всякой модели будущего и сказать: вот я здесь сегодня и сейчас, и все, и
больше мне ничего не нужно. Но это из той же серии самообмана, о котором
мы уже говорили. Человек не может перестать быть человеком. Только если
умрет. И то неизвестно. Значит, это просто самообман. Это тоже должно
быть обеспечено картиной будущего. Была однажды замечательная статья в
журнале _Знание - сила_, где говорилось про эффект Епиходова. Есть люди,
на которых все время _кирпичи падают_, они постоянно привлекают к себе
всякие несчастья.Значит, у человека какая-то поломка в механизме опе-
режающего отражения. В норме человек, сам того не осознавая почему,
думает вдруг: _Я лучше полечу следующим самолетом_. В норме человек на
бессознательном уровне предчувствует: _Пойду-ка сегодня по той стороне
улицы_. И именно сегодня на той стороне улицы, где он всегда ходил,
вдруг бабах! - балкон обвалился. И т.д. В норме человек действительно
создан для счастья, как говорил А.М.Горький. В норме он предощущает
гораздо полнее, чем мы даже можем себе представить. Это знаменитое и
очень любимое мною выражение: _Человек предполагает, а располагает, к
счастью, не он_. Представьте, что все наши предположения, я имею в виду
умозрительные, сбываются. Мир бы давно исчез, развалился, погиб. Но
располагает, к счастью, не умозрение, а целостность наша, наша то-
тальность. И вот наша тотальность настолько, насколько она не по-
калечена, или настолько, насколько мы ее подпитываем, находится в таких
отношениях с реальностью, о которых мы все мечтаем. Но мы же эти
отношения уже имеем. И в этом смысле духовные традиции говорят: ты уже
просветленный, просто тебе это надо пережить, и все. Вы все здесь прос-
ветленные. Это безусловно так, потому что наша тотальность ведь все
равно существует. Хоть мы ее и пытаемся изуродовать изо всех сил, как и
природу, ибо тотальность - это природа человека. И при всем
экологическом безобразии, которое мы устроили со своей внутренней
природой, она все равно существует, она не погибла. И вряд ли погибнет.
Скорее мы погибнем, я имею в виду наши материальные носители. Скорее
человечество погибнет, чем оно сможет уничтожить природу. Это, по-моему,
достаточно ясно. Это мания величия у человека. _Мы такие сильные, что
можем уничтожить природу_. Не волнуйтесь, в нужный момент природа
уничтожит нас, не опомнимся. Природе ведь все равно, в отличие от нас. У
природы нет модели будущего. А у нас она есть. Поэтому нам не все равно.
Есть такая простая притча:
- Батюшка, что будете пить: молоко или воду?
- Мне все равно, давайте молоко.
Это вот _мне все равно_ - это иллюзия. Никому из нас не все равно
по той простой причине, что вся ценностная структура, иерархия
ценностей, согласно которой мы совершаем выборы в настоящем, плотно
завязана с образом будущего. Таким образом, у нас с вами две совершенно
реальные, доступные каждому возможности. Как минимум две. Я просто беру
сейчас самое наглядное. Всячески способствовать тотальности своего
существования в мире. Доверять себе, своей богоподобности, которая в
таких интимных отношениях с реальностью, что наше юное, сорок тысяч лет,
сознание, которое как пацан говорит: я все знаю, я сам, сам, сам, по
сравнению с нашей тотальностью ну просто... ну пусть знает свое место -
обслуживает наши потребности. Но когда мы осознаем жизнь не как движение
от цели к цели, не как реализацию потребностей в иерархической борьбе
мотивов, а как пребывание в мире, как бытие, наше совокупное целокупное
бытие, то тогда выясняется, что умозрение, самый изощренный интеллект и
даже очень изощренная рефлексия, то бишь самосознание, приносят нам
пользу ровно настолько, насколько поддерживают и развивают, дают
возможность развиваться и жить нашей тотальности. Это можно выразить
таким образом: стоит дерево - можно его подрезать, сделать такую форму,
иную, т.е. сделать с ним определенные манипуляции, исходя из некоторого
замысла. До определенного момента, пока оно остается деревом. Если эту
границу перейти - оно гибнет и превращается в сухое дерево, а это уже
дрова. Так и человек. До определенного момента мы можем, вырывая из себя
некоторую часть, любоваться этой частью, увлекаться ею, заниматься
только ею, придавать ей различные формы, но если перейти границу - это
смерть.
