-- По-твоему, я сумасшедшая? -- спросила она, стоя на том же месте у
кормы яхты. И стала снимать свою футболку.
-- Чуть-чуть, -- ответил Том на ее предположение.
-- Вопрос: могут ли объединиться отшельник и сумасшедшая вместе? --
игриво-зазывающе сказала она.
Том окинул взглядом ее залитый лунным светом обнаженный торс.
-- Наверно, -- предположил он.
-- Хочешь проверить? -- улыбнулась она и юркнула мимо него в каюту.
Том стал не спеша расстегивать пуговицы на рубашке, чувствуя, как в нем все
больше тает предубеждение против нее и возрастает страстное желание. Наверное,
она колдунья.
Он вошел в каюту, держа рубашку и брюки в руках, прикрывая свои детородные
органы -- в отличие от нее, он стеснялся.
Патриция лежала нагая под одеялом. Он спустился на несколько ступенек и закрыл
дверь в каюту. Лег на соседнюю койку, накинул одеяло и повернулся к ней,
заложив руку за голову.
Она тоже молча повернулась к нему, подперев голову рукой, ненавязчиво
постаравшись, чтобы великолепную грудь ее не закрывало одеяло. Из под белой
материи Тома кокетливо дразнил большой овал персикового цвета.
-- Ты знаешь, -- задумчиво сказала она. -- Ты совершенно необыкновенный!
Ты всегда плаваешь один на своей яхте?
-- Сейчас у меня прекрасная команда, -- счастливо улыбаясь, ответил он.
-- А что ты делаешь по ночам?
-- Обычно сплю, -- просто ответил Том, наслаждаясь зрелищем ее обнаженной
груди. -- Сперва читаю, пока не усну, а потом сплю.
Выпитое вино приятно туманило ему голову, а близкое присутствие абсолютно
ему непонятной, но от этого не менее желанной девушки, заставляло напрягаться
судорожно мускулы и биться быстрее сердце. Но он не торопился овладеть ею как
можно скорее. Само ощущение приближающегося наслаждения было для него не
менее сладостно -- он как истинный гурман растягивал удовольствие. И где-то
краем сознания он понимал, что взаимная симпатия, словно освещающая каюту
волшебным сиянием, может улетучиться бесследно от одного поспешного,
неверного слова или жеста.
-- А у тебя здесь комаров нет? -- пошутила Патриция. -- Москитов?
-- Нет, -- глупо улыбаясь ответил он.
-- Надеюсь, ты не обманываешь, -- сказала она. -- А ты не хочешь меня
поцеловать? -- Безумные чертики появились в ее черных глазах, бросая ему
дерзкий вызов. -- Пожелать спокойной ночи?
-- Это ты должна сделать, -- улыбнулся Том.
-- Я никогда не разговариваю с мужчинами в постели. -- Патриция томно
потянулась в постели, коснувшись ладошками стенки каюты. Одеяло сползло на
середину плоского живота, два холмика груди соблазнительно шевельнулись от
ее движения.
-- Мне кажется, женщины -- специалисты в этом деле, -- сказал он, садясь на
своей постели и прикрывая одеялом нижнюю часть тела.
-- Тебе лучше знать, -- ответила Патриция и они оба рассмеялись.
Он встал с койки, присел к ней на краешек постели, провел своей сильной,
шершавой ладонью по ее щеке -- не спеша и ласково. Это невинное прикосновение
вызвало у Патриции целую бурю доселе неведомых эмоций.
Она, в охватившем ее внезапно порыве, потянулась к нему сочными
губами, закрыв в волнении глаза. Том поддержал ее левой рукой за плечи,
ощущая ее трепетную беззащитность, и нашел своими губами ее ищущий рот. Провел
языком по губам ее, чувствуя, как она все больше приникает к нему, что в ней
рушится какая-то неведомая стена, не позволявшая ей довериться ему не только
телом, но и чувствами. Он правой рукой нежно провел по точеному плечу
девушки, нащупал маленькую ямочку почти у самой шеи.
Она присела на постели, отвечая на его страстный поцелуй, и обхватила жадно
руками его за шею. Она еще контролировала свои поступки, но с восхищением
понимала, что разум уступает место чувствам -- такого с ней еще никогда не
было, ни с одним мужчиной. Ей хотелось закричать от восторга, но лишь
тихий сладкий стон сорвался с ее алых губ.
