Успокоение как глоток тающего во рту таинственного напитка.
Солнечный день и любовь растворены в этом вине. Делал его самый
обыкновенный человек.
Потом эти шторы скомкают и они будут пылиться в затхлом
комоде, и никто не увидит чудесных образов и не услышит
волшебную музыку в этом крепко сколоченном комоде, разве что
удары комьев земли по крышке и темень. А сейчас шторы пахнут
медовыми садами и журчат как ручьи.
Тяжелым тянущим пятном растет это дерево. Незаметны, но
ощутимы его ветви и корни. Оно выжидательно смотрит на тебя,
великий полководец, и кругами расходится в пространстве его
влияние. Подземный тайный город на месте дневного города,
такого знакомого. Ступени и охранники помнят о существовании
этого дерева.
Играет призрачная дева в игру, напоминающую нарды. Сделав
прыжок, можно случайно оказаться нигде. Там нет стенок, вы не
увидите оболочки и только эхо ваших мыслей исполинской трубой
прошепчет магнетическую сагу о потрескавшемся роге.
Умершие истуканы, оказавшиеся неожиданно для самих себя, в
этой комнате для подарков, безуспешно стенают в присутствии
неизвестных безумцев. А начиналось это с коричневых запутанных
окружностей, вообще все с этого начинается. Великий полководец
часто сталкивался с безумцами, которым подносят умерших
истуканов. Он знает по имени играющую призрачную деву, но
поклялся молчать. У Великого Полководца есть план тайного
ночного города, карта всех его извилистых лестниц, но никто
никогда не увидит это.
Сумеет ли он победить дерево? Древний хаос уже проник в
тебя, тебя захлестнула и состарила суета, хотя, если я не
ошибаюсь, именно ты когда-то разбил целую армию вампиров! Так
что вся надежда на тебя, Великий Полководец! А ты сейчас
делаешь важные дела, торопишься, скругляешь углы, но если
все-таки пропустят тебя в неведомый город, ты поймешь, что
самое важное и нужное делают там. Среди блестящих в полутьме
рамок и уменьшающихся вдали силуэтов.
Бронзовая фигурка номер восемь -- если бы я не верил в
очищающую силу, разве писал бы? Красивые добрые музыкальные
капли, их струнный аромат, волшебные голоса-как чудесный
возвышенный сон смотришь. Не потерять бы фигурку номер восемь.
Нет ложной восторженности, есть вечерняя чайная кухонная
задушевность, добро и уют и какая-то ласковая замедленность.
Незаметны небольшие паузы в приглушенной искренней песне,
и остановился даже белый треугольник. Его вообще нет в мире.
Мир потрясенно наслаждается. Хрустальные душистые шары и
торжественность. Плывут плавные прозрачные тени, окутанные
светом золотых бликов. Нежный нескончаемый танец под милую,
немного печальную музыку.
Узоры ангельской музыки постепенно впускают в себя серые
городские чернила. Вначале это орган. Потом -- сигналы,
тормоза, крики-звон холодных стекол, острая музыка начинается,
белый треугольник оживает, начинает ходить, скрежещет и
забирает...
Где же бронзовый гвардеец? Потерян. Бесплотные
демонические образы поселились везде, вампиры празднуют победу.
Городская суета воет, лязгает и звенит, дребезжа на рельсах.
Если я снова обрету фигурку номер восемь -- она будет уже не
та, многое в ней будет утрачено.
Вот ты и подошел к цветному поезду. А вдруг это что-то
другое? Тогда, получается, напрасно бегал по
длинным-извилистым-темным коридорам, поднимался по
бесконечным-гулким-страшным лестницам? Зря все эти подвалы и
палаты с оранжевыми горячими трубами? Да, не хочется в лапы
надзирателей -- санитаров.
Везде заколоченные двери, матовые окна, грязный кафель,
койки и чудовищная тоска. Мрак даже в операционной, где
оперируют твою душу. Хочется к солнцу, подальше от всего этого,
к чистой и скрипучей морозной лыжне, где радость поет как
птица, и если есть грусть, то светлая. Мне говорил один
человек: никуда от этого не спрячешься.