Мы хотим ощутить полноту бытия, в которой может раскрыться наша
уникальность, не как несчастный случай, а как радость внутреннюю, как
счастье. Потому что пока мы своей тотальности не даем свободы,
уникальность - это несчастный случай. Она жутко мешает. Хочется - лучше
бы я был как все. Ну что же я один такой, никто меня понять не может до
конца, да я сам себя не понимаю. Так если мы хотим ощутить радость и
наслаждение от своей уникальности, то мы должны двигаться, в такую
сторону себя двигать, где наше тотальное пребывание, изначально данное
нам по факту рождения, было бы первоосновой наших осознаваний по поводу
самого себя и мира.
Первоосновой, а уже потом все те вооружения, тот инструментарий,
который нам дан природой, социумом, эволюцией человеческого рода, - он
для решения конкретных задач, частных. Но он ни в какой степени не
заменяет полноты бытия, тотальности, которая нас по жизни проведет без
всяких, извините, мистических заморочек. Просто вы перейдете именно в
тот момент на другую сторону, когда на этой упадет балкон. И скажете:
Боже, как мне повезло, совершенно случайно.
Я думаю, что в определенном смысле об этой полноте говорится и в
таких словах, как _благодать_, и в таких словах, как _бараке_ и т.п. Это
фундамент, на котором человек может построить себя как человека вне
функциональной значимости, как уникальность, как факт уникального бытия:
этот фундамент реализуется в движении к восприятию себя как тотальности,
переживанию себя как тотальности и в доверии к этому. Что нам мешает
верить? Мышление. У него нет картины. У него есть дискурс, т.е.
описание. Пока прочтешь описание, уйдет настоящее, жизнь же не
остановится на это время. Сделать это, т.е. отказаться от описания,
каждый для себя сможет тогда, когда соединит два момента: переход от
узкого понимания интуиции, как чистого явления сверхсознания, к
пониманию ее как тотальности пребывания в мире, как сочетания жизни и
бытия, плюс максимальное осознавание картины будущего во всех его
аспектах: желаемое, прогнозируемое, гарантированное. Если эти два дей-
ствия внутренних происходят, то вы пребываете в своем _зачем?_, и вы
знаете все _как?_, которые вам нужны, они просто придут. Со всеми нами
бывало, когда нужная книга оказывается рядом. А до этого _я ее так
искал, так искал!_. Был замечательный случай на сессии в Москве. Я жил у
своего приятеля-однокурсника, и мы вели философские беседы. И все
говорили: жалко, Евангелия дома нет, вот Евангелие надо, надо; завтра
спросим, может быть, у кого есть. Тогда с этим еще трудно было. Это в
году, наверное, 1968-м. Проходит один вечер, второй, третий. На
четвертый вечер я поворачиваю голову, лежит стопка книг и сверху
Евангелие. Я говорю: _Так вот же Евангелие_. - _Ой, а я совсем забыл,
что оно у меня есть_.
