Родни продолжал в том же духе: - Так сколько с ребят? - Что ж, -
холодно отвечал я, - поскольку они отмучили свои концы за сегодняшний
вечер, Марине будет гораздо труднее восстановить их потенцию. Так ведь,
Марина?
Ее глаза игриво блеснули, и она согласно кивнула.
- Итак, по семьдесят за каждого на полчаса, хотите того или нет.
Довольны?
- Да, - угрюмо буркнул Родни. - Шутка зашла слишком далеко, дело в
том, что...
- Нет! - выкрикнула Марина. - Никакой шутки нет. Разве я не стою
семидесяти? Он уступил, только и сказал: - Капитан обещал заплатить. Я
вроде несу ответственность за эту петрушку. - Я плачу сам, - вызвался
кто-то. - Разницу, конечно. Сколько причитается от общей капитанской
подачки?
Ему сказали.
- Хорошо, покрою двадцать сверху. Она стоит того. Я заплатил сегодня
двадцать пять за совершенно безрадостный трах.
С неохотой еще один согласился на те же условия. Итак, мне нужно было
скоротать полтора часа. Прежде чем Марина увела очередного страждущего в
каюту - а сделала она это профессионально, то и дело вздыхая над его
эрекцией и игриво подталкивая к двери, - шепнула мне:
- Я в долгу не останусь, увидишь. - Трудно быть сутенером? - обратился
ко мне Родни, когда Марина ушла.
"Предельно легко... " - подумалось мне, а вслух сказал:
- Это не то, что ты думаешь, за работу дифирамбы не поют. У меня на
привязи шесть девочек, и каждой нужно уделить внимание хотя бы по несколько
часов дважды в неделю. Я почти измотан...
Я раскочегарил фантазию и разложил перед ним воображаемые ситуации,
как раскладывают покер (это еще больше укрепило его в мысли, что деньги он
тратит не напрасно), так и время протекло. Через два часа мы с Мариной
плюхнулись на заднее сиденье такси и поехали в сторону моего отеля.
Марина была такой энергичной, будто только что проснулась.
- Сработало! - она сказала эту фразу несколько раз. - Я поверила в
себя. И как замечательно! Шестерых мужиков пропустила! Шестерых мужиков, -
отозвался я. - Ну а удовольствие было?
- Конечно.
Марина шаловливо ухмыльнулась. - Я забыла, сколько раз, кажется, два.
- Знаешь, некоторые мужчины физически ненавидят проституток, хотя
пользуются ими. Она понимающе кивнула. - И знаешь, почему? Марина
отрицательно мотнула головой: - Видела эту ненависть в глазах шедшего мне
навстречу священника. - Тут не религиозная подоплека. - А какая?
- Вы, девчонки, можете повести за собой, если захотите, а это именно
тот стиль жизни, о котором мечтают мужчины. Ты оттрахала шестерых мужиков,
четверо из них вполне хороши собой, двое других - не так уж плохи. И ты
можешь повторить то же самое в любое время, когда захочешь. И, кроме того,
мужчины тянутся к тебе! Так вот, большинство мужчин отдали бы свой передний
клык за возможность оттрахать за раз шестерых хорошеньких женщин - одну за
другой, да еще в любое время. Марина язвительно хихикнула: - Зависть, да?
- Нет, злость. Ведь ты даже не наслаждаешься, для тебя - это работа.
- Ну почему же, наслаждаюсь, - возразила она. - Сексуально?
- Ну, не совсем. Но мне нравятся мужчины. Мне приятно, когда меня
обожают, приятно, что дарю им удовольствие.
Я сдался. Пропасть между ее пониманием и моим была слишком широка.
- Я забываю себя, - призналась она, беря меня за руку и легонько
прижимаясь. - Надеюсь, мне удастся быть искренней с тобой. Знаешь... -Что?
Марина виновато прикусила губу: - Что-то чувствуется здесь... Внизу, -
она указала на пах. - Тянущая боль?
- Да нет, не боль, нежность. Вот тут, сейчас.
Марина покопалась в сумочке и вытащила зажигалку и маленькое
зеркальце, задрала юбку, широко развела бедра, подставила зеркальце и щелкнула зажигалкой. Я взглянул на шофера и
заметил его настороженный взгляд. Когда зажигалка ярко осветила
промежность, он резко развернулся и удивленно посмотрел на нее, руль
остался без внимания, и нас занесло на тротуар.
