- кивнул он в сторонку. - Значит, так. Сейчас, друг мой, заполним мы
протокольчик. Учти, чистых бланков у меня мало, за каждый отчитываюсь
полковнику. Стало быть, придется писать правду. А то, юноша, сделается
тебе очень хреново. Усек?
Сергей хмыкнул про себя. Вот ведь врет лейтенант, как булку режет.
Немудрено, что его тяжеловесная супруга до сих пор убеждена в мужниной
верности. Никаких специальных бланков в природе не существовало, были
обычные листы бумаги, на которые Кондрашев нашлепал печать Инспекции.
Приемчик, однако же, иногда действовал, некоторые малолетние на это
покупались.
- Итак, понеслась. Начнем с твоего имени.
- Ну, Володька.
- Значит, пишем Владимир. Не Ильич ли часом?
- Нет, Николаевич, - неулыбчиво отозвался пацан.
- Итак, Владимир Николаевич, - протянул хищно оскалившийся лейтенант,
- поведай нам фамилию свою.
- А зачем?
- Да видишь ли, хотел грибы засолить, да не уродились. Вот вместо
грибов твою фамилию заготовим. Годится такая версия?
- Ну, Орехов.
- Орехов Владимир Николаевич, - четко продекламировал Сашка,
наслаждаясь звучанием фразы. - Сколько же лет тебе, Владимир Николаевич?
- Четырнадцать скоро будет.
- Значит, пишем тринадцать, - уточнил старший лейтенант. - И откуда
же ты родом?
Мальчишка не ответил.
- Зря запираешься. Ты не партизан, а здесь тебе не гестапо. Здесь
тебе наша советская милиция, которая тебя, дурака, бережет.
- От кого это? - чуть ухмыльнулся пацан.
- От тебя же самого, - наставительно произнес Кондрашев. - В общем,
не тяни, Вова, кота за хвост. Все равно узнаем. В отделение попадать
случалось?
- Ну, было, - нехотя кивнул парнишка.
- Было. Значит, просвещенный. Знаешь, что с нашей системой лучше не
шутить. Поэтому перейдем к делу. Откуда сбежал?
- Из Казани.
- Смотри, Владимир, я пишу, но не дай Бог, если придется из-за тебя
протокол переделывать. Станет тебе мучительно больно и обидно за
бесцельно... Кстати, - он очень натурально встревожился, - за разговорами
про все на свете забудешь. Давай, Полосухин, произведи личный досмотр.
Сергей неохотно поднялся. Ужасно он не любил этого дела - обыскивать.
Сперва, в прошлом году, его даже тошнить начинало, и он принципиально
отказывался. Что еще за издевательство над человеком? Где декларация прав?
И вообще, может ли порядочный интеллигент шарить у кого-то по карманам,
проверять швы, подкладку? Стыдно и подумать.
Да, одно слово, желторотый он тогда был. Кондрашев и Семен
Митрофанович с ним даже вроде и не спорили, а попросту показали коллекцию
изъятых при обыске предметов. Имелись там и бритвы, и кастеты, и папиросы
с травкой. Да, - сказал ему в тот день Сашка, - с точки зрения гуманизма,
конечно, низ-зя. Пускай в КПЗ вены себе вспорет или наркотой травится.
Пускай в детприемнике кого послабее перышком порисует. Это будет гораздо
человечнее, Серый?
Да и просто болтались подчас в карманах "уличающие предметы", как
пишут в протоколе. По ним, предметам, иногда и без документов можно было
понять, откуда прибыл задержанный.
Сергей подошел к Володьке сзади и осторожно ощупал его бока. Пацан
поначалу дернулся от прикосновения сильных натренированных ладоней, но
потом покорился и обмяк. А Сергея, как всегда, окатило мутной серой
волной. Впрочем, он уже неплохо умел преодолевать стыд.
Ножей и кастетов у мальчишки не оказалось. Нашелся лишь мятый
автобусный билет. Кондрашев развернул его и громко зачитал вслух:
- Заозерскавтотранс... Вот как полезно оплачивать проезд в городском
транспорте. Вижу, мальчик ты сознательный. От имени МВД выражаю
благодарность. Да, такая вот у нас с тобой, братец, Казань получилась.
Ведь чуяло сердце - даром бланк порчу. Да, зарвался ты, парень. Зарвался и
заврался. А зря. Хуже от этого только тебе. Нарисовать дальнейшую
перспективку?