Понимаете, вот это и есть Бог в нас, это и есть бытие в нас. Это и
есть наша тотальность, говоря другим языком. Это есть основа того, что
мы называем человек, основа реальной уникальности, каждой единично
взятой персональной жизни. Жизнь так обнаруживает свою персональную
значимость без ссылки на будущие поколения. И сегодняшняя, эта
единственная уникальная твоя жизнь обретает для тебя самого подлинную
значимость, когда она опирается на переживание своего бытия, своего пре-
бывания в мире как полноты, как совершенства, ибо бытие совершенно. И в
этом смысле сказано: мир совершенен.Всякие иллюзии, концепции по
переделке мира, говоря старинным языком, богохульство, а говоря
современным языком, просто элемент мании величия. Мир совершенен как
бытие, и это не означает, что в этом мире нечего делать, потому что все
сделано. Наоборот, в этом мире колоссальный простор для любого делания,
именно потому, что он совершенен как бытие. И человек любой как бытие
совершенен. И потому у него колоссальный простор не для переделывания
себя в соответствии с каким-то внешним идеалом, а для раскрытия, для
того, чтобы жизнь и бытие максимально приблизились друг к другу. И тог-
да, независимо от функциональных описаний вашей жизни, она раскрывает
вам ваше же совершенство. Какой бы они ни была, она становится дорогой,
которая приводит вас к себе, к тому, что вы вдруг обнаруживаете, что вы
ничем не хуже и ничем принципиально не отличаетесь от всех тех, кого вы
боготворите, кого вы считаете великими. Вы точно такие же. Знаете, когда
со мной случилось это переживание? Это было у озера в Литве. Там
сосновый лес, песок у озера, лето. Прекрасно. И во всей этой обстановке
читал очень любимого мной Раджниша, и вдруг со мной случилось это. Я
смеялся восемь часов вслух и еще семь часов про себя. Я не мог
остановиться. Понимаете? Мое _зачем?_ оказалось абсолютно реализованным
потому, что оно всегда было со мной, оказывается. Но понадобилось
двадцать лет, чтобы до этого дожить, двадцать лет учебы и почти сорок
лет жизни. Не так давно это произошло, лет тому десять-двенадцать назад.
И тогда у меня возникло желание каким-то образом поспособствовать тому,
чтобы у каждого человека произошло это, не у избранных, не в
эзотерических там кругах, ведь мы все такие. У нас у всех по факту
пребывания в мире это есть. Эта интимная связь с совершенством как та-
ковым. Мы совершенство в себе имеем и мир в себе имеем, как бытие. Нас
отвлекает от этого механическая жизнь. Нам кажется, что раз жизнь наша
несовершенна, с точки зрения наших желаний, то и бытие соответственно
несовершенно. Но бытие совершенно, оно с жизнью совсем в других
отношениях. Если жить не затем, что гнаться за ускользающим титулом
чемпиона, и не затем, чтобы рыдать, приняв титул проигравшего, а затем,
чтобы идти к самому себе, то тогда вы можете любую форму в жизни на-
полнить собой. Своим содержанием. Собой. И все время сближать,
уничтожать этот разрыв между жизнью и бытием. И все больше и больше ощу-
щать полноту бытия, что позволяет совершенно иначе относиться даже к
очень драматической истории своей жизни. Но разве у тех людей, которых
мы возводим на пьедестал, разве у них с детства молочные реки, кисельные
берега? Они жили не менее трудной жизнью.
Франциск Ассизский прожил жизнь труднейшую... Наша жизнь по
сравнению с его - вообще сахар. Но это же не помешало ему пребывать в
бытии и ощущать совершенство мира, любить Бога, разговаривать с
животными и птицами, и вообще быть... Это не помешало Папе римскому
встать из своего кресла и пойти к нему навстречу. Вот это настоящая
сила, эта сила сильнее всего остального, потому что это настоящее. Это
то, для чего мы родились, то, что нам дано. Всей этой реальностью дано.
Нам дано быть человеком. Нам не всегда дано жить по-человечески, это
обстоятельства времени и места. Но быть человеком нам дано. И если вы в
свою картину будущего поместите себя радующегося, счастливого во всей
полноте бытия, то тогда вы найдете эту дорогу _как?_. Если же в картине
будущего у вас страдательный образ проигравшего в социальных гонках, вы
не найдете этого бытия, хоть вы будете рядом с самим Буддой или Христом.
Ибо сказано: _Можно прожить тысячу лет рядом с Буддой, выполнять все его
указания, и ничего не произойдет_. _Кто из вас купил коляску?_
(хасидская притча). Вот это и есть путь к вере, вы вчера спрашивали
меня, как поверить, как полюбить... Это и есть путь к вере. Но это труд-
ный путь. Как ни странно. Мы все этого вроде бы хотим. Но все наше
социальное всячески этого избегает. Ибо социальное - значит уничтожение
уникальности; к сожалению, пока социум, человечество как социальный
организм, не может состоять из уникальных. Оно не знает: как это? как
тогда жить?
Поэтому жизнь социальная в конструкции требует уничтожения уни-
