них просматривалась хоть какая-то человеческая индивидуальность.
Ленин после смерти Дзержинского впал в прострацию. Он, как известно,
был довольно трусливым человеком, лишенным вдобавок способности адекватно
реагировать на сложности реальной жизни. Не зря комфортно чувствовал себя
только в эмиграции. А в июле семнадцатого сбежал в Разлив, где Зиновьев
утешал его и успокаивал. В течение восемнадцатого года он тоже несколько
раз порывался бросить все и рвануть в Финляндию или Германию. Когда бандит
Кошельков остановил на улице его автомобиль, покорно отдал тому и
удостоверение, и пистолет, и машину, истерически предупреждая шофера и
охранника, чтобы не вздумали сопротивляться. А при первом же намеке на
мозговой удар отъехал в Горки и, окруженный заграничными профессорами,
просидел там до самой смерти, которой тоже панически боялся. Там он то
просил у Сталина яду, то тоскливо выл на луну от страха перед неизбежным
концом.
Зато Лев Давыдович блаженствовал. Что бы о нем ни говорили, человек
он был талантливый, созданный как раз для острых ситуаций. "Нужно - значит
возможно", - любил повторять Лев Давыдович. Неизвестно, насколько он
доверял чекистам, но все их действия принимал как должное.
Обеспечив, правда, Кремль надежной, по его мнению, системой обороны.
Пригласив к себе Менжинского, долго слушал его путаные объяснения и
понимал, что с таким начальником ВЧК каши не сваришь. Интеллигентен, знает
семь языков, но и ничего больше... Никого из евреев, окопавшихся на
Лубянке, Троцкий тем более не хотел видеть в этой роли. Лев Давыдович был
истинным интернационалистом, брал пример с Багратиона, считавшего себя не
грузинским князем, а русским генералом. Его бы больше устроил обрусевший
швейцарец Артузов или лишенный национальных предрассудков Петерс. Но это
дело будущего - переставлять кадры в ВЧК и на местах. Пока же все шло так,
как надо.
Новиков был с ним согласен. Все выходило более чем великолепно.
Господин Ленин и его ближайшие "твердокаменные товарищи" (почему-то у них
такое считалось комплиментом) сделали все для запуска процесса негативного
отбора в РКП(б), ВЧК. и республике в целом. Желаемого результата они
добились. Теперь их, без всякого личного сопротивления и без протестов со
стороны пока еще занимающих значительные посты соратников, начнут гноить в
камерах, выбивать из них никому, по большому счету, не нужные показания, а
потом на основании четко выраженной воли партии приводить в исполнение
приговоры, соответствующие потребностям текущего момента.
- Что же ты делаешь, Андрей? - спросил его вдруг совершенно
аполитичный, но чуткий ко всяким намекам на классовые и клановые интересы
капитан "Валгаллы" Дмитрий Воронцов. - Кого ты наверх тянешь? Троцкий же,
он негодяй и мерзавец хуже всех прочих. Расстрелы он придумал, особые
отделы, борьбу с линией партии и космополитизм. Меня от одного его имени
дрожь прошибает. Историю КПСС я наизусть знаю: "Троцкий опять навязал
партии дискуссию", - глава восьмая, страница триста шестьдесят шестая. А
ты собрался ему верховную власть в России отдать, помимо нашего любимого
Ильича...
Воронцов был слишком умный человек, даже с точки зрения Новикова, и
невозможно было сообразить с достоверностью, ерничает ли он или выражает
свою мировоззренческую позицию. Имя Троцкого и у самого Андрея вызывало
привычную идеосинкразию, но путем изучения архивов он постепенно понял,
что проблема стоит несколько шире.
Это романтик революции Ленин и жесткий термидорианец Сталин склонны
были сражаться до последнего солдата, но не поступиться принципами (каждый
- своими), а с Львом Давыдовичем можно было иметь дело, договориться на
определенных условиях, минуя очередное кровопролитие.
