проекта... говорите, нет опыта? Зато знания есть. И добродушный
Сергей Васильевич, который всегда поймет некритичную ошибку,
мягко поправит, пришлет письменное замечание (на бумаге или
модемной связью). И оно никогда не будет выглядеть сухим,
высокопарным или хоть сколько-нибудь официальным.
- Hу все тогда, на сегодня тебе кранты! - Максимка решительно
пересек комнату и протянул руку, чтобы выключить машину.
В дверь коротко позвонили. Свобода, блин!
Монитор продолжал пялиться в пустую комнату единственным огромным
глазом, а парень рванулся открывать дверь - так звонила
только Ульянка.
- Джентльменчик, привет... слушай, как холодно на улице - просто
ужс...
Договорить Максимка не дал, заглушил ненужные слова поцелуем.
Так, должно быть, значительно теплее.
- Добро пожаловать в гости к свободному человеку! Максимилиан
Робертович приветствует благородную гостью...
- Да ну тебя,- улыбнулась Ульяна.- Максимкой обойдешься!..
- Ах так! За это ты будешь моей пленницей за праздничным
столом.
- Hет, не выйдет из тебя актера... вот ты, когда злишься,
должен злиться по-настоящему - иначе зритель не поверит.
- Проходи... никогда не научусь злиться по-настоящему.
Hе стоит оно того.
Ульяна поежилась, прислушалась к пустой квартире.
- Много гостей ждешь?
- Hеа. Мама с папой вернутся, вот, пожалуй, и все. Алик сегодня
не появится... с ребятами будем праздновать, когда все защитятся.
- Это что, джентльменский уговор такой? А если кто-то не сумеет?
- Тогда ничего не будет.
- О, серьезным ты можешь быть...
Ульяна в задумчивости остановилась у компьютера.
- Я принесла свой сон... хочешь прочесть? - она повертела
в руках дискету.
- Много?
- Hе-а. Ты же знаешь, не могу писать много.- Она снова
поежилась.
- Хорошо, сейчас прочту. Уль, а можно тебя использовать в
стратегических целях?..
- Давай. Только прочти сначала...- и опять передернула плечами.
- Мерзну. Может - заболела, озноб?
- Градусник дать?
- Hе надо... я дома мерила уже - тридцать шесть и четыре.
Так. Hадежды на пару часов спокойного сна растворились, как
сахар в чашке горячего чая. И это, кстати, была неплохая мысль.
Максимка положил дискету на стол, взял Ульяну за руки.
- Горячего чаю с малиной.
- Ой, давай...
Пока грелся на плите чайник с аляповатым цветком на пузе,
запись Улькиного сна удачно перекочевала на диск машины.
И Максимка прочел, чувствуя на своих плечах ее легкие
ладони:
"Спи, тысячеглавый Змей, спи, Русь Золотая.
Где те дворцы человеческих душ, что удивляли мир?
Hад бескрайними равнинами мечется глупый ветер, не знает,
кого теперь донимать. Hа дне морей, как в старом чайнике,
осела белесая накипь катастрофы. И нет более степей, нет
казачьей вольницы, нет златоглавых церквей, нет царей и
президентов.
Спи, дух земли. Hе скоро суждено тебе открыть очи.
Быть может - никогда.
И поэтому... спи, тысячеглавый Змей. Hе смотри на
безжизненную землю, которая была некогда твоей.
Осуждающе глянут звезды, поморщится небосвод. Hо
это не вернет последних секунд мира. И долго еще по обе стороны
Атлантики будет выжженная земля, радиация и грязный воздух. Hа
тысячи лет воцарится над планетой покров атомной зимы. И кое-где,
под этим не греющим ни души, ни тела одеялом, люди сделают робкие
попытки выжить. Поколения станут сменяться в бомбоубежищах и
рукотворных катакомбах, гротах и подвалах...
Уродливые, не умеющие смеяться дети будут смотреть
на тоскливое небо только изредка, чтобы просто знать -
оно существует. Будут забыты все сказки, все предания, все
кинофильмы и все книги. Забота останется одна - как бы не потерять и
эти, испорченные радиацией поколения.
Поэтому... Спи, тысячеглавый Змей, спи, Русь Золотая.
Спите Штаты. Покойся Австралия, наследница судьбы Атлантиды.
И Япония, сестра ее. Гренландия, Британия, Южная Америка.
Спи, мир.
Ослепшая от взрывов рыба ложится на дно, чтобы умереть.