Эх, разбить бы все эти будильники! Они своим трезвоном
мешают видеть сны о красивом и ярком. Уехать, уплыть на остров,
слушать крики чаек и плеск волн, ощущать жар солнца и смотреть
в бесконечную волнистую синь. Цветной поезд существует под
засаленной скатертью бытия, в мышиных норах, которые прохожие
на тебя таращат и других малопонятных вещах.
Собери чемодан -- свой радостный багаж и не забудь
ничего. Возьми кулек с печеньем, съеденным когда-то в лесу, у
костерка, который уютно потрескивает; над костром --
прокопченный чайник или котелок, заманчиво бурлит похлебка. Не
опоздай на поезд! Уже объявили посадку. Поезд может уйти без
тебя. И ты не будешь радостно вдыхать запах зубной пасты и
угля. Поспеши, дорогой!
Импульсы кибернетического крематория
Грядущие обрывки моих воспоминаний.
У него закончилась четвертая капсула воспоминаний и он
попросил Малышку извлечь ее. Сейчас Беглец показывал хорошо
отлаженное производство в секретных лабораториях, раздел так и
назывался " секретные лаборатории". Биологи кромсали куски
красной массы, помещали их в ускоряющие автоклавы и наблюдали
развитие мутантов...
На других клетках изготавливали Стальных Охотников. Видно
было, как время от времени пространство пересекают тележки с
какой-нибудь блестящей конечностью или тяжелым скорострельным
стволом. ... Стальной охотник все приближается. Он лязгает и
оставляет глубокие следы на своей веселой дороге. Теперь он
остановился и смотрит в известном направлении. Внутренний
указатель быстро пульсирует, заставляя охотника снова
двигаться. Он выбирает оружие, он красиво поворачивается. Его
оружие -- мощный ствол, начиненный смертью.
Существуют только ритмы команд, жертва и это гигантское
ружье. Жертва пока далеко, но Охотнику известно, где она.
Сейчас этот человек вышел из Туманного пространства. Индикаторы
показали, что его неуязвимость заканчивается. Кроме этого, у
него ограничено время... ... Беглец миновал Туманное
пространство. Все обошлось без приключений, хотя Стальной
Охотник все время был где-то поблизости. Впереди показалась
дверь, которой не было на карте. За дверью протянулся коридор,
освещаемый крепкими тусклыми лампами. Бесконечные полки с
аккуратно разложенными на них полосатыми мешками, мотки
проволоки и грубые каменные стены. Вдоль полок неутомимо
маршировал охранник в сером костюме.
Его детские руки были миролюбиво сложены на груди.
Охранник не обращал на Беглеца никакого внимания, потому что
тот был в форме сотрудника Ведомства. ... Это началось в один
из Обычных Праздничных дней. Открывая люк своего жилища, Беглец
(тогда у него еще был свой номер и личный код) случайно задел
сигнальную нить. Быстрыми хищными рывками появился Инспектор.
Инспектора собирались на тех же самых участках, что и Охотники,
только вместо ружья у Инспектора было устройство, распознающее
индивидуальный код, и случилось так, что в этот раз оно не
сработало.
По утвержденным правилам Лицо, которое не удается
идентифицировать, считается опасным для общества со всеми
вытекающими последствиями, но... гуманное Общество
предоставляет ему шанс -- дается возможность ПОПЫТАТЬСЯ
СКРЫТЬСЯ...
Под задушевную изысканную музыку одетый в клетчатую рубашку
Командор гигантской космической армии уничтожал вражеские
корабли. Солдаты его абсолютно разные -- нелепые и
сверхприспособленные -- подчинялись его властным манипуляциям.
Командор спокойно управлял вселенской суетой. Он, светящийся и
неуязвимый, пил ароматный чай и слушал многоголосые гимны в
свою честь. В звездных иллюминаторах сменялись поколения
экипажей, которым передавал он свой опыт на громадных
полигонах.