Лишь эфемерная преграда одеяла разделала их горячие, охваченные
возбуждением тела, но они не торопились убрать ее, наслаждаясь первыми
робкими ласками, лишь знакомясь друг с другом на ощупь.
Он оторвался от ее сладких губ, переводя дыхание:
-- Патриция! -- с восхищением сказал Том.
Она откинулась на подушку, подставляя обнаженное тело свое его жадным
взглядам, и улыбнулась.
Он медленно коснулся пальцами ее щеки. Патриция закрыла глаза.
Том провел ладонью про ее щеке, спустился на шею, где под пальцами ощутил
стремительное биение сердца, отдававшееся по всем венам. Он опустил руку еще
ниже и ладонь его наполнилась мягкой и упругой плотью ее левой груди. Он
обхватил ладонью податливый холмик, наклонился над покорным его ласкам телом
и коснулся легонько губами правого соска. Обвел его языком, с восторгом ощущая
как пуговка соска твердеет и набухает, как дрожь охватывает все ее тело.
Патриция взяла его за плечи и притянула к себе. Том сам не заметил, как
оказался лежащим у стены на узкой кровати, покрывая жаркими поцелуями ее лицо,
шею, плечи. Ее тихие стоны восхищали его сейчас больше любой, самой
талантливой симфонии. Запах ее волос кружил голову. Он провел рукой по крутой
линии ее бедра и поразился этому чуду природы -- женскому телу. Он чувствовал,
что каждая ее клеточка, каждая волосинка ее стремится к нему, и он хотел
одарить своей щедрой лаской ее всю -- от маленьких пальчиков ног до чуть
покрасневших, изящной формы мочек ушей.
Патриция стонала от страсти, удивляясь, почему ей так хорошо, почему вызывает
такое восхитительное наслаждение этот сильный, немногословный мужчина, которого
еще вчера она не знала, и даже не подозревала о его существовании. Может
потому, что он не набрасывался на нее, как проголодавшийся хищник, а
завоевывал миллиметр за миллиметром, как берет башню за башней сопротивляющуюся
неприступную крепость талантливый полководец, понимающий, что элементарным
навалом цели не добьешься. Он приручал ее тело, и каждая ее клеточка отвечала
ему взаимностью.
Том вдруг с ужасом подумал, что ведь мог ее никогда и не встретить,
пройти мимо...
То же самое промелькнуло и в голове Патриции, но новые его ласки вызвали новые
восхитительные чувства. Да здравствует Его Величество Случай, -- мысленно
воскликнула девушка, и растворилась в поглотившем ее наслаждении.
-- Патриция! -- в это слово он вложил весь спектр чувств, нахлынувших на
него, как чародейское наваждение. -- Патриция!
Вместо ответа она снова простонала сладко, поймала нетерпеливо руку его,
дарящую необычное ощущение ее телу, и повлекла ее к пылающему жару
интимному месту своему, где ласка его сейчас требовалась больше всего.
Он очень осторожно, даже робко, коснулся бугорка венеры, проведя тыльной
стороной ладони, по жесткой лужайке волос и повел руку дальше -- меж
широко раздвинутых в ожидании стройных длинных ног. Губы его снова нашли ее
рот, она выгнулась дугой, почувствовав, как его сильные пальцы ласково
раздвигают потаенные губы ее. Он нащупал скрывающийся в складках кожи
маленький чувствительный бугорок и очень нежно обвел его пальцем. Даже
страстный поцелуй не смог сдержать ее громкого стона, идущего из самой
глубины груди. Изо всей силы она прижала его к себе.
-- Патриция! -- вновь вырвалось у него. Пальцы его наслаждались жаркой
влажностью ее.
Порывистым движением она сбросила на пол ненужное сейчас одеяло. Он поцеловал
ее нежно в губы, потом в левый персиковый овал груди, затем в правый, покрыл
поцелуями ее живот и бедро. Его неудержимо влек к себе маленький зверек,
пульсирующий под лаской его пальцев. Наконец он добрался до него и посмотрел
на влажные складки потаенного входа в лоно ее, любуясь открывшимся зрелищем.
В этот момент набежавшая шальная волна резко качнула яхту и он уткнулся губами
в складки ее естества. Патриция руками прижала к ним его голову как можно
сильнее. Рука его ни на секунду не прекращала наслаждаться ее молодым плотным
телом.
