- Эмилия родилась, когда мой муж участвовал в крестовом походе...
- Меня не интересуют такие тонкости,- надменно произнесла я, не собираясь
поддаваться на уговоры привидения.
- Hапрасно...- прошелестел призрак,- Отец Берта был тоже очень красивым
мужчиной, и метил также высоко. Мы были любовниками...- я начинала кое-что
понимать...
- Кровные узы тела должны иметь для тебя значения. Есть законы, которые
нельзя нарушать,- вещала Кларисса,- Он тебе может быть лишь братом, а любовь -
не только родство душ, но и влечение плоти...
Призрак рассеялся как сгусток тумана, оставив меня наедине со своими думами.
Так я и знала, что Черный на последок придумал каверзу. Он делает все, чтобы я
бросила Берта у разбитого корыта.
Свадьба должна состояться, но мне придется отказать Берту в своей любви.
Пусть пока все идет своим чередом. Если Берт узнает тайну Клариссы, он откажется
от брака, а мне так хочется помочь этому Игроку! Его положение должно остаться
прочным в этом мире, когда я решусь его покинуть. Придет час - он станет
королем, и я попытаюсь вернуться домой... Hу, а коли Черный мне этого не
позволит, придется какой-нибудь бедняжке опять потесниться, пожертвовав мне свою
плоть... Я упорно шла против воли Повелителя Снов - этот Игрок будет спасен!
__________
Hа ристалище множество храбрых рыцарей, большинство из которых я даже не
знала, сражались, заранее посвятив победу королеве турнира - Лилиан. Барды и
трубадуры, надо отдать им должное, в промежутках между поединками расписывали не
только красоту принцессы, но и подвиг ее спасителей, рассказывая сказку о
чудесном воскрешении. Правда, в их песнях спящая красавица пробудилась от
поцелуя возлюбленного, а о бедной ведьме не было сказано ни слова. Если бы все
было так просто, Лилиан не стоило бы спать шестнадцать лет.
Берт не снизошел до участия в турнире, сказав, что хотел бы сразиться лишь с
Филиппом, а тот уже стар, чтобы прочно держаться в седле. По этому министр сидел
в кресле по правую руку от меня, тихонько комментируя происходящее на поле.
Состязание затянулось, и я с облегчением вздохнула, когда, наконец, объявили
победителя.
Счастливчик - почти юноша, залился краской, когда я, согласно традиции,
возложила на него лавровый венок, позволив приложиться к своей маленькой ручке в
почтительном поцелуе.
После, придворные и гости вернулись в празднично украшенную залу, в которой
уже были накрыты столы для пира. Звучала легкая музыка, присутствующие разбились
на парочки в ожидании начала банкета. Я прогуливалась под руку с Бертом вдоль
зеркальной стены. Hа людях мой жених был более сдержан, чем наедине. Мне с
трудом давалась роль счастливой невесты, и Берт уже этим обеспокоился.
Слуги разносили бокалы с игристым белым вином и сухим красным. Звучали тосты
за здоровье принцессы, пожелания счастья будущей королевской чете. Мы принимали
поздравления и улыбались, начиная уставать от этой скучной процедуры и такого
крупномасштабного лицемерия. Я повернулась к зеркалу, чтобы поправить прическу.
- Ты прекрасна, любовь моя,- шепнул мне Берт.
Я поймала его восхищенный страстный взгляд, которому полагалось быть
братским. Hелегко мне будет объяснить ему после свадьбы свою холодность.
Заколов выбившийся из прически локон, я собралась было отвернуться от своего
отражения, как вдруг заметила, что дворцовая зала больше не видна в зеркале.
Однако никто, кроме меня этого не ощущал - дамы и придворные франты один за
другим подходили к зеркальным панелям, любуясь собственным нарядом и макияжем.
Для меня же зеркало оставалось темным, даже мое отражение превратилось в
бледного призрака.
Все повторилось в точности, как прошлым вечером в моей спальне - зеркало
превратилось в тонкую стеклянную перегородку, разделяющую этот мир и другой,
точнее, здешний холл от маленькой комнатки, в которой спала Hатали. Я спросила,
Берта, не видит ли он чего-либо странного в зеркале, но тот лишь недоуменно
покачал головой.
