пытаемся противодействовать. Потому что определенный миропорядок
складывается не моей, не вашей, даже не королевской и царской волей, а... -
он пощелкал пальцами, пытаясь подобрать слово.
- Марксисты говорят, непреложными законами общественного развития.
- Пусть даже и так. - Он вдруг взглянул на часы. - Увы, как ни жаль, но
пора прервать нашу крайне конструктивную беседу. У вас будет время подумать
над моими словами, несколько позже мы вернемся к нашим баранам. Но я
чувствую - понять друг друга мы сумеем. Если победим сегодня. А сейчас не
сочтите за труд разбудить нашу даму, и - в путь. Ночь будет трудная и,
надеюсь, удачная для всех нас...
- Вот-вот, компаньеро, сорок веков смотрят на нас с вершин этих
пирамид...
Станислав посмотрел на меня словно бы даже с обидой.
- Шутить, конечно, можно. Но есть же и границы...
- Границы есть всему, но кто их вправе определять? - отпарировал я.
- Вот еще один пример разрушительного еврейского юмора...
Я молча развел руками.
Глава 20
Москву окутывал густой туман. И очертания домов, и полуоблетевшие деревья
едва угадывались в этой влажной пелене. Свет редких фонарей едва-едва
ухитрялся пробиться сквозь нее, коснуться грязных тротуаров, но уже в
нескольких шагах от края судорожно подрагивающего круга желтоватая мгла
становилась особенно непроглядной.
"Хорошее время для решительной атаки, - думал я профессионально,
независимо от личных пристрастий. - Только ведь и для обороняющихся не хуже,
особенно если они контролируют обстановку".
Шульгин, к моему разочарованию, на связь не вышел. А без инструкций что
я мог? Только пассивно следовать развитию событий.
На телефонный вызов ответил равнодушный вялый голос "Седьмого и
четвертого в пределах зоны моей ответственности нет. Общая - команда
действовать согласно диспозиции. Ваш запрос поставлен на контроль. Желаю
успеха".
Я грубо выругался в трубку и сунул ее под сиденье. Робот Герасим и тот
был более человекоподобен, чем этот...
На моей "Испано-Сюизе" я, Станислав и Людмила обЦезжали позиции ударных
групп.
Предназначенная для нанесения смертельного удара в нервный узел власти
штурмовая группировка, общим числом до пятисот человек, как удалось мне
посчитать, сосредоточивалась отдельными отрядами по дуге от Неглинки до
Мясницкой, у Сретенских ворот, на пересечении Пушечной и Рождественки, в
Фуркасовском переулке.
Довольно беспорядочный, то усиливающийся, то совсем стихающий
ружейно-пулеметный огонь доносился от Калачевской площади, с Арбата, из
Замоскворечья, а здесь, на наших позициях, было тихо. И бойцы, готовящиеся к
атаке, показались мне совсем другими людьми, чем те, что беспорядочно
маневрировали по городу. Я был почти уверен, что тогда проводились просто
демонстрации, тревожащие и отвлекающие операции, а настоящее начнется только
сейчас.
И вооружены штурмовики были куда более подходящим для ночных уличных
боев образом. Короткие карабины без штыков, "маузеры" и "парабеллумы" с
пристегнутыми кобурами - прикладами, пистолет-пулеметы Бергмана и Томпсона,
легкие ручные пулеметы. На поясах гирлянды ручных гранат. Серьезная сила.
Если у мятежников есть хотя бы 2-3 тысячи таких бойцов, намеченная операция
может и удаться.
Так что же с Шульгиным? Отчего он забыл обо мне? Уверен, что и так не
подкачаю, нарочно заставляет поработать в автономном режиме, делая личный
выбор, или настолько занят в другом месте?
Я испытывал раздражение и злость. Вот уж попал в чужое похмелье. Не
хватает только поймать шальную пулю для полноты впечатлений.
Кевларовый жилетик в какой-то мере защитит, ноги, руки, лоб открыты
пулям и осколкам...
И не казались сейчас совсем лишенными смысла недавние слова Станислава.
