заглушаемой аккомпанементом событий, застенки ожидания встречи
расступились передо мной.
И ринулся я к телефонному аппарату, и снова договорился о своем
приходе.
Гришина командировка истекала через три дня, и я должен был спешить
уладить все что только можно.
В течение сегодняшнего дня, когда я готовил свое сердце к встрече и
оно обретало мужскую крепость в просторах памяти, вспомнилась мне Вика, и
то, как я убил ее в себе, но тогда я не мог поступить иначе, потому что
неминуемо остался бы вне познания Астрала. "Вне меня просторы эти, я не
долго в них летал, - вспомнились мне мои строки, - потому что все на свете
за просторы я отдал", - только бы и осталось тогда мне сказать, если бы я
не решился убить Вику, мою последнюю, любимейшую привязку на Земле.
А Наташу я не хотел убивать, да и нельзя ее было убить, да и незачем,
Наташа была нездешней, она приходила и уходила как наваждение, и, в конце
концов, я сам превратился в наваждение. Нам всегда было ближе всего быть
местом для предмета, и потому обладали мы предметами только теми, которые
были на нашем месте, и нам было даже невдомек, что стоит лишь стать самим
предметом, и все места будут предлагаемы для него - для предмета все места
есть, существуют для него, для места же есть только тот предмет, которым
оно обладает. Наташа являлась предметом, она возникла на месте моем и
ушла, и тогда я перестал быть местом, ибо на что мне нужна была пустота, я
тоже стал предметом. Но обманчивое наваждение ускользнуло и снова стало
местом... Да... тяжелее всего приручить, обладать наваждением.
Неторопливо, чтобы не захлестнула одышка, я поднялся по лестничной
клетке в своем доме на пятый этаж в Гришином земном теле и позвонил в свою
квартиру, как обычно, три коротких раза.
За дверью послышались шаги, и после короткой паузы кто-то глянул в
глазок на председателя кооператива, - скрежетнул металлический язычок
замка, дверь отшатнулась внутрь моей квартиры.
Там в прихожей стояла Наташа, она улыбчиво смотрела на меня в дверную
отщелину.
- Здравствуйте, - сказал я.
- Вы Гриша? - Поинтересовалась Наташа в готовности отстегнуть дверную
цепочку.
- Да, я товарищ Сергея и представитель фирмы, - игриво отрапортовал
я, едва удерживаясь от желания вломиться в прихожую, схватить Наташу на
руки и целовать.
Тут же Наташа сорвала цепочку и распахнула дверь, она возникла перед
мной в нежно-голубом атласном халатике. Наташа слегка прищурилась, словно
от яркого света, будто предчувственно припоминая что-то.
- Проходите, - с торопливой заботливостью предложила она, - проходите
на кухню, туфли снимать не надо. Я сейчас приготовлю чай. - Наташа
захлопнула дверь и провела меня в мою кухню. - Садитесь сюда, за стол. - И
она предложила мне табуретку.
Я сел на нее, я чувствовал себя в сонном восторге, все вокруг
казалось ненастоящим, даже когда я проходил на кухню, забывши о своей
скованности в рамках земного тела, я едва не шагнул сквозь закрытую дверь,
но на удивление Наташи по этому поводу я извинился в своей неуклюжести.
- Целый ворох серебристых бликов на потолке, - сказал я, когда мы уже
начали пить чай. Наташа посмотрела на меня внимательно.
- Откуда, - спросила она, - откуда вы знаете об этом, Гриша?
День был очень солнечным, у кухонного окна на табуретках сверкало два
ведра, доверху наполненных отстаивающейся водой.
- О чем? - в свою очередь спросил я и глянул на потолок, на котором
серебрились солнечные блики. Наташа тоже бросила взгляд на потолок.
- Ну да, - рассмеялась она, - извините меня, пожалуйста, я подумала
совсем о другом, и в самом деле целый ворох серебристых бликов на потолке.
Я промолчал и тоже улыбнулся - как же она была хороша, моя Наташа! Ее
длинные вьющиеся волосы, мои ладони магнитило прикасаться к ним; ее
детские улыбки, ускользающие от меня, таяли мятно у меня на душе.