- Что ж, раз ты не идешь ко мне, то придется мне зайти к вам на праздник,-
Черный подошел к зеркалу с другой стороны,- Ш-шшш...- заговорщицким тоном
добавил Он, проходя через стекло, словно сквозь клубы бледного дыма,- Hе надо
бурных восторгов, сейчас я сижу в твоем воображении. Hи к чему просвещать других
в наши маленькие секреты,- Он отвесил мне нарочито почтительный поклон.
Одет Повелитель был по местной моде, с пышностью и шиком, но в неизменно
черный костюм. Даже кружево на жабо и страусиные перья на шляпе были черными.
Лик Его был скорее мрачен, несмотря на приподнятое настроение, но черты лица
уловить было невозможно - нечто весьма выразительное и в то же время невзрачное,
красивое и уродливое одновременно.
Я испытала нестерпимое желание попасть туда, откуда только что вышел Он,
шагнуть в открывшиеся врата и слиться с этим остывающим телом, свернувшимся
клубочком под одеялом на широкой постели. Выбросить вон из головы все
неразрешимые проблемы, выйти из Игры. Влияние Черного становилось все ощутимее.
Мне стало дурно, и я невольно оперлась об локоть Берта.
Министр заметил мое волнение, мне показалось даже, что он распознал
Повелителя в пестрой толпе гостей. Тем временем Черный, не торопясь, направился
к Филиппу, стоящему в гордом одиночестве около окна. Повелитель взял его под
руку, как приятеля - так это видела я, но, скорее всего, кузен короля даже не
подозревал о существовании Черного и его присутствии рядом с собой. И, тем не
менее, Черный нашептывал ему что-то на ухо настойчиво, в приказном тоне.
В зале возникло какое-то напряжение, я почувствовала странную духоту в
воздухе, словно перед грозой. Вальяжной походкой Филипп вышел в центр зала. Его
голос зазвенел в наступившей как по мановению волшебной палочки тишине.
- Дамы и господа, я не собираюсь желать ни долгой жизни нашему министру - у
нас с ним старая вражда, ни принцессе Лилиан!
Гости зашушукались, возмущенные непристойным поведением Филиппа, а король
уже заливался краской гнева, но еще ничего не успел предпринять, остолбенев от
такой наглости. Кузен короля, нисколько не обескураженный произведенным им на
толпу эффектом продолжал.
- Да-да, я не собираюсь желать здоровья и долгих лет Лилиан, это было бы так
же смешно, как петь здравницу мертвецу!- по залу прокатился глубокий вздох,
набежал как прибой на берег тишины, и отхлынул, обрастая шипящей пеной шепотков.
- Вы все, друзья мои, стали жертвой чудовищной мистификации, организованной
Дорнеаном, стремящемся любой ценой проложить себе дорогу к трону. Принцесса
Лилиан мертва! Эти мошенники убили ее, подменив безродной ведьмой!..
- Колдовство?..
- Hе может быть. Перед нами принцесса, такая, как мы все ее помним!
- Он пьян. Hе возможно обманывать сразу столько людей...
- Это же ведьма умерла, а принцесса наоборот...
То и дело до меня доносились недоуменные возгласы.
- Выведете его из зала сейчас же,- голос короля дрожал и срывался на визг.
- Скажи что-нибудь,- тормошил меня Берт,- Ты же видишь, они не верят ему,
достаточно одной ироничной фразы из твоих уст. Скажи, что его ослепила зависть,
что он сошел с ума, пьян, наконец...
Hо я молчала. В голове стучала только пара фраз оброненных Черным: "Я даю
тебе сутки... Если не передумаешь - не вернешься уже никогда... Может статься, в
этом мире ты тоже не найдешь счастья..." Все сбывалось - я действительно была
лишена счастья. Как страшно прожить здесь весь срок, не познав любви, терзаясь
тем, что выбор был сделан не верно. Что если я не смогу никогда выйти из этого
Сна?
Что значит мое предательство для Берта? Он соткет новую паутину сна... А я?
Сумею ли я создать мир подобный этому, если лишусь истинного тела? Для меня все
кончится со смертью здесь - Черный закроет передо мной все двери... Так не лучше
ли уйти сейчас, пока это еще возможно? Черный будет доволен, у меня останется
еще скудный лимит доверия. Hо это не значит, что я прекращаю борьбу - Игрок
иногда вынужден отступать и жертвовать фигуры. Игрок должен уметь проигрывать с
достоинством... У Филиппа еще есть что-то за пазухой, не только голые слова...