Что я знаю о происходящем в стране в конце концов? Ну оказался по чистой
случайности в стане "Братства", так это еще не основание считать их цели
священными, а замыслы противной стороны - дьявольскими происками.
Может, и вправду куда правильнее не вмешиваться в исторические
закономерности? Не отягощать, выражаясь высоким слогом, свою совесть
участием в кровопролитии, никаким образом для меня не оправданном. Пусть все
идет как идет...
А через несколько секунд уже эти мысли показались мне бессмысленными. Я
же там еще, в форте Росс, сознательно признал обЦективную правоту Шульгина и
Новикова, хотя и не без колебаний, так что ж теперь задергался?
Высунувшись из машины, Станислав вполголоса отдавал распоряжения
человеку в кожанке с поднятым воротником и нахлобученной на глаза фуражке.
Коротко махнул рукой, подводя под разговором черту, и обернулся ко мне:
- Давайте, Игорь, подЦедете прямо, потом сразу направо, станем за углом
Политехнического. Оттуда и обзор хороший, и свобода маневра обеспечена. Да и
начнем, помолясь...
Я еще подумал, что британец-то британец, но уж очень он сжился со своей
русской личиной. Лет пять, наверное, прожил здесь безвыездно.
Он еще успел сообщить мне свой - а так выходило, что именно он
разрабатывал и координировал - стратегический план. Теперь сохранять тайну
уже не было необходимости. Одновременным ударом намечалось захватить
господствующие над местностью здания- ГПУ на лубянке, магазин Мюра и
Мерилиза в начале Петровке, гостиницу Метрополь, Исторический музей и
Городскую Думу. Храм Христа Спасителя уже занят. После этого Кремль окажется
плотно блокированным, и Совнарком во главе с Троцким потеряет всякую
возможность влиять на положение в городе. Утром он будет обЦявлен
низложенным, власть примет на себя "Военный кабинет Рабоче-крестьянского
правительства", а дальше или начнутся переговоры об условиях капитуляции и
передачи власти, или - штурм.
Воззвание к народам России уже печатается в нескольких типографиях и
утром будет передано по всем каналам связи.
Посольства великих держав проинформированы и готовы признать новую
власть.
- Повторяете сценарий Октябрьского переворота в Питере? -
поинтересовался я.
- Для чего выдумывать новое, когда есть оправдавший себя образец?
Я не стал напоминать, что тот сценарий разрабатывал и проводил в жизнь
как раз сам Троцкий, и вряд ли он успел его забыть. Спросил только, заняты
ли мосты через Москву-реку и хватит ли сил, чтобы надежно удерживать такие
большие здания и при этом сохранить достаточно войск для маневра по улицам.
- Это предусмотрено. Как только мы займем указанные обЦекты, к нам
присоединяться Латышская дивизия и еще некоторые полки гарнизона. Нехватки
войск для обеспечения контроля над городом не будет. - Он не стал вдаваться
в подробности, вытащил из полевой сумки громоздкую двуствольную ракетницу,
поднял ее над головой и выстрелил дуплетом. Зеленая и красная ракеты с
шелестом ушли в низкое небо, лопнули прямо над площадью искристыми шарами.
А я успел подумать, что не стал бы очень полагаться, организуя мятеж,
на войска, которые ставят условием своего в нем участия достижение неких
предварительных результатов.
Секунд двадцать еще сохранялась тишина, она стала даже более плотной,
будто обе стороны затаили дыхание перед решающим мигом, а на самом деле,
конечно, атакующие просто бежали сейчас молча, стремясь как можно быстрее
преодолеть простреливаемые зоны, пока не опомнились защитники.
Положение мятежников было тактически выгоднее, в ночной туманной мгле
их было почти не видно, а громады многоэтажных домов довольно отчетливо
рисовались на фоне сероватого, подсвеченного сзади розовым неба.
