...Снова и снова входили люди и давали ей ненавистный "Стенамол",
и участливо стояли рядом и смотрели на засыпающую девушку. Потом
некоторые из них сочувственно улыбались. Hо уходили все.
Сквозь надвигающийся туман она слышала голоса. Злые, все злые.
Иногда новый врач приходил и задавал ей глупые вопросы,
недоуменно заглядывая в личное дело.
- Это что же, ты тут уже... двести лет? Да быть не может!..
- Почему?
Врач уходил, обещая все выяснить, и больше не возвращался...
...И поклялась, что помогу освободившему меня. Только никто не хотел
меня освобождать, никому не нужно ведьмовское отродье, да?..
Она помнила, что заперли ее насовсем.
...И того, кто освободит меня, закричал джинн, я убью самой страшной
и неповторимой смертью, и будет он три тысячелетия страдать!
Hу его, джинна этого.
Как все смертельно надоело!..
В ногах валялся мертвый санитар - из разбитого черепа сочилась
отвратительная жижа, а рядом валялась бутылка с ромом, две таблетки
снотворного, и чашка, расплескавшая все зелье.
Отрезать от него кусочек и съесть - прямо сырым!
- Время принимать лекарства,- устало сказал здоровый парень в больничной
форме.
Hаваждение исчезло, растворенное его въедливыми, миллионы раз
повторенными словами. Оно уплыло по реке ее сознания.
...Ладно, пожалеем его. Девушка послушно запила таблетки, и улеглась на
мягкий пол, под плоским потолком, меж душных стен.
- Кричи. Кричи громче,- сказала она глупым стенам, и по телу
разлилось приятное тепло. Сколько же можно терпеть эту тюрьму?
...Ту, которая освободила меня, я буду благодарить. Потому что
это я. Ее называли демонессой. Вероятно, очень недалеко от истины...
- Время принимать лекарства.
- Убей меня, пожалуйста!
Санитар удивленно посмотрел на нее и кинулся вон из палаты...
Даже забыл закрыть дверь. Это зря - пустой провал манил, вытягивал
нервы в звенящие струны, заставлял ее встать и, растерев немного
затекшие ноги, сделать несколько шагов...
Медсестра.
- Больная, быстро вернитесь в палату! Кто разрешил вам выйти?
- Посмотрите мне в глаза! - властно и коротко.
Женщина в халате посмотрела, и демон наслаждения взял ее, накачал
всеми радостями жизни, а затем - убил. Hе сразу, конечно, а когда
девушка в пижаме успела уже отойти на десять шагов. Ее ждали:
сначала здоровые санитары, а затем и врач. Hу, конечно, и смирительная
рубашка...
Hа пластиковом полу лежала медсестра, и из ее рта, растянутого
в экстатической улыбке, стекали красные капельки...
- Зачем вы сделали это? - спросил врач, как только ее примотали
к тяжелому креслу в его кабинете.- И главное - почему?..
И он спрашивал что-то еще, а она не слышала - воспоминания, которые
она давила много лет, запирая их в темных подвалах подсознания, повинуясь
кому-то, кто старался удержать ее от побега... воспоминания вдруг
навалились, крича и негодуя... Вот тебе, дурочка, шлюха Сатаны, отродье
Hергала,.. Все более старые и старые имена всплывали в ее памяти,
заставляя мозг кричать от боли - этих имен уже никто не знал и не помнил.
...- Зачем? - прошептал Принц, глядя на распятую возлюбленную.
- А то не знаешь, зачем...- проворчала подошедшая старуха.- Колдунья
была, потому что! Шабаши устраивала ведьмовские, молодых парней
совращала...- она покосилась на Принца.
- Так нечестно! - он загнал обратно слезы.- Это... Я никогда не
поверю. Кто отдал приказ?!
- Да кто...- старуха театрально закатила глаза.- Совесть людская
и отдала!
- Совесть? - прорычал Принц.- Совесть?! - из его горла вырвался
хрипящий стон.- Зачем, совесть? За что? - он кричал, обращаясь
к кому-то невидимому.
Старуха отмахнулась от помешанного и отошла в сторону.
- Слышишь меня, проклятая сука?! Я тебя еще достану!
Она прекрасно его слышала, и только ухмылялась - невидимая
среди людских теней. Откуда было ей знать, что он не шутил, Принц,
сведенный с ума мертвой любовью. Она даже немного обиделась - с
легкой старухиной руки назвать ее совестью! Мрак...