Парнишка хмуро кивнул.
- Изволь. Значит, если не висит на тебе ничего, и ни из каких
спецзаведений ты не сбежал, то поедешь к себе домой в Заозерск, к маме с
папой в нежные объятия. Но не сразу. Поначалу надо все про тебя разузнать,
личность установить. Придется уж, пока суд да дело, пожить в детприемнике.
Если будешь в молчанку играть, то установление твоей немытой личности
месяца на три затянется. А жизнь в детприемнике, доложу я тебе, медом не
намазана. Ребятишки там всякие имеются, в том числе дылды и по
восемнадцать. Косят под малолеток. Ох, и лупят они такую шелупонь, как
ты... Я бы сказал, художественно лупят. Да и кое-чего похуже могут
сделать. Так что смотри, прямой расчет. Чем быстрее все про тебя узнаем,
тем меньше в этом детском крысятнике кантоваться будешь. Дошло до тебя?
Пацан кивнул, не поднимая глаз от пола.
- Ну так что же ты? Рассказывай.
Без толку говорил старший лейтенант. Задержанный молчал, все так же
тоскливо разглядывал свои ботинки.
Кондрашев собрался было добавить что-то еще, но широко распахнулась
дверь, и в комнату ввалились Миха с Иваном, ребята с электромеханического.
Сергей познакомился с ними именно здесь, в Инспекции. И даже почти
подружился.
Миха с Иваном были шумные, мокрые, и судя по всему, пребывали в
прекрасном настроении.
- Разрешите доложить, шеф! - гаркнул Иван дьяконским басом. - Мафия
явилась.
Кондрашев огорченно вздохнул и вылез из-за стола.
- Вот и славненько. Мафия сейчас бросит сумочки и в компании нежных
дам, под моим чутким руководством отправится патрулировать вокзал. Так что
напрасно радовались, снова гулять вам под дождичком в четверг, - он
ухмыльнулся и, надевая плащ, кивнул Сергею.
- А ты, генерал Полосухин, останешься тут один. Мы явимся часика
через два. То есть где-то к восьми. Ты, значит, чтобы не скучать, этого
цыпленка еще раз допроси и представь мне протокол. Кстати, чем быстрее с
ним разберешься, тем больше времени останется на теоретическое наследие
классиков. Ну, творческих успехов.
И патруль под Сашкиным предводительством лихо прозвенел по лестнице
вниз, в туманную морось.
Было тихо. Лишь ходики уныло тикали, отсчитывая долгие секунды, и
внизу, на первом, шваркала тряпкой уборщица баба Маня. А вдали, сквозь
визг электропил, едва пробивался механический голос радио: "Уважаемые
пассажиры... Поезд сто пятнадцатый..." Дальше в динамиках что-то булькало,
хрипело и захлебывалось невнятными звуками.
Сергей глянул на мальчишку. Тот сидел на стуле, слегка покачивал
носком ботинка и сосредоточенно наблюдал за его траекторией. Молчанием
своим он словно говорил - отвяжитесь, нет мне до вас дела. А еще лучше
отпустите меня.
"Ну уж нет, - мысленно отозвался Сергей, - отпускать тебя нельзя.
Ведь только хуже будет дураку." Но вслух он лишь заметил:
- Между прочим, лейтенант правду говорил.
После чего придвинул к себе конспект и принялся фразу за фразой
сокращать Иркины бисерные строчки. Работа мало-помалу затянула его, и
Сергей поначалу даже не расслышал хриплый, уже начинающий ломаться
Володькин голос:
- Насчет чего он прав?
- Насчет детприемника. Так что в молчанку играешь зря. Я вот на тебя
смотрю, - Сергей закрыл тетрадь и уставился на опущенную Володькину
макушку, - смотрю я на тебя и думаю: ты хоть разговаривать-то
по-нормальному умеешь, или как?
Пацан, прищурившись, поднял взгляд на Сергея.
- Вы что же, думаете, я дебил какой? - спросил он тихо, но в тишине
этой Сергей явственно заметил и вызов, и какую-то затаенную тоску.
- Нет, я уж тут на дебилов насмотрелся, - успокоил его Сергей,
стараясь говорить как можно небрежнее. - Ты не из их компании. Но,
кажется, специально под дурачка косишь. Особенно перед лейтенантом. А зря.
