-- Ну и что? -- пожала она плечами в ответ на его, неуместное по ее мнению,
замечание. Она бросила пачку на место и еще отхлебнула из бутылки. Видя, что
он молчит и ждет, что она еще скажет, Патриция поставила бутылку на столик и
порывистым движением села на койке. -- Может, возьмешь меня в команду? --
нагло и весело предложила она. -- Я мало ем и койка как раз моего размера...
-- А если мне не нужны матросы-женщины? -- в тон ей ответил хозяин яхты. Он
вдруг с удивлением поймал себя на мысли, что ее наглость и напор импонируют
ему. Да и внешность у нее исключительно привлекательна.
"Впрочем, -- подумал он, -- ее наглость и святая простота как раз и базируются
на прекрасном осознании своей привлекательности, и в осведомленности, как ее
внешность действует на мужиков."
-- Не нужны и не надо. -- Патриция обиделась, не ожидая подобного приема.
Она привыкла, что мужчины, к которым она делает лишь полшажка навстречу,
сами бросаются на нее, как голодные хищники на долгожданную добычу.
Патриция встала, взяла свою сумку и вышла из каюты. Он равнодушно
посторонился, пропуская ее. Она вышла на палубу, сделала несколько шагов по
проходу к выходу и огляделась.
На соседнем судне толстый бородатый мужчина возился с такелажем.
-- Если ты не набираешь команду, -- с видом оскорбленной добродетели сказала
она, -- я поищу другую яхту. -- Она указала рукой на толстого бородача. --
Вон тот меня наверняка возьмет! Могу биться об заклад... -- Она повернулась
и, цепляясь за ванты, стала пробираться к выходу.
-- Только я предупреждаю, -- в спину ей сказал он, ставя свою корзинку с
бутылками на крышу каюты. -- Джо -- подлец.
-- Да? -- возмущенно обернулась она. -- Ну а с тобой и вообще говорить не о
чем!
-- Ну ладно, хорошо, -- уступил он, наконец. -- Сейчас трудно найти хорошего
матроса. Готовить умеешь?
-- Нет, -- глядя на него чистыми, ясными глазами ответила Патриция.
-- Я задал глупый вопрос, наверное, -- улыбнулся он ей.
-- Суди сам, -- ответила она и вновь прошла к каюте.
Он воспитанно подал ей руку и взял ее объемистую сумку. Она прошла на нос
яхты, чтобы яркое солнце не мешало наблюдать за ним. Он пожал плечами и молча
принялся за свои повседневные дела.
Он привычно проверил крепления паруса, отвязал швартовочный канат. Патриция с
интересом наблюдала за его ловкими движениями, но он ее словно не замечал.
Она тоже не спешила поинтересоваться не требуется ли ему помощь.
Яхта вышла из порта и заскользила по волнам вдоль скалистого берега, почти
лишенного растительности. Но при свете ослепительного солнца, находящегося
почти в зените, берег казался отнюдь не мрачным, а скорее даже
жизнерадостным. Безоблачное голубое небо и бьющиеся о камни лазурные волны с
белой пеной, не контрастировали с безлюдными красновато-коричневыми скалами,
а удивительным образом гармонировали, радуя глаз.
Хозяин яхты сосредоточенно управлялся со штурвалом, следя за фарватером
и не обращая никакого внимания на нового члена экипажа.
Патриция непринужденно сняла футболку, обнажив свою высокую загорелую грудь
(лифчиков она не носила принципиально), стянула джинсы, оставшись лишь в
узеньких красных плавках, и улеглась беспечно на крышу каюты, прямо перед
стоящим у руля мужчиной.
Чтобы видеть куда вести яхту, ему пришлось крутить головой, ибо холмики ее
груди заслоняли видимость. Но ни слова недовольства, ни замечания он
не выказал. Как, к огромному изумлению девушки, и какой-либо
заинтересованности ее прелестями.
Она лежала и удивлялась тому, что до сих пор не услышала от него ни единого
сексуального предложения. Даже намека или искорки интереса. Может, он
гомосексуалист? Или импотент? Или тот мужчина, которого она безуспешно ищет --
для которого секс не нечто выводящее из равновесия, а естественная
потребность?
* * *
Солнце клонилось к горизонту, а Патриция все лежала на прежнем месте --
заснула.
Он не стал ее будить. Заякорил яхту в небольшой, хорошо знакомой ему скалистой
бухточке и стал готовить снасти для подводной охоты.