К счастью, ехали довольно медленно, так что никто не пострадал. Но это
даже сейчас выглядит чудом. Я сунул ему в карман больше денег, чем
полагалось, и один квартал мы прошли пешком.
- Ты прекрасно понимаешь, что должна чувствовать девушка после такого
вечера, как этот, - тихо сказала Марина. - Хватит об этом.
- Я бы никогда не заговорила с другим об этом. Сделаю все, как надо,
завтра утром, ладно?..
- Сегодня больше не хочешь трахаться? - мой голос звучал равнодушно. -
Да-а!.. - Марина страстно поцеловала меня. - Я знаю, что ты поймешь. Будем
спать вместе, а утром...
- Превосходно, я и сам что-то немного устал. Такой вариант мне вполне
подойдет.
Она, конечно, хитрила: целый час исповедовалась, потом посулила мне
райские кущи, оттрахала моряков, плотно поужинала и наконец эта
заключительная отсрочка.
Конечно, я не хотел, чтобы все произошло именно так, но не было
желания ей перечить.
- Ты действительно не против? - удивленно спросила она, сомневаясь в
моей уступчивости.
- Нет, не против. Неужели я похож на дикаря? Понимаю, мы знакомы всего
несколько часов, но ты для меня прелестная, живая, интересная молодая
женщина. Не просто теплая, влажная дырка, опушенная волосками. Я хочу,
чтобы ты испытала такую же радость от общения, какую испытываю я.
Марина озадаченно смотрела на меня, что-то соображая, пока мы
неторопливо потягивали вино в баре. Моя сдержанность начала быстро таять,
когда мы оказались в номере и Марина, сбросив одежду, отправилась в душ.
Тело девушки было поистине роскошным, чувственным. Даже воспоминание о
недавно побывавших с ней мужчинах нисколько не угомонило мою страсть.
Наоборот, она лишь окрепла. Мне всегда нравилось совокупляться вторым или
третьим и внедряться в сперму другого мужчины, и не потому что это
великолепная смазка, а от сознания разделенного экстаза, от ощущения особой
ауры. Вот почему люблю совместные "бульоны", когда никто никого не торопит.
Я могу снять девочку, затем уступить ее другому, а после этого перехватить
ее на обратном пути, пока вагина еще хранит нежные ласки другого мужчины.
Вот тогда трахать ее - самый смак.
И все же вернемся к Марине. Она ожидала, что помчусь за ней под душ -
быстро и проворно воспользуюсь нашим уединением. Я был достаточно
осторожен, чтобы она поверила в это, и именно с этой целью зашел в ванную,
умылся, почистил зубы, нечаянно проронил "До скорого! " и лег в кровать с
книгой в руках. Разумеется, я был наг.
Марина тоже была голой, когда легла ко мне. Я захлопнул книгу и
посочувствовал:
- Бедняжка, ты, наверное, очень устала? Может, взгляну на поле битвы?
Марина нахмурилась. Я дотянулся до тюбика с мазью: - Мне показалось, что у
тебя все болит. Мазь быстро снимет воспаление.
В этом предложении Марина усмотрела еще одну возможность поддразнить
меня и охотно легла на спину, подтянула к животу колени, широко разведя
бедра.
Должен сказать, вид был шокирующий: не так давно бледные, слезящиеся
половые губки теперь разбухли и покраснели. Безусловно, она подверглась в
этот вечер жестокому насилию. Да, ей заплатили, и по здешним стандартам
заплатили высоко - согласно ее условиям. Все это диктовалось скорее сердцем
и умом, сама же плоть ничего не знала об этой сделке. Эту дуру жестоко
трахали добрых три часа, и неудивительно, что плоть была истерзана и
вымучена.
Марину, кажется, это совсем не волновало: - Ты бы видел их ебальники,
когда они кончали! - гордо сказала она и, опустив левую руку, изобразила
вялый член. - Даже хуже, чем я изображаю! Я всех победила! Можешь помазать
меня немного этой дрянью, если хочешь.
Я убавил свет и положил немного мази на опухшие губки, затем начал как
можно нежнее втирать. Вид покрасневшей и опухшей плоти так потряс меня, что
эрекция исчезла полностью. Это и был мой решительный ответ на ее
поддразнивание. Но через несколько минут Марина начала постанывать,
вздыхать и шептать:
- Это так приятно... У тебя невыразимо прекрасные пальцы... Глубже...