Он, Александр Михайлович то есть, мужик порядочный. И таким, как ты,
только добра хочет.
- Ага. Все вы всегда добра хотите, - недоверчиво хмыкнул Володька. И
Сергей едва сдержался, чтобы не цыкнуть на него. Мол, хвост не дорос еще
рассуждать. Потом ему стало стыдно, словно он в чем-то был виноват перед
этим оборванным пареньком, словно давно, уже много-много лет как повисло
на его тренированной шее борца бетонное кольцо вины. И пускай его не
увидеть глазами, не потрогать пальцами, но тяжесть гнет шею к земле. А кто
повесил на него этот груз - неизвестно, и уж тем более неясно, как снять.
- Ты мне вон чего только скажи, - миролюбиво протянул Сергей, -
ответь на один лишь вопрос. Из дому деру дал, или из интерната?
- Из дому, - бесцветным голосом сообщил мальчишка.
Сергей слегка удивился - он не надеялся на скорый ответ и спрашивал
лишь для очистки совести.
- И давно ты в бегах?
- Четвертый день уже.
- Ясно... Знаешь, дела от нас никуда не уползут, поэтому давай
малость поедим. Сейчас самовар поставлю.
- Да не хочу я, - сумрачно высказался Володька.
- Зато я хочу, - заявил Сергей. - А одному мне почему-то скучно.
Холодильник, между прочим, у нас тут недаром стоит. Так что возражения
твои не принимаются.
Намазав масло на хлеб, и шлепнув сверху здоровый шмат колбасы, Сергей
подвинул мальчишке бутерброд. После чего заметил:
- Давай ешь. И сахару сыпь, не стесняйся. Лейтенанту нашему сладкое
вредно, зубы у него, понимаешь, болят. Так что действуй и за себя, и за
того Сашу.
Сергей немного помолчал, сооружая собственный бутерброд. Управившись
с этим делом, он переключился на другую тему:
- Ну вот что, Володя. Раз уж не хочешь толком ничего объяснить -
молчи. Я, между прочим, за разговоры эти деньги не получаю, и вообще тут,
в Инспекции, сбоку припеку, иначе говоря, седьмая вода на киселе.
Общественная нагрузка от института. Поэтому у меня из-за твоего
запирательства неприятностей не прибавится. А вот у тебя - да. Вызовет
лейтенант машину - и увезут в приемник-распределитель. Будут личность твою
устанавливать, справочки всякие пересылать, запросики. Торопиться никто не
станет, у них там работы выше головы. Может, и до Нового Года не
управятся. А в приемнике и вправду блатные такой режим закрутили, что будь
здоров, не кашляй. Лейтенант насчет этого не врал. Ну, сам смотри...
Домой-то хочешь?
- Нет, - решительно заявил Володька и потянулся к блюдцу с колбасой.
- Логично, - кивнул Сергей. - Если уж драпанул, значит, было от чего.
Поэтому давай договоримся так. Причины можешь не объяснять, дело тут, как
я понимаю, тонкое. Дай только официальные сведения. Договорились?
Володька неопределенно крутанул головой - не то да, не то нет.
- Тогда вопрос первый, - Сергей предпочел понять его жест как
согласие. - Ты на самом деле из Заозерска?
- Ну, - отозвался Володька.
- Твой точный адрес?
- Улица Красной Пехоты, дом 17, квартира 9.
- Телефон-то дома есть?
- Не-а, - махнул рукой Володька.
- Что ж так?
- А отключили за неуплату.
- Бывает, - кивнул Сергей. - Поехали дальше. В какой школе учишься?
- В 15-й. В 7-б.
- Надо же... Я вон тоже всю жизнь в "б" проучился. В школе-то как,
ничего?
- Два года еще осталось, - невесело усмехнулся Володька. - Потом в
путягу пойду.
- Ясное дело. К учебе пылкая любовь нам греет молодую кровь... Я,
кстати, в школе географию терпеть не мог.
- А я русский, - Володька вздохнул и передернул плечами. - Русачка у
нас сволочь.
- Это что же, имя у нее такое? - Сергею непонятно зачем вздумалось
вдруг вступиться за честь педагогической дамы.
- Да нет, она вообще-то Марья Филипповна.
- Ладно, это так, лирика в кустах. Давай о деле. Маму как зовут?
