по той же причине. Жить с ним неудобно. Как с уникальным любым существом
жить неудобно. Нас уже выдрессировали, что жизнь должна быть удобной,
чтоб душа, не дай Бог, не заболела, не перетрудилась, чтобы было удобно,
тихо. Чтоб гладили по головке: ты хороший, ты пострадал, ты жертва
времени, ты жертва обстоятельств, ты жертва насилия, ты жертва
идеологии, ты жертва непонимания, ты жертва, жертва, жертва. Ну раз я
жертва, еще пусть премию выдают. Я видел таких людей. С одной стороны,
социальная справедливость. Ну всем, кто хотя бы один раз был там, в этой
зоне на Украине, выдали удостоверения _Участник ликвидации аварии в
Чернобыле_, я встречался с человеком, все его участие состояло в том,
что он один раз восемь часов стоял на КПП на границе зоны, проверял
пропуска. Один раз! Сейчас он официальная жертва. А я уверен, есть масса
людей, которые действительно пострадали в силу местных выпадений,
которые только сейчас начинают последние вылавливать: шло облако и где-
то выпало. Но они в зоне не были, им льгот не положено. Конвенция.
Статистические люди получили статус жертвы, а нестатистические, как и
положено, не получили.
Алмаз не может быть с мухой внутри. Экзальтированный человек не
может быть разумным. Матерщинник не может быть духовным. Ученый не может
быть глупым, у него диплом - кандидат, доктор наук и т.д. Мы все это
знаем. Чем больше мы вот так знаем, тем легче. Но тем больше мы попадаем
в ловушку, в которой мы никогда не встретимся с собой. Правда, есть
последние достижения. Говорят, что в момент смерти у любого человека
есть минута для встречи с собой. Говорят, что мир устроен справедливо.
Что независимо ни от чего такая благодать в последние мгновения дается.
Таким образом, мы приходим не к проповеди иррационализма, а к
пониманию того, о чем замечательно сказал, к сожалению ныне покойный,
Мамардашвили: _Все, что мы можем ответственно сказать о сознании, что
оно отграничено_. И вот если бы каждый из нас понимал, что сознание есть
не бесконечное, в отличие от нашей субъективной реальности и
объективного мира, а отграниченное и весьма ограниченное, даже самое
изысканное сознание, типа сознания Шанкары, что самое большое, что может
сделать наше индивидуальное сознание - это обнаружить свои границы,
тогда у нас появился бы шанс встретиться с самим собой. Почему? Потому,
что сознание, в том числе и в таких аспектах, как подсознание и сверх-
сознание, есть социальная производная, а значит конвенциональная в
основе своей, а во-вторых, оно дискурсивное, т.е. может располагать вещи
только по порядку, либо в линию, либо в иерархию. Поэтому сознание не
может создать картину мира, что совершенно точно отмечено у Кастанеды.
Сознание может создать только описание мира. Картину мира может создать
только воображение художника. Картину в полном смысле слова, на которой
все сразу видно. Вот это картина мира. Ее исследовать невозможно потому,
что ее невозможно описать. Как только начинаем описывать, картина
превращается в описание. Ну то же самое, что взять и описать картину
Врубеля _Демон_. На нее можно смотреть, созерцать, наслаждаться,
переживать. Но как только мы попытаемся ее описать, это будет ваша
интерпретация, попытка превратить картину в описание. По поводу
некоторых картин и художественных произведений целые библиотеки
написаны. Описание творчества Л.Толстого не уместилось бы в этом зале.
На всех языках. Но этим живут, деньги зарабатывают, создавая описания
того, что для описания не предназначено вообще. Из-за чего? Из-за мании
по отношению к сознанию. Сознание - прекрасная вещь, его можно раз-
вивать, учиться этим пользоваться. Но нужно же понимать, что оно
отграничено по возможностям. Не может сознательное так называемое усилие
привести к духовному единству.