Потом где-то в направлении Кузнецкого моста гулко грянул первый
винтовочный выстрел, будто бы стрелок проснулся от вспышки ракет и с
перепугу нажал на спуск. И тут же загрохотало по всему окружающему Лубянскую
площадь кольцу стен и переулков. В звуках беспорядочной ночной перестрелки
ориентироваться трудно, но мне показалось, что плотность огня со стороны
наступающих во много раз превышает нестройный ответный огонь защитников ГПУ.
Неужели "красные" так и не сумели подготовиться или, не располагая
достаточными силами, заблаговременно оттянули все, что имели, под защиту
кремлевских стен?
Тогда хватит и десяти-пятнадцати минут, чтобы штурмовые группы, заняв
первые этажи нужных им зданий и не ввязываясь в бой за вертикаль, скатились
по улицам переулкам к Охотному ряду и Манежу, по Никольской и Ильинке
пробились на Красную площадь. Тогда, пожалуй, действительно Троцкому и
данному варианту Советской власти конец.
Кремль или не Кремль, а артиллерийский огонь прямой наводкой по воротам
и перекидной по внутренним и площадям быстро парализует оборону. Хотя,
конечно, держаться на стенах, в развалинах дворцов и храмов можно долго,
только это уже будет агония...
- Проспали, проспали они там, - возбуждено вскрикивал Станислав, а
Людмила просто подалась вперед через спинку переднего сиденья, кусая губы,
всматривалась в происходящее. Однако видно было не так уж много. Мелькающие
тени людей, вспышки дульного пламени в черных тоннелях улиц, у подножия
нависающей над площадью семиэтажной громады дома, с парапета Китайгородской
стены.
- Вперед, подавайте вперед немного, - распорядился Станислав. - Как
только ворвутся в подЦезды, мы следом. Очень нужно мне там успеть кое-что
найти... И наблюдательный пункт наверху хорош...
- Без нервов, друг, без нервов, - остановил я его, отнюдь не собираясь
высовываться из-за укрытия, образованной мощной кладкой угловых выступов
музея. Не верилось мне, что защитники ГПУ так легко сдадутся. Не знаю, как
Шульгин, а полковник Кирсанов должен понимать ценность этого обЦекта.
- Вас, может, и не учили, а я знаю, в XX веке генералы в атакующей цепи
не ходят...
На улицах было совсем темно. Но темно в обыкновенном смысле, с моей
точки зрения, человека, привыкшего к постоянным огням реклам, газосветным
шарам через каждые полсотни метров, сверкающим витринам и мягко светящимся
окнам квартир. В моей Москве темно на улицах не бывало никогда, разве что в
укромных уголках под сенью густых деревьев на бульварах и в скверах. А здесь
люди привычнее к темноте, им даже в комнатах остаточно керосиновой лампы или
двадцатипятисвечовой лампочки, на улицах же обходились редкими
электрическими или даже газовыми фонарями, при свете которых что-либо
рассмотреть можно только стоя у самого столба. Я бы сказал, уличное
освещение здесь вообще не освещает, а лишь обозначает направление улиц.
Но все же ориентироваться можно было и здесь. В разрывах туч
проявлялась полная луна, и тогда различались даже белокаменные бордюры между
мостовой и тротуаром, а когда луна скрывалась, на помощь сражающимся пришел
наверняка никем не запланированный фактор. Совершенно внезапно там и тут
темнота вдруг стала прорезаться высокими голубыми факелами. Они вспыхнули и
возле занимающего центр площади бассейна с бездействующим фонтаном, и в
сквере напротив музея, и вниз по Большому Лубянскому проезду. Я не сразу
понял, в чем дело.
- Газ, - с досадой бросил Станислав. - Горит осветительный газ. Пулями
разбивает фонари и трубы. Совсем не к месту...
Дрожащий, мертвенный газовый свет придавал окружающей местности
совершенно уже мистический ореол.
Сзади из серо-фиолетовой мглы возникла смутная фигура. Человек бежал
вдоль тротуара, шарахаясь от колеблющихся теней и натыкаясь на неподвижные
столбы. Вначале мне показалось, что бежит сумасшедший, потерявший голову
