ануса и проник внутрь. Палец оказался зажатым в горячем и сухом лазе. С
каждым поворотом пальца лаз становился мягче и влажнее. Игорь постарался
обрабатывать ее пальцем и языком в одном ритме и темпе.
Таня податливо раскачивалась в такт его толчкам и едва слышно шептала:
- О, Боже, я горю, я горю. Что ты там делаешь пальцем? Где это ты? Что
такое?
Это невыносимо! Как здорово! Не останавливайся! Не замедляй! Что-то со
мной происходит! Вот сейчас что-то произойдет!
Игорь ощутил, как ее клитор напрягся и увеличился, а из ее щелочки
полило ручьем... Кажется, сейчас Танька кончит. Он собрался было вытащить
из ее зада свой палец, который уже почти весь ушел внутрь. Но Таня жалобно
застонала:
- Нет! Нет! Не выходи оттуда! Давай еще! Еще!
"Черта с два! " - подумал он и решительно вытащил палец. Он отпрянул
от ее клокочущего влагалища, слизнул с губ липкий сок и погрузил
освобожденный палец в ее зовущее жерло. Там было горячо и просторно. Он
просунул второй палец, а потом и третий и стал бешено работать рукой, грозя
разорвать все внутри. Таня встала на колени, а Игорь лег на спину и,
просунув голову между крепких Таниных ляжек, стал гладить их руками. Он
проводил кончиками пальцев по всей длине ног, по коленям, по икрам до самых
лодыжек и торопливо возвращался назад, к пухлым батонам ляжек. Тем временем
его язык точно прилип к Таниной промежности. Он бегал по тонкому перешейку
между двумя отверстиями Таниного тела, забирался в задний проход, потом
выстреливал во влагалище.
- Ты умеешь! Ты это умеешь! - стонала Таня. - Как хорошо! Давай, соси
меня, целуй меня, трогай меня! - Таня уже подошла к крайнему пределу,
балансируя на краю блаженства. Еще немного - и ее тело должно быть
содрогнуться от никогда еще не испытанных ощущений, утонуть в водовороте
неведомого, сладостного наслаждения.
Наконец Игорь бессильно отстранился от нее.
- Теперь твоя очередь, - задыхаясь, произнес он. - Я устал.
Игорь вытянулся на кровати и пододвинул к Таниному лицу свой торчащий
жезл.
- Как? - не поняла Таня.
- Ну как-как... Возьми его рукой, погладь, потом в рот засунь, языком
оближи, как я тебе, - нетерпеливо ответил Игорь.
Таня осторожно обхватила пальцами его багровый жезл и стала неловко
проводить им по всей длине, снизу, от жестких кучерявинок черных волос, по
бугристому, со вздувшимися венами, столбу - к красной гладкой головке,
похожей на пряник-сердечко. Таня подумала, что ей это будет противно. Но
это оказалось не противно, а немного смешно.
- Языком, языком проведи, полижи меня! - прикрикнул Игорь. - Пососи
как эскимо!
Как леденец на палочке! Оближи его со всех сторон! Возьми за яйца,
поиграй с ними! Сожми немного! Давай, сильнее языком двигай!
Таня прикоснулась кончиком языка до вздрагивающей головки-сердечка и
ощутила, как сильно натянута кожа, готовая вот-вот лопнуть. На языке она
почувствовала легкую горечь.
- Вот так! - простонал Игорь. - Молодец! Теперь соси, соси!
Она втянула его толстый член в рот, насколько смогла, и головка
ткнулась ей в небо - очень глубоко. Игорь застонал громче. Таня села
по-турецки, наклонилась ниже, взяла в правую руку его красные волосатые
мешочки, смешно болтающиеся между ног, и стала слегка пощипывать их,
оттягивая кожу. Ее длинный язык ящерицей бегал по жезлу, обхватывая его и
отпуская. Потом она приложила кончик языка к крошечному отверстию в центре
шляпки, и почувствовала, что отверстие, которое поначалу было всего лишь
тонкой короткой щелочкой в коже, округлилось, раскрылось и из него потекла
горьковатая жидкость. Игорь начал тихо извиваться.
- Давай! Давай! Сейчас! Еще немного, Танюшка, еще чуток! Не
останавливайся!
Его жезл задрожал у нее во рту, головка-сердечко надулась, и внутрь
ударила теплая, пульсирующая струя липкого горького сока. Таня инстинктивно
глотнула немного и чуть не поперхнулась. Горячий жезл больно упирался в
щеку, потом переместился к корню языка, и струя жидкости полилась уже
совсем обильно, так что Тане пришлось глотать ее.