Он словно видел таинственного Антикомандора, потому что
опережал его действия на шаг, защищая свое и отбирая чужое. ...
Когда-то Командор был простым механиком в одной корпорации и
ему случайно довелось ремонтировать инопланетный корабль.
Корабль был как целый город. Непостижимые запутанные коридоры и
огромные пластиковые отсеки, непонятного назначения приборы
вызывали чувство, что тут можно провести всю свою жизнь.
...............................................................
Неуклюже маршировала стайка одинаковых размытых мундиров.
Безликий охотничий восторг они испытают, когда в их большом
доме появится Гость. Гостя этого ждут, повизгивая, Церберы,
готовые бесстрашно
рвать его бесплотное тело и уменьшать его шансы, они словно
слышат молитвы и грозные его шаги.
Где-то далеко был маленький блестящий шарик -- Гость
снова принял эту полюбившуюся ему форму. Множество таких же
металлических шариков -- Сообщество -- окружало его. Сообщество
имело также другое имя -- Энергия. Они радостно приветствуют
друг друга, жесткие и мощные собратья. Вспыхнули и раскалились
самые быстрые -- пора.
Он вдруг увидел, как за стальными дверями засуетилась
охрана, увидел свое окровавленное лицо в каком-то кирпичном
коридоре. В раскаленном воздухе возникает пульт, кто-то вводит
код, и он чувствует, как прибывает здоровье, проверяет заряды в
оружии. Иногда ему даже кажется, что кто-то им управляет
сверху, но музыка атаки прогоняет эти глупые мысли.
Ранняя осень
Зажегся неосознанный свет, стеклянная мозаика дождевых
капель была на окне троллейбуса, она с негодованием от меня
отвернулась, я видел перекошенные облупившиеся стены старинных
особняков, карнизы, ажурные перильца -- все оставалось ТОГДА.
Я ехал после тяжеловесных угрюмых теток. Заканчивалось
лето. Смотрел на дождь. Только что водяные барабанщики стучали
по моему черному зонту, здесь -- совсем другие звуки --
электрическая тишина. Я ехал домой. Давно я так не хотел домой.
Дома я включу Визбора, дома я зажгу свечу, у меня есть сыр и
черный хлеб, поставлю чай.
К чаю у меня есть светлый мармелад. Уютно! Сохнет черный
зонт. За окном -- лужи.
Бегают надоевшие уже спиральные завитки. Немного шершавое
гудение и фея в высоком колпаке поднимается по ступеням
стеклянного замка.
Тропинка среди высокой травы, я иду за невероятно красивой
женщиной и с замиранием любуюсь ей. Где-то за сплошной стеной
поют птицы и поют так, что забываешь обо всем. Нежная паутинка
утренних хвойных ветвей впускает солнечные осторожные лучики,
роса сверкает.
Плывут по небу рыбы и бородатый рыбак, пудель и девушка.
Двое людей бредут в заводскую столовую, не слыша кузнечиков,
шума машин и самих себя тоже. Яркие летние краски -- мимо них.
Она опустила голову и кривит рот. Вся сегодняшняя красота,
свежесть, радость и музыка -- мимо них. Они идут в смрадную
столовую. Грязные столы, проблемы и котлеты.
Навстречу им люди с вечно ожидающими подвоха кислыми
лицами. Они заходят в столовую, поднимаются по липкой лестнице
в жирный угар, на тусклых подносах -- долгожданные серые
котлеты, болотный компотик, скрипящее на зубах невкусное пюре.
Ее рот недовольно открывается, принимает в себя жирную вилку с
волокнами и издает утробные звуки. Обратно я снова иду за ней и
любуюсь.
Галерея
Равнодушно цепкими пальцами она держала юркую кошку с
холодным взглядом. Их отстраненная неподвижность завораживала.
В плоском, но бездонном бумажном мире жили не только они --
были еще рыцари, служанка, старый рыбак и впечатлительный
мальчик-садовник. Когда просыпалась луна, они смотрели жадными
тоскливыми глазами на стены внешнего пронзительного мира, делая