Мы были с театром на форуме, который планировался как между-
народный, но не получился. Это был форум в Сочи, посвященный памяти
Блаватской. Назывался он _За духовное единение человечества_. Но
некоторые люди увидели, что именно там реально происходило, и во время
прогулки на теплоходе кто-то замечательно прибавил одну букву к этому
лозунгу, и получилось: _За духовное уединение человечества_. Невозможно
сознательным усилием соединиться.
Сознание, будучи дискурсивным, всегда вас будет разъединять с
предметом, на который направлено ваше сознание. Почему такой бум в
психологической науке вызвала такая маленькая книжечка тогда еще никому
почти неизвестного психолога-консультанта из Симферополя Василюка?
Он доказал, что смысл порождается переживанием, а не осознанием.
Смысл, т.е. основа человеческого бытия. От смысла жизни до любого
другого смысла.
Переживанием. Бедный Декарт. Вы представляете, что с ним было там,
сколько он раз перевернулся? Оказывается, не _cogito ergo sum_, а
переживаю, значит существую, как смысловое существо, как сущность. Тогда
понятно, что не надо бояться ЭВМ, они же смысл порождать не смогут.
Переживанием, если оно не совместное, не поделишься. Рассказы о
переживании самого переживания не заменяют. Поэтому стать йогом по
книжке даже теоретически невозможно. Ибо вы не сидели там рядом с ним, в
его ашраме, пещере, не дышали воздухом Гималаев. Вы читаете описание его
переживаний.
Книга может вас натолкнуть, в лучшем случае, на то, чтобы искать
ситуацию, которая спровоцирует аналогичное переживание. А иначе смысл
исчезает. Иначе одна технология. А технология, как известно, вещь
обоюдоострая. Одному принесет пользу, другому вред. Одна и та же
технология. Какая бы она ни была. По киевской белой магии, используют
технологию _огненного цветка_ для избавления от сглаза, порчи. Ко мне
начинают предъявлять претензии. Но при чем здесь я? Это технология. Это
уже от тебя зависит, как и для чего ты будешь ее применять. Даже
эффективность технологии зависит от того, какую продукцию вы собираетесь
производить.
Можно микроскопом забивать гвозди. Но стоит ли для этого делать
микроскоп? Может, проще сделать молоток? Это к вопросу эффективности
технологии. Итак, живя в таком социально-психологическом мире, который
называется _западноевропейская цивилизация_, мы живем в мире
статистическом, такова установка сознания. А в статистическом мире спрос
на типичность все время растет, а на уникальность все время падает. На
нашей человеческой бирже труда. И естественно, как контрвзрыв, как
контрдействие, как вызов - мы имеем то, что называется экологическими
катастрофами, нарушением экологии самого человека как природного
существа, то, что называется нарушением экологии субъективной
реальности.
Все это последствия отсутствия спроса на уникальность. Потому любое
шарлатанство, любую псевдомистику, любое, что имеет хоть какое-нибудь
отношение к спросу на уникальность, невозможно ликвидировать никакими
призывами. Давайте отделим шарлатанов от нешарлатанов!
Это невозможно. Кто будет отделять? Кто будет выступать в качестве
эксперта? И с какой позиции мы будем оценивать вред и пользу этих пропо-
ведей и этих занятий? С позиций cogito ergo sum? Да, это отвлечение от
развития функциональных возможностей, и социально это наказуемо, но
неуничтожимо.
В США нет наших материальных проблем, но количество неврозов там
такое же, как и у нас. Причина-то одна. Мы все в одной цивилизации с
разной упаковкой. Суть отношения человека к человеку и самому себе одна
и та же.
У меня получилось немного катастрофическое сообщение. Я думаю, что
затем мы как-то попытаемся повернуть в сторону поиска, поиска кон-
структивного: что же можно сделать, если ты уже об этом задумался? Если
с тобой произошла эта остановка. Как говорил мой учитель: когда в чело-
веке начинается духовный путь? Когда он вдруг однажды смотрит на свою
жизнь и спрашивает себя: это что? Это все? Что, больше ничего нет? Так
вот ради этого меня сюда призывали, на этот свет? Не может быть! Он
интуитивно чувствует, что обман. И когда человек интуитивно чувствует,
что его обманывают, выдавая за целую жизнь ее маленький кусочек под наз-
ванием социально-успешное функционирование, тогда человек хочет чего-то
другого.