Патриция открыла глаза, сквозь сон почувствовав, что равномерная качка,
убаюкавшая ее, прекратилась. Она встала и сладко потянулась, демонстрируя свое
гибкое тело, без малейшего грамма лишнего веса. Он сидел на корточках на носу
яхты и поднял с любопытством голову. Она заметила его взгляд и грациозными
движением нырнула прямо с борта в чистую манящую воду Саронического залива.
Через какое-то время он тоже нырнул -- в маске и ластах, с подводным ружьем в
руках. Патриция полагала, что он подплывет к ней, но ошиблась, он сразу ушел
на глубину. Она рассмеялась своим мыслям и с блаженством легла на спину,
отдавшись во власть ласковых волн.
Она уже вытиралась на яхте, когда он выплыл к большому камню, торчащему из
воды и гордо поднял над головой свой трофей -- наколотую на гарпун ружья
огромную кефаль. Патриция заметила его и они оба радостно рассмеялись. Солнце
утопало в бескрайней дали залива, окрасив все вокруг в ирреальные тона.
Когда совсем стемнело он принес на берег с яхты большой фонарь, корзинку с
продовольствием и занялся ужином.
Патриция с борта яхты наблюдала в темноте за разгорающимся костром. С того
момента, как яхта покинула Саламин, они не обменялись ни словом. Но почему-то
она чувствовала странную симпатию к нему, и догадывалась, что это взаимно. Она
с интересом ждала продолжения приключения и гадала, какие действия он
предпримет, не стоит ли его несколько подбодрить?
Наконец, ей наскучило торчать на яхте и она присоединилась к нему. Он
приветливо улыбнулся ей. Она уселась на прогретый за день гладкий камень и
уставилась на пляшущие, привораживающие язычки пламени.
В свете костра он приготовил на переносной коптильне свою добычу, положил
солидный кусок на тарелку, молча передал ей. Открыл штопором бутылку легкого
вина. Разлил по большим стеклянным бокалам. Они выпили, глядя друг на друга и
улыбаясь. Патриция вдруг с удивлением отметила, что слова им абсолютно не
нужны, что им и так хорошо друг с другом. Такого с ней еще никогда не было. И
готовил он превосходно, она пожалела, что рыба такая маленькая.
Он разрезал сочную дыню на десерт, передал ей дольку. Она ела и улыбалась ему
загадочно.
Он прикурил от головешки из костра и сел напротив нее.
-- У тебя, наверное, имя есть? -- наконец спросил он, улыбнувшись.
-- Барбара, -- ответила Патриция.
Ей было гораздо проще открыть первому встречному мужчине свое тело, чем
назвать настоящее имя. Ей, подобно древним кельтам, казалось, что узнав ее
подлинное имя, мужчина приобретет над ней некую таинственную власть, вырваться
из-под которой ей будет трудно, если вообще возможно.
Он с любопытством смотрел на нее. В неверном свете костра он походил на
сказочного чародея, заглядывающего ей в душу. Но уж что-что, а в душу к
себе заглянуть Патриция пока не одному мужчине не позволяла.
Она вздохнула.
-- Но какая разница как меня зовут? Все так скучно. Я должна была ехать
на работу в Мюнхен... А кому хочется работать в девятнадцать лет? Я все
послала к черту. Мой отец -- спившийся бедняк, мать -- сумасшедшая. Поэтому я
выросла без гроша и чокнутая. Расскажи мне лучше про себя.
Заметив, что он смотрит на нее задумчиво, Патриция взяла бутылку вина и
протянула ему.
-- На, выпей еще, -- предложила она, чтобы расшевелить его. -- Ну, какова же
история твоей жизни?
Ее не заботила правдоподобность собственного рассказа, но интересовало, что
скажет он: соврет, как все мужики, увидевшие предмет для соблазнения, или
будет искренен?
-- Меня зовут Том, -- наконец сказал он, глядя ей в глаза. -- Мне двадцать
восемь лет. Живу сейчас в Пирее у своего друга. Я иностранный корреспондент,
работаю на агентство "Рейтер", но в основном трачу время у себя на яхте и ни
черта не делаю. -- Он чуть стеснительно улыбнулся, не зная что еще о себе
рассказать. -- Отец мой в расцвете сил, мать вполне нормальная...
-- А сколько у тебя девушек? -- заинтересованно подалась вперед Патриция.
Том улыбнулся.
-- В данный момент -- ни одной.