Она вынула изо рта чуть помягчевший, но не ставший короче пенис, и
поморщилась.
На языке был мерзкий вкус. Игорь лежал неподвижно, скрючившись в
неудобной позе, - так, как его застиг долгожданный оргазм. Потом он поднял
голову и взглянул на Таню.
- Ну ты молодец, девочка! - выдохнул он.
И тут хлопнула входная дверь. Таня похолодела от ужаса. Игорь вскочил
с кровати и в один миг натянул на себя трусы, джинсы и рубашку.
- Одевайся! Быстро! - шепнул он Тане и выбежал из комнаты. И почти
сразу же вошла Ирина. Ее взгляд уперся в обнаженную Таню. Ирина хмыкнула и
сказала злобно:
- Мне-то казалось, что ты провинциальная недотрога. А ты, грудастая краля, оказывается, минетчица-ударница!
Одевайся и проваливай отсюда! И чтобы я тебя больше не видела. Никогда!
Таня, не помня себя, выбежала из дома и поплелась по переулку. Она
сгорала от стыда, от обиды, от злости. Сунув руку в карман платья, нащупала
кусок плотной бумаги. Достав его, Таня при ярком свете фонаря увидела себя,
голую, на диване между двумя юнцами...
Когда Таня пришла домой, Регина еще не спала. Часы на стене в коридоре
показывали половину третьего.
- Ты бы хоть позвонила, предупредила, что задерживаешься! -
укоризненно сказала Регина. - А я уж не знала, что и думать.
- Но ведь я вам сказала, что иду в гости. А не позвонила - думала, что
вы уже спите, - тихо ответила Таня.
- Я ложусь поздно, - миролюбиво произнесла Регина и зевнула. - Ну, иди
спать.
Таня промолчала, первым делом пошла в ванную и долго чистила зубы и
полоскала рот, стараясь смыть мерзкий вкус и запах спермы. Но этот
отвратительный запах, "запах греха", как ей подумалось, похоже, никуда не
исчезал. Она отправилась в большую комнату, где ее уже дожидалось
разложенное кресло-кровать, и легла, накрывшись одеялом с головой. "Какой
ужас! " - только и успела подумать она, прежде чем ее сморил сон.
Таня проснулась в десятом часу. Регина сидела за кухонным столом в
халате и курила.
- Ну что, выспалась? - спросила она дружелюбно. - Что-то у тебя
неважнецкий вид.
Вчера ничего не случилось? Ты пришла такая... Вздрюченная. Как
напуганная курица! - и Регина оглушительно расхохоталась. Таня любила ее
смех. Вообще ей нравилась мачеха. Регина была старше ее всего лет на
двенадцать. Она была моложавая, спортивная, всегда следила за собой, хорошо
одевалась.
- Как дела в институте? - спросила Регина, наливая ей кофе.
- Все в порядке. Изучаем историю кино, скоро начнется курс русской
литературы.
- Что же ты такая невеселая? - допытывалась Регина, ласково глядя ей в
глаза и чуть улыбаясь уголками туб. - У тебя что-то случилось? В институте?
Таня опустила голову и почувствовала, как кровь горячей волной окатила
щеки.
Ты меня стесняешься? - настойчиво допытывалась Регина.
Таня подняла глаза на мачеху.
- Нет, не стесняюсь. Просто я была вчера в гостях у знакомых и там...
Там... Мы играли в карты... На раздевание, и мне пришлось снять одежду...
Лицо Регины словно окаменело.
- Ну, ну, продолжай. Таня сглотнула слюну.
- Ты разделась перед ними? - неожиданно дрогнувшим голосом спросила
Регина.
Таня молча кивнула. А Регина нервно встала из-за стола и прошлась по
кухне.
- А дальше? - спросила мачеха тихо. - Что-то еще было? Таня снова
кивнула.
- Меня заставили... Сесть на диване рядом с двумя мальчиками и
сфотографировали так. Голой. А потом один отвел меня в спальню и стал
целовать... - она осеклась.
Нет, Таня не могла рассказать все это мачехе. Регина внимательно
посмотрела ей в лицо.
- Скажи, пожалуйста, а у тебя нет... Этой фотографии?
Таня удивленно взглянула на мачеху.
- Зачем она вам?.. Есть.