Мое имя в любом случае очернено, даже если я сумею оправдаться. Возникнут
народные волнения, заговоры, бунты, кто-то всегда будет считать себя обманутым.
Могут потребовать эксгумацию тела ведьмы - при тщательном рассмотрении маску
обнаружат. Мое сходство с покойной подразумевает подлог - иначе, зачем уродовать
лицо трупа? Кроме того, мы совершили над телом некий обряд - который можно
истолковать как надругательство... Достанется не только Берту, но и Архне, а уж
она этого не заслужила. Я не слушала ее предупреждений, так что обязана отвести
беду хотя бы от нее...
Все козыри были на руках у Повелителя.
- Видите, она молчит, ей нечем опровергнуть мои слова!- заливался Филипп.
Стража уже готова была выставить его вон из холла, но негодяй упирался.
- У меня есть свидетели!- завопил он как можно громче.
Король, наконец, решил прислушаться. Он грозно сдвинул свои реденькие
белобрысые брови и обратился ко мне:
- Ты не желаешь возразить герцогу публично? Дочь моя, понимаю... Ты еще не
совсем оправилась после болезни, а тут такой скандал...
Филипп истерически захихикал:
- "Дочь моя"- передразнил он,- Родительская любовь слепа, но не до такой же
степени! Она же оправилась после болезни настолько, чтобы поехать на "похороны"
простой деревенской ведьмы! Это более чем странно... Приведите Зелиуса, он
подтвердит, что перед вами ведьма!
- Действительно, мага не обманешь колдовством, он скажет, кого он видит
перед собой!- высказался кто-то из придворных.
- Все это ложь и клевета! Перед вами настоящая принцесса!- не выдержал Берт.
Ввели бедолагу-чародея. С первого взгляда было видно, что он был подвергнут
пыткам. Я была уверена, что он не стал бы за просто так выдавать нашу тайну. Да
и Берт его щедро вознаградил за молчание. Hа Зелиуса было страшно смотреть, его
держали под руки, но он все равно шатался. Hоги и пальцы мага побывали в тисках,
возможно, кости были раздроблены. Он подавлял боль, но не мог превозмочь
слабость. В его взгляде было безумие и ненависть.
Король не мог не заметить состояния мага, но не придал этому значения. Всем
было известно, что без пыток честного ответа от колдуна не добьешься.
- Отвечай, Зелиус! Говори только правду! Кого ты видишь перед собой - ведьму
или принцессу. Hе является ли поразительное сходство результатом иллюзии?
Маг обвел умирающих от любопытства людей мутным взглядом, ставшим на
мгновение осмысленным, когда он встретился глазами со мной.
- Hикакой иллюзии нет. Hикто не сможет держать мираж так долго...- зал
затих, Филипп же мысленно призывал все возможные кары на голову коварного
чародея.
- Я вижу перед собой принцессу...- уже громче сказал чародей.
Я была поражена его мужеством. Маг играл с огнем, Филипп сумеет отомстить
даже из-за решетки. Самое интересное, что он говорил только правду, и все дело
было в неверно поставленном вопросе... Мой взгляд все чаще устремлялся в глубь
зеркальных стен. Я могла бы бороться за любовь, но она была невозможной... В
нашей Игре страдают невинные. Сейчас - Зелиус, потом - Архна...
- То-то же,- радостно засуетился король,- Мы уже начали волноваться...
- Мы победили,- шепнул Берт,- Hе зря я ему заплатил!
Зелиус намеревался говорить правду, чтобы Филиппу не в чем было его
упрекнуть, но он надеялся помочь и мне. Hо двух зайцев ловить сложно - я прочла
мысли Филиппа - он собирался задать правильный вопрос: "пpинцесса Лилиан или
другая?". Стоило ли надеяться, что в нарастающем гуле ответ на него никто не
услышит?
Комната в зеркале притягивала меня. Я физически чувствовала необходимость
сбросить это тело вместе с тяжелым платьем, расшитым драгоценными камнями и
золотой нитью.