Она не могла больше ждать. Она страстно желала его, краем сознания
поражаясь тому факту, что она впервые сама жаждет мужчину. Она знала, что
должно сейчас произойти, но никогда еще это не доставляло ей удовольствия.
Она боялась разочароваться и сейчас, но ей было так хорошо, что
даже ограничься Том одной лаской, она все равно не осталась бы в обиде.
Но он хотел принадлежать ей целиком. Или обладать ею всей -- для него это
было сейчас одно и то же. Брать, отдавая -- только в этом он видел высший
уровень и смысл наслаждения.
Тяжелое прикосновение его сильной обветренной груди, покрытой редким жестким
волосом к нежным, не знающим стягивающей материи бюстгальтера,
холмикам груди восхитили ее. Ночь встретилась с сиянием дня, вода слилась
с пламенем, горячий южный темперамент соединился с северной нежностью.
Он вошел в нее и она почувствовала неведомое прежде внеземное блаженство. Он
был сейчас героем ее жизни, она хотела отдать ему себя всю. И бедра ее
непроизвольно задвигались в такт его движениям, в голове звучала
фантастическая мелодия. Она открыла на мгновение глаза, но увидела только его
лицо, на котором отражалось счастье от близости с нею. Контуры каюты размылись
и отошли куда-то за край раздвинувшегося горизонта -- сейчас для нее
существовал только он. Пальцы ее бегали по спине Тома, ощупывая каждую
неровность его тела.
Жар его страсти захватил Патрицию, закружил в фантасмагоричном круговороте,
темп движения доводил ее до исступления, с губ ее срывался почти звериный
полустон-полурык. Кроме этого темпа она уже ничего не могла ощущать,
обжигающая волна накрыла ее с головой -- поистине воплощение наивысшего
блаженства, и оно стоит того, чтобы его искать так долго...
-- Патриция! -- выдохнул он, не в силах сдержать свои чувства. --
Патриция!!!
Обжигающая струя страсти ударила внутри ее и она испытала восхитительный миг
концентрации всех мыслимых наслаждений. Переливающие колдовскими цветами залпы
заслонили от ее взора весь мир. Она закричала от счастья и непроизвольно ее
ногти вонзились ему в спину, царапая до крови. Но ни она, ни он даже не
заметили этого. Цветные вспышки пред ее глазами стали рассеиваться, она с
трудом приоткрыла глаза и сквозь волшебное зарево проступили добрая улыбка и
его бездонно глубокие глаза.
-- Патриция! -- снова повторил он и рухнул рядом с ней на узкой койке.
Она почувствовала, как по ноге ее потекла из лона горячая липкая струйка, и
это подействовало на нее, как ледяной душ, мгновенно вырвав из мира чудесных
иллюзий в обрыдлую повседневность. Сейчас он превратится в бездушный куль
расслабленных мускулов и заснет, удовлетворенный, как обычно поступали ее
предыдущие любовники. Он вытянул из нее все соки, больше ему ничего от
нее не нужно. Он такой же бездушный, как все мужики!
И с удивлением услышала, как он прошептал ей на ухо все то же слово, которое
каждый раз произносил по разному, вкладывая каждый раз в это слово столько,
сколько не скажешь продолжительной речью:
-- Патриция!
Она почувствовала на своем животе возвращающую к счастью ласку его сильной
руки, его губы вновь жадно искали ее рот, и досада, внезапно охватившая
девушку, испарилась мгновенно, не оставив по себе малейших воспоминаний. Она
поразилась, какими разными и удивительными могут быть поцелуи, которым раньше
она не придавала никакого значения. Она успела подумать, что он открыл ей
совершенно новый огромной мир, но очередная волна его ласк, снова ввергла ее в
негу наслаждения, и она перестала думать вообще о чем-либо. Ей просто было
неимоверно здорово. Словно не в спартанской обстановки тесной каюты на узкой
койке находились они, а на бескрайнем облаке волшебной страны, предназначенной
для них одних.
И вновь его прикосновения заставляли ее дрожать, и вновь его голос, заставлял
тело напрягаться, а ноги непроизвольно раздвигаться в ожидании его. И он не
обманывал ее ожиданий.
Патриция уже не понимала -- спит ли она и грезит, или все это происходит
наяву, превосходя самые дерзкие ее вожделенные мечты.
И лишь когда он окончательно выбился из сил и заснул на ее плече, она стала