Обстановка в Москве на вечер описываемого дня стороннему наблюдателю
представилась бы парадоксальной.
Власть уже фактически перешла в другие, контрреволюционные руки, но
внешне все оставалось так, как надо. В Кремле заседал ЦК, отшлифовывая
последние резолюции съезда, по-прежнему призывали к немедленной победе над
Врангелем "Окна РОСТА". Вооруженные патрули контролировали улицы, не
подозревая, чем они занимаются на самом деле.
В бывшем "Метрополе" размещались по комнатам прибывающие с фронтов и
из провинций делегаты съезда.
...Перед решающими событиями все снова собрались на "Валгалле".
Шульгин привел с собой Анну. Познакомившись с ней поближе, он решил,
что уже можно раскрыть ей кое-какие тайны, для начала - возможность
внепространственных переходов.
Пришлось, конечно, провести подготовительную работу, путем долгих и
нарочито туманных разговоров о грандиозных достижениях современной науки,
сотворившей не только радиосвязь, кинематограф и летательные аппараты
тяжелее воздуха. И девушка в результате действительно почти не удивилась,
из квартиры на Столешниковом перенесясь в один из салонов корабля, где
Левашов развернул приемный терминал СПБ.
Гораздо сильнее ее потрясла невиданная ранее роскошь и гигантские
размеры "Валгаллы". До этого она всего раз в жизни прокатилась с
родителями на колесном пароходике по Волге до Нижнего Новгорода.
И еще - великолепные, царственно красивые дамы, с которыми ее
познакомил Александр Иванович. Рядом с ними она показалась себе жалкой
замарашкой, очередным воплощением Золушки. Впрочем, по просьбе Шульгина
женщины приняли ее со всем возможным радушием. Им и самим было забавно
повозиться с юной девушкой из нынешних времен. Особенное участие в Анне
приняли Наташа с Ларисой, давно мечтавшие о подобной роли. Правда, они
планировали помочь с устройством судьбы Берестину, а получилось наоборот.
Алексей утешился с Сильвией, зато невеста-аборигенка объявилась у
Шульгина.
Часа три, а то и больше дамы потратили на то, чтобы с применением
самых эффективных и ароматных шампуней отмыть гостью в турецких банях,
сделать ей маникюр, изготовить подходящую прическу, благо волосы у нее
были густые и пышные. Разложили перед ней полсотни комплектов современного
им белья и иных необходимых в женской жизни аксессуаров, объяснили, как
всем этим пользоваться. В гардеробной подобрали элегантные и подходящие к
ее типу внешности платья, туфли, украшения и в заключение нанесли на лицо
легчайший дневной макияж.
Анна взглянула в огромное, занимающее всю стену зеркало и задохнулась
от восторга. Пока любезные, веселые дамы, обмениваясь непонятными
выражениями, хлопотали вокруг нее, она не могла представить, что именно
они делают, теперь она увидела результат.
Тонкая девушка, с пышной гривой платиновых волос, огромными,
оттененными краской и накладными ресницами глазами, лаково поблескивающими
бледно-алыми губами, одетая в невесомое светло-сиреневое платье,
отражалась в волшебном зеркале, и потребовалось усилие воображения, чтобы
понять, что это она так выглядит теперь. Сказка Гауфа или из "Тысячи и
одной ночи"!
Только вот открытые выше колен ноги ее ужасно смущали. Да и там, где
их прикрывал короткий подол, они все равно бесстыдно просвечивали сквозь
тонкую ткань. Почти то же самое, что появиться в обществе в одних
панталонах. Здесь-то на нее смотрят только женщины, а показаться в таком
виде перед мужчинами...
Но почти сразу же Анна успокоилась. Если Наталья Андреевна, явно дама
из высшего света и лет на десять ее старше, отнюдь не стесняется своей еще
более короткой юбки и блузки, вообще ничего не скрывающих, так о чем
говорить? Значит, здесь принято одеваться именно так. Наподобие Древней
Греции. Скромная девушка еще не догадывалась, насколько она близка к
истине и какие увлекательные открытия ее ждут.