Поласкай внутри!..
Я повиновался, массировал ее везде, исключая клитор. Марина
покачивалась с бока на бок, подлаживалась телом под движения моих пальцев,
но я не делал усилий.
Этот контакт между нами создал ауру взаимного расположения. Мы
оказались бок о бок, наши бедра терлись друг о друга. Никакая массажистка
не доставила бы ей такого наслаждения. Я сдерживал себя из последних сил.
Разве не она сказала:
"Нет, пожалуйста, не надо секса, я перетрудилась". Так пусть же она и
скажет:
"Хочу секса, я вся дрожу от желания".
Наконец Марина произнесла это, но по-своему, не вымолвив ни единого
слова. Одно крохотное сокращение, и она плотно прижалась промежностью к
моему паху. О, у меня уже стоял внатяжку. Игривый сучок легко скользнул
между распухших губок, Марина отвела мои руки, приблизила ладони к носу и
принюхалась: они пахли кремом и ее природными соками, затем задержала мои
ладони на груди. Тут я принялся со всей нежностью обласкивать ее соски:
отдал им то, что причиталось клитору. Тем временем она проталкивала моего
игрунчика все глубже в борозду, туннель был открыт для движения.
Осторожным, медленным движением я подался назад и также медленно, но
настойчиво продвинул вперед, чуть глубже. Затем снова и снова повторяя
движения, с каждым разом увеличивал силу толчка. Но я не торопился,
старался двигаться как можно ленивее. Марина быстро подстроилась под этот
ритм и начала расслабляться. Даже не столько она покорилась моему ритму,
сколько переняла, присвоила его.
Я выбрал ритм скорее интуитивно, нежели опытным путем, и теперь
старался не сбиться. Марина отдала мне инициативу. Ее пальчики быстро нашли
мошонку и, пока я оттягивал новый толчок, не упускали момента, шаловливо
перебирая мячики.
Поскольку каждый новый толчок слегка поднимался все выше по тоннелю
губок, мой шишак все отчаянней льнул к горячей зоне вокруг клитора. Я
чувствовал (по движению пальцев), как росло волнение Марины.
Редко случается, чтобы мужчина и женщина так скоро попадали за тот
рубеж, что отделяет нас от беспредельной гармонии. Мы с Мариной никогда бы
не достигли этого вместе, если бы решили перепихнуться сразу, в первую
встречу, когда я омыл ее ссадины. Напряжение и отчужденность теперь
отступили, давая место радости, которая проросла через часы нашего общения.
Когда я сказал "беспредельная гармония", я имел в виду ситуацию, когда он
больше думает о ее удовольствии, чем о своем, когда она озабочена тем,
чтобы ему было хорошо. Мой любезный член - сосредоточение моей радости -
думал лишь о ее клиторе, и эта мысль двигала им.
Пальчики Марины поощряли, когда член устремился к электрической кнопке
ее наслаждения. Казалось, будто наши нервные системы слились в единую, и
это слияние произошло в месте величайшей радости.
Когда я наконец-то дотронулся до этой кнопочки, сработал взрыватель,
что-то содрогнулось в ней. Взрыв внутри был чем-то похожим на рухнувшее
здание - Марина замерла на неуловимую долю секунды, будто быстро
рассчитывая степень неизбежного разрушения. Какая-то доля секунды, но для
меня вполне достаточно, чтобы изменить угол, под которым должен брызнуть
мой спермофонтан - брызнуть вверх, вверх, как можно выше. И вот тогда она
рухнула.
Марина проделала со своим клитором то, что может проделать только
женщина, а я тем временем крутил набухшие соски, тискал их и беспрерывно
выкручивал полушария. Дрожь пронизала Марину с ног до головы, влагалище
походило на раскаленную печь, исторгающую неповторимое очарование на вновь
возрождающегося к жизни спермодрайвера. Член оправдал такое название,
испустив еще одну изрядную порцию давно хранимого семени. Навстречу этим
извержениям двигались один за другим энергичные приливы тепла, обдавая мой
член сладостной, густой влагой.
Марина купалась в своем восторге и будто не замечала мой. Но я