-- А сколько у тебя их было?
Он рассмеялся.
-- У меня плохо со статистикой, -- попытался увернуться он от ответа.
-- Ну, приблизительно, -- продолжала допытываться она.
-- Зачем тебе это нужно знать?
-- Мне всегда нужно знать что к чему. Ты что хочешь сказать, что никогда
не спал ни с одной девушкой?
-- Тебе интересно знать не голубой ли я? -- вновь рассмеялся Том.
-- Да, -- серьезно подтвердила Патриция.
-- Извини, но это не так, -- разочаровал он ее.
-- А ты что, любишь одиночество?
-- В общем, да, -- весело произнес Том.
-- Значит ты, все-таки, немножко голубоватый.
-- А ты случайно не лесбиянка? -- той же монетой отплатил он, но Патриция
ничуть не смутилась.
-- Я не знаю, -- честно ответила она. -- Вообще я не знаю чем плохо быть
лесбиянкой. Это ничуть не хуже, чем многое другое. -- Она подставила свой
бокал и он налил ей еще вина. Она продекламировала:
-- Мне сердце страсть крушит;
Чары томят
Киприды нежной.
И добавила:
-- Лесбиянки гораздо приятнее многих мужчин. Как я замечала...
-- Благодарю, -- иронично вставил он.
-- Ты даже не почувствовал себя польщенным, -- сказала она. -- По-твоему,
это не комплимент?
Он неопределенно хмыкнул, гадая чем же кончится этот странный вечер с этой
непонятной ему девушкой. Кто она? Ветренница, лезущая в постель к первому
встречному, или пытливая искательница смысла жизни, наизусть цитирующая
древнюю классику?
-- Дашь затянуться? -- неожиданно попросила Патриция.
Том протянул ей свою сигарету фильтром к ней, не выпуская окурок из руки. Она
нагнулась к нему и затянулась.
Откинулась спиной на камень.
-- А тебе иногда не одиноко? -- спросила она. -- Не скучно, когда ты один?
-- Но сейчас я совсем не один, -- улыбнулся Том.
И порадовался, что он с ней. Она все больше привлекала его своим
нестандартным, как ему казалось, поведением. Она не прикрывалась лицемерием
скромницы, но и не была вульгарно-навязчива, как уличные проститутки.
-- И на том спасибо, -- почти обиделась она.
Вместо ответа он мягко положил свою сильную руку на ее изящное запястье, не
ведавшего грубого физического труда. Удивительное тепло разлилось по телу
девушки от этого прикосновения.
Они встали. И посмотрели друг другу в глаза. Ночную тишину нарушали лишь
доносящееся со всех сторон пение цикад, пощелкивание костра и негромкий шум
бьющихся о скалистый берег волн.
-- Поздно уже, -- сказал Том, чтобы прервать затянувшееся молчание.
-- Да, наверное, -- подтвердила она задумчиво. Неосознанное еще до конца
чувство заставляло сердце биться быстрее, чем обычно. Но она не хотела
дразнить его, поторапливая события -- ибо он был не такой, как все прочие,
встречавшиеся на ее пути, мужчины.
Том видел, что в ее поведении что-то едва заметно изменилось. Но что именно и
чем это вызвано понять не мог. Чтобы не думать об этом, он быстро собрал в
корзину посуду и затушил костер.
Они пошли к яхте, он освещал фонарем путь среди камней.
-- Осторожней! -- сказал Том. -- Палуба скользкая. Барбара!
Она взошла на яхту и задумчиво пошла на корму, не оглядываясь.
-- Барбара! -- снова окликнул он ее. -- Барбара, я с тобой разговариваю!
Патриция обернулась.
-- Ты меня зовешь? -- удивленно спросила она.
-- Конечно тебя, а кого же еще?
-- А кто тебе сказал, что меня зовут Барбара?
-- Ты сама сказала... -- растерялся Том.
-- Подумаешь! Мало ли какое имя я назвала?!
Она вдруг поняла, что случайно встретив его, не считает его случайным в своей
жизни. Хотя еще совсем не знает его. Ей показалось, что именно ради этой
встречи она и затеяла свое сумасшедшее путешествие. Но разве можно быть в
чем-либо уверенным? Мало ли что кажется! Однако ей захотелось сказать ему
свое имя и она не стала противиться собственному желанию:
-- Меня зовут Патриция. Ты наверное думаешь, что я пьяная?
-- Нет, нисколько, -- серьезно ответил он.