Шульгин, увидев результат трудов Наташи и Ларисы, только развел
руками и закатил в немом восхищении глаза.
Анна его увлекла даже в "исходном облике", но того, что из нее
получилось сейчас, он не мог представить своим внутренним взором. И уж
теперь-то он точно ее не упустит. Хотя, насколько он понимает в женщинах,
проблемы у него вряд ли возникнут. Шульгин только совершенно пока не
представлял, каким образом сделать первый практический шаг. Вряд ли, с ее
воспитанием, она правильно воспримет обычные для конца XX века приемы. Но,
с другой стороны, как-то же ухитрялись соблазнять даже высоконравственных
замужних дам и в этом и в прошлом веке? Вспомнить того же Пушкина с его
бесчисленными пассиями... Ладно, бой покажет. И девчат попросить можно,
чтобы и в этом направлении ее просветили, кино какое-нибудь показали, что
ли...
С фронта прибыл Берестин, из Лондона Сильвия. Новиков, который
единственный из всех владел в данный момент всей полнотой информации об
осуществляемом стратегическом плане, вначале побеседовал с каждым из
друзей по отдельности и лишь после ужина, прошедшего в непринужденной и
праздничной обстановке, пригласил соратников в каминный зал, чтобы
расставить необходимые точки над соответствующими буквами.
Стюарды подали фрукты, ликеры, кофе, курительные принадлежности. С
удивлением Шульгин увидел, что и Анна взяла из портсигара Ирины тонкую
сигарету. Он как-то упустил из виду, что еще перед мировой войной в кругах
аристократок и просто интеллигентных дам курение стало считаться шикарным
занятием. А уж в гражданскую курили чуть ли не поголовно, и не
мексиканские пахитоски, а банальную махорку.
Начал свою речь Новиков с того, что принес извинения за слишком
долгое и в принципе недопустимое политическое лицемерие. Проявленное им,
Андреем Новиковым, отнюдь не из неуважения к друзьям и не оттого, что он
преследовал какие-то свои личные цели. Извиняет его то, что он опасался
дать могущественным врагам хоть один лишний шанс.
- Точно так, как было в начале нашего поединка с агграми, - он сделал
извиняющийся полупоклон в сторону Сильвии. - Мы не знали их реальных
возможностей и перестраховывались в меру своей фантазии. Сейчас была
аналогичная ситуация. Но даже в этих обстоятельствах я никого из вас не
обманывал. Просто старался говорить правду такими дозами и в таком
преломлении, чтобы полноту картины по моим словам составить было бы
невозможно...
- Да хватит тебе оправдываться) - перебил его Воронцов. - Не на
партийном собрании. Говори по делу, если время пришло.
- Разгон нужен, без преамбул у меня плохо выходит. А если по делу, то
вот что получается. Теорию Гиперсетей и так называемых "Держателей Мира" я
сейчас излагать не буду. Сам ее пока плохо представляю. А вот следствия из
нее более-менее понятны. Тут и профессор Удолин нас с Сашкой немного
просветил, и Антон, с которым я то ли во сне, то ли наяву опять пообщался.
Получается так, что мы, по неизвестным для нас причинам, оказались
наиболее продвинутыми не только для прямого контакта с пресловутой
Гиперсетью, но и для того, чтобы активно в ее деятельность вмешаться.
Может быть, мы из себя какую-то мутацию представляем, а может, просто
время пришло. Человечество как единый организм для такого созрело.
Напряженность земного психополя, ноосферы тоже достигла критического
уровня. А мы с вами оказались на гребне, как серфингисты на волне.
Еще я понял, что означенная Гиперсеть настроена так, что, если
вероятность включения в Игру новых участников становится достаточно
высокой, происходит своеобразный сброс потенциала. Реальность меняется
таким образом, что вся психоэнергия людей переключается на внутренние
проблемы. Или, по другому сказать, нам устраивают короткое замыкание... -