- Покажи!
- Нет! Нет! - вскричала Таня испуганно. - Ни за что.
- Но я тебя прошу. Не бойся. Я не собираюсь тебя ругать или читать
нотации. Я просто хочу на нее взглянуть.
Таня, подойдя к своему платью, аккуратно висящему на стуле, вытащила
из кармана фотографию.
Регина долго разглядывала темный блестящий квадратик с широкой белой
окантовкой.
В ее глазах зажглись огоньки, но Таня не смогла угадать, какие чувства
она вызвала у мачехи.
- У тебя красивое тело! - после долгой паузы мягко произнесла Регина,
с трудом оторвав взгляд от фотографии. - У тебя великолепное тело.
Немудрено, что твои приятели едва могут усидеть на месте рядом с тобой.
Регина закурила сигарету, долго молчала. Потом подошла к Тане, взяла ее за
плечи и привлекла к себе.
- Бедная моя девочка! - вздохнула она. - Бедная! - и положив Танину
голову себе на грудь, стала тихо перебирать ей волосы.
Никто еще не обращался с ней так нежно. Ни родная мать, ни отец.
Никто. Таня успокоилась, а из уголков глаз по щекам побежали слезинки.
Регина долго не выпускала ее из своих объятий.
На следующий день после ужина Регина прилегла на тахту, а Таня по
обыкновению устроилась в кресле перед телевизором. Она чувствовала, что
мачеха как-то напряжена, и, похоже, хочет ей что-то сказать. Или
рассказать.
- Танечка! Иди-ка сюда, ко мне, - тихо позвала Регина.
Таня не заставила себя просить дважды. Притянув девушку к себе, мачеха
стала перебирать ее распущенные волосы и гладить по руке. Потом вдруг
притянула к себе и медленно поцеловала в губы. Поцелуй был крепкий, долгий,
приятный. Так ее когда-то целовали парни еще в школе. И Игорь. Таня
лишилась дара речи: ей было приятно! Она отстранилась и искоса взглянула на
мачеху. Регина пристально смотрела на нее, словно ожидая услышать от
падчерицы какие-то слова - то ли возмущения, то ли ободрения.
- Ну что? - промурлыкала Регина, тронув Таню за локоть и давая понять,
что настала ее очередь.
Таня поняла. Она развернулась к Регине и робко приникла к ее телу, их
груди сомкнулись, и Таня прижалась полураскрытыми губами к губам мачехи.
Регина ничего не делала, только, не отрывая своих губ от ее рта, продолжала
рукой гладить ее волосы. Потом Регина отвела руку от Таниных волос и как бы
невзначай провела ладонью от ее шеи до выреза футболки, дотронулась до
груди и стала ласкать ее с такой трепетной нежностью, с какой бабочка
касается крылышками лепестков цветка.
У Тани закружилась голова, она медленно откинулась навзничь и, закрыв
глаза, отдалась захлестнувшему ее тело трепету восторга. Таня не знала, что
ей делать.
Она протянула руку к шее Регины и погладила ее, скользнув к ключицам.
Регина улыбнулась и распахнула полы халата. Под халатом ничего не было.
По телу Тани пробежала пульсирующая волна наслаждения. Где-то в низу
живота забилась, запульсировала мучительно-томительная точка боли. Нет, не
боли, а сладкого напряжения, которое росло по мере того, как рука Регины
продвигалась все ниже и ниже, а когда нежные пальцы добрались до края юбки,
Таня даже вздрогнула от неожиданно полыхнувшего пламени между ног. И в тот
же миг ощутила, как внутри обожгло, словно кипятком, и она инстинктивно
сдвинула ляжки, чтобы не дать горячему соку излиться. Регина осторожно
поглаживала Танины бедра, задирая короткую юбку вверх. Таня поняла и,
поспешно расстегнув три пуговки на боку, стянула юбку и бросила ее на пол
под тахту...
Она не заметила, как ладонь Регины устремилась к гладкому, чуть
припухлому животу, затем к паху, к тугой резинке трусиков. Потом ладонь
спустилась дальше, к сомкнутым ляжкам и решительно протиснулась между ними,
легла на шелк трусиков прямо на налившиеся, истерзанные сладким томлением
губы, рельефно проступившие под шелковым треугольником.
И вдруг Регина отдернула ладонь и начали покрывать тело падчерицы
поцелуями. Ее горячий рот упрямо искал Танины губы. Нашел. Регина