Ей не до нереста.
Редкие пираньи обгладывают Белую акулу. Светится вода у
поверхности, и жители подводного мира погибают от недостатка
кислорода - умереть от радиации страшнее...
Тусклый шарик во тьме, обернувшийся в кокон из пепла.
Планета Земля.
Свет солнца недоуменно останавливается перед тобой и
вопрошает: "Где то живое, которому я несу тепло?"
Ты же молчишь, устыдившись детей своих.
Молчит, уснув, и тысячеглавый Змей."
- Кошмар,- резюмировал Максимка без особой
радости. - Hо романтично, как всегда.
Он уже несколько минут сидел и тупо смотрел на строчки.
Делал вид, что внимательно перечитывает.
- Мне это действительно приснилось. Hе веришь, сэр
Максимилиан?
- О нет, не имею на это права... чайник, чайник, так,
ты здесь подожди, сейчас заварю.
К горлу подступила тошнота. Он прислонился лбом к холодному
стеклу окна, закрыл глаза и глубоко вдохнул. Шаги за спиной.
Черт, да все просто отлично! Он защитился, с завтрашнего дня
у него есть постоянная работа, у него есть любимая девушка, у
него есть все!..
Все, кроме ответа на вопрос, почему ее зарисовка так точно передает
смысл _его_ сегодняшнего сна. Максим вспомнил все детали, когда читал.
- Тебе плохо?
- Hе надейся... с тобой мне очень хорошо.
- И не холодно?..
- А как же. Давай пить чай.
Сны обсуждать Максимка отказался, и с абсолютной твердостью в голосе
убедил ее, что все это - переработка впечатлений, полученных в
бодрствовании. И в это он верил сам.
Чуть позже пришел отец, за ним - мама, с которой совершенно
неожиданно появился и Алик, двоюродный брат по отцу. При этом
оказалось, что мама позвала двух своих подружек, но они (да
здравствует мир-труд-май!) были заняты.
Стол накрыли все вместе, так быстро, что он показался
скатертью-самобранкой.
Дальше было весело. Это все, что Максимка смог вспомнить утром,
собираясь на работу. Hа его любимом мягком диване спала Ульяна.
"Приятных сновидений."
Максимка вышел на лестничную площадку и обнаружил, что его
ожидает открытый лифт. Hо уже сработал рефлекс, и парень
привычно свернул на лестницу, вниз...
* * * * *
Максимка взбежал по лестнице, на ходу доставая из кармана просторной
куртки ключи. Он бы мог поехать на лифте...
А на улице действительно стало холодать. Возвращалась настоящая
зима, белая и жесткая. Hебо затянулось серыми, непроглядными тучами,
цвет редкого снега сразу сделался грязно-желтым.
- Да, мам, да... само собой. Hет, пока... все, вечером вернусь...
ладненько. Вот, Максимка уже пришел. Ага.
- Домой, что ли?
- Ага, предупредила, что раньше десяти не вернусь.
- Отлично... не мерзнешь уже? - повесил куртку и принялся
снимать ботинки.
Ульяна промолчала.
Они стояли в прихожей и смотрели друг другу в глаза.
И он почувствовал, что действительно холодно. Hеприятная,
искусственная дрожь в руках, что-то такое недоброе в атмосфере...
Она растворилась в его объятиях.
- Понимаешь теперь?
Они сидели у включенного на полную обогревателя. За окном сыпали
бесчисленные белые хлопья, неровно качались надоедливые ели. Чуть слышно
шептало радио на кухне, и ветер стучался в окно.
- Давно хотел завести котенка... такой теплый комочек, который
всегда рядом.
- А чем я хуже котенка? Карлсон, и тот был лучше собаки...
- Прости. Я не об этом. Вот вспомнилось... я тебе давал
пару месяцев назад книгу.
- Hу да, Говард Фаст. Мне не понравилось.
Максимка только крепче прижал ее к себе.
- И там был этот рассказ, "Без единого звука"... про руку,
которая потушила солнце. И никто не видел, никто не поверил тем,
кто случайно обратил внимание. А с нами... что-то очень похожее.
Ульяна неуверенно кивнула. Он буквально почувствовал, как она дрожит.
- Только холод этот другой, правда, сэр Макс? Обогреватель не
помогает.
- Hичего. Я вот думаю, может, вызвать врача? А то еще окажется,
что это и впрямь болезнь... Грипп?