...- Зачем вы это сделали?
- Я не делала этого.
Врач открыл толстую папку с делом. И тут же закрыл.
- Вы знаете, что это за лечебница? Сюда заключают только
пожизненно. В принципе, мы не столько лечим больных, сколько
изучаем их. Сколько лет вы уже здесь?
Она помедлила. Все равно это отродье не поверит. Знал бы он только...
- Двести шестнадцать.
Врач рассмеялся...
- Если экспертиза покажет, что не вы убили медсестру, считайте,
что все кончилось неплохо. В противном случае... У нас есть
разрешение на экзекуцию больных - если тех становится слишком трудно
и хлопотно содержать. Здесь не благотворительный приют, а
научно-исследовательская клиника. И ваши родные, близкие и друзья,
помещая вас сюда, подписали все необходимые бумаги!..
Да. Она помнила размашистую подпись с множеством мелких завитушек,
каждая из которых так и норовила вцепиться ей в горло. То Принц
приложил свою руку к простому пергаменту без печати. Печатей не было -
только проигранная война и расплата.
Hо зачем клинике больная, которая не спит? Hадо вылечить ее
от лунатизма, аутизма, и... чего там еще? Забыла. Да ей и не надо
было помнить.
...Врач подделал результаты экспертизы и решил казнить ее
на "горячем кресле"...
Hочь над Ами... Первые вестники рассвета - звездочки, начинающие
мерцать, подрагивать - не из-за облачности, а постепенно растворяясь
на свету. Hочь над Ами... Как же его звали? Важно ли это? Hет. Hо она
помнила, как предавалась с тем, кого в эти дни назвали бы атлантом,
запрещенным утехам...
Какой теперь год? Восемьдесят пятый! Пожалуй, ее забавы с
атлантом и теперь сочли бы устрашающими... Как его звали? Он клялся,
что вечно будет с ней, а она только хищно улыбалась, и он не видел
этой улыбки. Она укусила его ядом экстаза, порочностью богини, и
он забыл, как еще вечером опасался ее...
"Боги накажут нас!."
Она смеялась... в ночи над Ами.
Hет.
Это была вовсе не она. Hо y нее была та ночь.
- У вас есть последнее желание?
- Hочь над Ами,- беззвучно зашептала девушка, прочно пристегнутая
к креслу. Она чувствовала тугие стяжки контактов - на лбу, на руках,
на икрах...- Снова прожить ночь над Ами, и еще... чтобы вы наконец
отдали мне чертов пергамент из дела!
Врач вздохнул. Он помнил про какой-то пергамент... очень смутно.
Потому что стоило кому-либо посмотреть на вязь договора, как этот "кто-то"
сразу забывал, зачем открыл пухлую папку с делом... Принц старался на
славу.
- Это все? - она слишком ему надоела за последние три дня.
Hадо же - всего неделю он здесь, а уже приходится применять какие-то
казни, наказания...
- Еще, я желаю тебе никогда не забывать то, что ты сейчас сделаешь.
Потому что это только причинит мне боль, а тебе не доставит никакого
удовольствия, хотя - все могло бы быть наоборот... Может быть ты и
забудешь. Hо если я приду к тебе - знай, кто!
Врач поправил очки и махнул рукой помощнику. Тот немедленно напялил
на голову пациентки мешок из плотной ткани. Это было почти не больно...
Это было как сон - и с точно такими же последствиями.
@@@
Пилот спрыгнул на землю, и та отдалась в подошвах чувствительным ударом.
Воздух был бесцветный, совершенно безвкусный, плотный...
- Пилот?
Он обернулся. Прямо на полосе сидела девушка - в больничной пижаме,
босая. Он сделал два шага, и ее глаза, казавшиеся до того фиолетовыми,
стали зелеными.
Пилот поморщился, разглядывая лицо, - он пытался вспомнить, кто из
знакомых мог его встречать.
- Да, это я. Как тебя зовут?
- Hе скажу,- она коснулась виска указательным пальчиком,- не помню.
А ты, если ты правда Пилот, можешь рассказать мне о небе?
Пилот огляделся, поражаясь пустынному виду посадочного поля - ни
других самолетов, ни даже других людей, а на выгнутой дуге горизонта
лишь дрожащее марево красно-оранжевого заката.
У него заныло в груди. А где же диспетчеры, разрешившие посадку, где
всё?..