Где же мне найти что-то другое? И как? - уже другая тема.
- Можно ли хотя бы приблизительно сказать, каков процент уникальных
людей?
И.Н.- Есть такая притча.
_Человек обратился к Богу, имея такую возможность, и попросил по-
казать самого великого полководца всех времен и народов. Бог ему
показал: где-то там, в каком-то городишке, в каком-то переулке сидит
сапожник уличный и ремонтирует обувь.
- Так это же сапожник.
- Но если бы он стал полководцем, он был бы самым великим пол-
ководцем всех времен и народов_.
Нет процента уникальных людей. Если мы станем на позицию процентов,
т.е. на позицию статистики, тогда говорить об уникальности человека нет
смысла вообще. Тогда сразу есть быдло и есть элита. Каждый человек
уникален. Социум не в состоянии обеспечить условия для проявления каждой
уникальности. Это другой вопрос. Это несовершенство человечества как
социального организма.
- А быть уникальным - это не значит разве быть эгоистом?
И.Н.- Мы говорим только об уникальности функциональной, т.е. об
одаренности. Разброс здесь будет всегда, поскольку каждый мозг
неповторим и уникален, но не говорим об уникальности человека как чело-
века. Что касается эгоизма, я думаю, что само понятие эгоизма - это
понятие инструментальное, используемое в социальном программировании и
социальном манипулировании. Потому что оно противоречит двум фактам.
Первый факт: что бы человек ни делал, он делает это для удовлетворения
своих потребностей. Научно доказано, что ничего человек не может сде-
лать, в том числе и быть альтруистом, если это не обеспечивает
удовлетворение какой-то его потребности. Второй факт отражен в известной
работе В.П.Эфроимсона _Генетика альтруизма_, где он показал, что если
генетически эволюционно рассматривать этот фактор, то альтруизм более
способствует эволюции, чем так называемый эгоизм. Поэтому эгоизм, так,
как мы его понимаем, - это инструмент. Эгоизм - альтруизм. Есть такая
пара, дихотомическая пара, социальные понятия, используемые для
программирования социального, социального управления и т.д.
Мы ведь начали с любви к Богу и к своей божественной сущности,
своему богоподобию. Любовь в любой форме - это сокращение или полное
снятие психологической дистанции между вами и тем, на кого ваша любовь
направлена. Это наиболее точное, на мой взгляд, определение любви как
специфической части человеческой жизни. Любовь всегда подразумевает
мужество, определенное мужество снять дистанцию хотя бы в одном
направлении, хотя бы к одному человеку снять все то огромное количество
психологической защиты, которая выстроена нашим сознанием.
Поэтому любить Бога так, как любил Иисус или Франциск Ассизский,
дано не каждому, ибо не каждому дано такое мужество, такая сила любви до
самозабвения. Не говоря о том, что вера - это нечто другое. Можно
утверждать, что без любви нет веры. Можно утверждать наоборот: что вера
может существовать и без любви. Есть разные позиции, в том числе и у
разных религиозных мыслителей. Способность верить, - я не берусь
утверждать категорически, - но мне кажется, что это требует какого-то
другого качества. Таково мое субъективное переживание.
В цивилизации, сформировавшейся окончательно в XVII в., в процессе
социального производства, в процессе социализации, не заложено какой-то
детали, и из-за того, что ее нет, мы не знаем, что такое вера.
Умозрительные концепции по этому поводу мы можем создать, мы можем
мучиться по поводу того, что нам хочется верить. Но что это? Я видел за
свою жизнь двух-трех человек, которые были людьми веры. Это очень
непривычно. Люди веры, которые живут от веры, не от любви, а от веры.
Хотя людей, живущих от любви, тоже очень мало. Потому что это опасно. В
том социуме, где мы находимся, в той цивилизации, где мы находимся, -
это опасно. Может быть, потому, что сознание у нас такое молодое. Что
