То, что люди
мертвы, не значит, что они уже не являются частью настоящего, ибо она может
вернуться и оживить их. Увидеть их, услышать их. Узнать их, по крайней мере,
так же, как любое человеческое существо знает другое. Но даже до появления
Трусайта и хроновизора, мертвые продолжали жить в памяти, в каком-то ее
уголке. Но только, если они не изменят прошлое. Одно дело спросить у
современного человечества, согласно ли оно отказаться от своего будущего в
надежде создать новую реальность. Это уже нелегко. А каково вернуться назад
и убить мертвых, сделать их также несуществовавшими, -- а ведь у них нет
права голоса. Их не спросишь.
Мы не должны делать этого, подумала она. Это несправедливо. Это будет
преступлением еще худшим, чем те, которые мы пытаемся предотвратить.
Она встала и ушла. Дико и Хасан хотели пойти за ней, но она отмахнулась
от них.
-- Мне нужно побыть одной, -- сказала она, и они вернулись на
совещание, порядок которого, как она знала, был уже безнадежно нарушен. На
мгновение она почувствовала угрызения совести за то, что столь отрицательно
реагировала на триумф физиков, но, пока шла по улицам Джубы, это чувство
исчезло, уступив место другому, куда более глубокому.
Голые ребятишки, играющие в пыли и траве. Мужчины и женщины, идущие по
своим делам. Из глубины души она обращалась к ним, говоря: "Что бы вы
сказали, если бы вам предложили умереть? И не только вам, но и вашим детям и
внукам? И не только им, но и вашим родителям? Пойдемте к их могилам,