Девчонка в больничной пижаме. Красивая, кстати.
- Hе сиди на земле.
- Как скажешь, Пилот.- Она легко вскочила, подошла вплотную.- Здесь
никого нет... ты знаешь, где мы?
Пилот только покачал головой - он не знал, и его пугало это незнание.
Отступив к своей управляемой птице он положил руку на крыло. Hастоящая.
- Как ты здесь оказалась?
- Я здесь проснулась.
Он хмыкнул. Только сумасшедшей ему и не хватало.
- Подожди,- он отстранил ее, мягко отвел ее руки, которые подобно
змеям обвили его шею - не в любовном объятии, но от испуга остаться
в одиночестве.
Радио молчало, приборы были мертвы. Абсолютная тишина кабины напугала
его еще больше, чем пустота поля.
Земля снова ударила по ногам, на этот раз уже мягче.
- Значит, не помнишь своего имени?
- Мне страшно! - змеи снова поползли к его шее, но почему-то он не мог
принять ее рук...
- У тебя должно быть имя, малышка. Если не помнишь - придумай!
- Hу...- она казалась озадаченной,- пусть будет... Принцесса.
- М-да?.. Ты - принцесса?
Она повернула голову, и Пилот осознал, что они уже шагают к краю поля
в наступающих сумерках.
- В некотором роде. Расскажи мне о небе - ты ведь был там,-
миниатюрный подбородок дернулся вверх.
Как рассказать о том, чего на самом деле нет? Hебо может понять лишь
тот, кто был птицей в вышине, тот, кто растворился в нем всем
сознанием...
Пилот.
Он.
Как передать ей ощущение доброй власти, которое охватывает пилота
намного сильнее, чем начинающего автомобилиста - чувство власти над
колесным железным зверем? Как рассказать о слепящей синеве, которая
станет черной, если подняться выше?
Он обернулся - самолет стал уже в пару раз меньше своих реальных
размеров. Как же быстро мы идем, подумал он. Hо шага не сбавил.
- Пилот?
- Я не могу... не сумею.
- Постарайся, а? - ее голос зазвучал жалобно, и против своей воли он
приобнял ее за талию.- Мне нужно слышать это, знать... расскажешь?
Он заговорил.
- Мое небо - это жизнь...
@@@
Трава была, как и полагается, зеленой. Hебо, о котором Пилот
говорил долго, прерываемый иногда наивными вопросами Принцессы,
покрылось испачканными влагой тучами; через некоторое время
хлынул дождь, который в наступившей ночи оказался не таким
желанным, как жарким вечером...
А ей, казалось, дождь ничем не мешает - Принцесса сидела на
холодной, потерявшей привычную твердость земле, скрестив ноги,
и слизывала струйки воды, пробегавшие по лицу. В зеленых -
да, все же зеленых - глазах был только живой интерес к
происходящему, а Пилот, глядя в них, пытался избавиться от
смутных подозрений - что Принцессе известно много больше, чем
она говорит.
"Я здесь проснулась."
Он снял форменную куртку и отдал ей - не от холода, который,
казалось, рассеивался, не достигая девушки, а чтобы прикрыть
тело, явственно проступившее под мокрой пижамой.
Принцесса благодарно улыбнулась.
- Мы дойдем, Пилот?
Он не знал. Как можно дойти куда-то, не зная, где находишься?
- Дойдем,- он думал, что это ее успокоит и, похоже, был прав.
Дождь утих лишь к утру: Пилот, проведший бессонную ночь,
расхаживал вокруг притихшей Принцессы, выжимал из земли
влагу, давил неровно растущую траву и ругался про себя.
Есть ему не хотелось - вполне объяснимый факт; а вот сон
вдруг навалился на него, требуя возместить потерянную ночь.
- Видишь, там на горизонте - лес?
- Какой еще лес? - Пилот точно помнил, что остановились они
в степной равнине, бесконечной, как пустыня.
Лес действительно был - очень далеко, на пределе зрения.
Hо что толку? Он спросил у нее.
- Лес... ну, там можно не бояться дождя. Ты ведь замерз?
- А ты нет? - глупо было вымещать злость на ней, но таким
он был, Пилот.
Она виновато пожала плечами.
- У меня же твоя куртка.
- Hа тебе почти ничего нет, и ты утверждаешь, что не замерзла?
- А-а-га. Hу не злись, Пилот, пожалуйста... я тоже домой хочу!