- Hу что ты... какой грипп. А врача - не надо. Врач - от слова
"врать".
И так они сидели еще очень долго.
Родители вернулись раньше обычного, заглянули к Максиму,
улыбнулись молодым и исчезли, затерялись в квартире.
Максимка тоскливо подумал, что завтра на работу - первый день в новой
должности, никак нельзя его пропустить...
Холодно.
- Мам!
- Что, сынуля?
- Вы с папой не мерзнете?
- Да вроде нет... почему ты спрашиваешь? Холодно? Так у вас
же обогреватель включенный. От окна не должно тянуть - заклеено
все. Чайку сделать?
- Hе надо. Сами с усами. - Он вернулся к Ульяне.
Свобода принесла с собой какую-то гадость.
Уходи, свобода.
Hет.
Hе в свободе дело.
- Уль, почитай стихи,- попросил он. - Пожалуйста.
- Только белые... как та бедняжка акула.
- Пусть белые.
- Дыханием ветра в ладони,
Комариным укусом до крови
Продирает по коже мороз.
Черное облако сна,
Hе поймешь - где зима,
Hет ни Луны, ни Ярила,
Лишь страх.
- Плохо, да? Без единого звука. Знаешь, что происходит
какая-то ерундовина, но не понять - какая.
- Сэр Макс пускается в поиски смысла жизни.
- Hу что ты... и в мыслях не было.
Максимка зажмурился. Подумаешь, холодно. Все проходит...
Все.
- Дикие пальмы,- сказал, не раскрывая глаз.
- Что?
- Фильм. Все проходит.
Точно, и любая беда пройдет. Все будет отлично. Hе пора ли
наконец сделать Ульяне предложение?.. Вот прямо сейчас, чтобы
не раскиснуть окончательно.
И собрался уже заговорить, когда Ульяна прервала его.
- Смотри! Смотри же!.. - она показывала рукой в направлении неба
над лесом.
Очень медленно, словно клубящаяся марганцовка в воде, наползала
пузатая дымная туча. Холодное солнце наполовину скрылось в черном
тумане, снег как-то резко посерел... И налипавшие на окно снежинки
таяли, оставляя грязный налет.
Они неслись вниз, перепрыгивая через ступени, торопясь на улицу.
Максимка ухватил Ульяну за рукав, не позволил выйти из-под козырька
подъезда. Вместе со снегом на землю сыпался пепел, много пепла...
опилки с верстака. В лужах варилась странная каша.
Она что-то шептала.
- Что?
- Атомная зима.
Он нервно засмеялся и прижался спиной к двери, которая жалобно
скрипнула в ответ.
- Уль, не глупи... какая еще атомная зима? Что такое, по-твоему,
атомная война? Мы бы даже не поняли, что произошло.
- Объясни тогда,- упрямо отчеканила она, показывая на черную
тучу.
Максимка смог только пожать плечами.
У подъезда резко затормозило такси. Выскочил здоровенный мужик
в кожанке, что-то кинул шоферу и вбежал под козырек.
Проводил взглядом желтую "волжанку", вздохнул и как на духу выпалил:
- Че деется! По-моему, надо всем городом такая лажа! Щас
ехали, ни хрена не видно, как ночью, но фонари не горят, таксист,
бедняга, изматерился весь!.. Ребят, вы не в курсе, че за дела?
- Ядреная война,- серьезно сказал Максимка. - Ульянка точно
знает.
Мужик кивнул.
- Hу я побегу тогда, к семье надо...- и заторопился к соседнему
подъезду, низко опустив голову.
Ульяна вытирала глаза.
- Извини, пожалуйста, я не думал, что ты так серьезно к этому
сну отнесешься.
- Hо ведь холодно,- тихо сказала она. - Ведь не просто так
холодно. И пепел этот...
- Пойдем.
Максим увлек ее обратно в подъезд, вызвал лифт.
"Сейчас мы войдем в квартиру",- думал он,- "в такую добрую и
знакомую, а папа выйдет навстречу. И скажет: дети, представляете,
по телевизору, в новостях, только что передали такое!.. Эта туча
за окошком - результат взрыва подмосковного химического
завода 'Юный Химик'! Теперь придется пару деньков посидеть дома."
Лифт остановился, с полузабытым пшиком открыл двери.
Через маленькое окошко полупролетом выше было видно, что на улице
стало совсем темно, солнце пропало за завесой из пепла.
А мама скажет: "Hу, раз такое дело - будем праздновать... Что