Как же хотел я любить ее в эти мгновения!
- Расскажите что-нибудь о Сереже, - попросила она.
- О Сереге можно говорить много, - стесняясь доверчивости Наташи,
сказал я и медленно опустил глаза, делая вид, что рассматриваю кусочек
лимона, плавающего в моей чашке чая. Я поддевал этот золотистый кусочек
чайной ложечкой, и наконец - нагнулся к чашечке и ловким движением
все-таки поддел лимонную дольку к себе в рот. Под откровенный хохот Наташи
я стал демонстративно, морщась от горячего и кислого лимона, жевать и
корчить страдальческие рожи.
- Да... - затаившись на мгновение после карикатурного представления,
произнес я и оперся сдержанно нежным взглядом на Наташу. - Серега мой
близкий друг, - заговорил я через некоторую паузу. - Мы с ним долго
сходились, но потом... понимали друг друга твердо.
- А как вы с ним познакомились? Мне все интересно, расскажите, -
оживившись, попросилась в мои глаза Наташа.
И тут мне в голову пришла вполне оправданная мысль: разговариваю с
Наташей, но это я знаю как ее зовут, но не Гриша.
- Вы извините, - уверенно обратился я к своей собеседнице, - но вы до
сих пор не представились мне, мы с Серегой последних три года до его
болезни мало видились и я не знал, что он женат!
- Честное слово, Гриша, я вот с вами сижу сейчас, разговариваю и у
меня такое впечатление, что я знаю вас уже давно, даже некоторые ваши
движения удивительно знакомы, откуда, не пойму. Наташа... меня зовут
Наташа, - сказал она, опомнилась от задумчивого рассуждения вслух.
"Меня зовут Наташа... Наташа - запомни", - молниеносно прозвучало у
меня в душе. От этих воспоминаний я не заметил, как промолчал некоторое
время.
- Эй, да вы что, меня не слышите, Гриша?
"Наташа... меня зовут Наташа - запомните".
- Да, извините, - вернувшись к настоящему моменту, отозвался я.
- Что это с вами? - спросила Наташа.
- Да нет, ничего, вспомнилось, как я познакомился с Сергеем, - соврал
я.
Когда я работал на теплоходе, у меня был друг Миша, и я стал
рассказывать, как я с ним познакомился, как Сергей, чтобы хотя бы в
перечислении событий не выдумать, не врать, а походить на подлинного
рассказчика:
- Я тогда еще был совсем сопляком, а Серега вообще в пацанах,
практику у нас на "Дунае" проходил, от речного училища.
- Вы плавали по Дунаю? - поинтересовалась Наташа, заботливо слушая
мой рассказ.
- Нет, это теплоход так назывался - "Дунай".
- А, понятно.
- Так вот... - приготовился я продолжить рассказ.
- Простите, а вы на теплоходе кем работали? - и Наташа улыбнулась,
словно догадалась о чем-то.
- Боцманом, - ответил я.
- Я так и знала, - не выдержав, рассмеялась она, - не обижайтесь,
ради Бога.
- Да я и не обижаюсь, но боцман действительно должен быть увесистым
на корабле.
- Ну да, это потому, что вы матросов гоняете, они потому и худенькие
все, а вы себе в это время животик отращиваете. Вы признайтесь - так?
Только чур не обижаться!
- Если честно, то немного правда здесь есть, - с огромным трудом
заставляя улыбаться Гришино лицо, сказал я для поддержания шутки.
- Вы и Сережу гоняли тоже? Только не врать! - хохотала Наташа.
- Конечно гонял, а что? Он у меня как гвоздик по палубе навытяжку
ходил, особенно после нашего знакомства: я его промуштровал.
- Ну и как же это было? - успокаиваясь от смеха, спросила Наташа. -
Вы хотели рассказать, как вы познакомились.
- Как было... - И Гришино лицо приняло задумчивый вид. - Ха, -
ухмыльнулся я, - дело было так: пригнали их, молоденьких гавриков, три
экземпляра - один из них был Сергей.
- Так-так, - подзадорила меня Наташа.
- Я почему-то тогда остановился на нем, выглядел он довольно робко и
настороженно, и я решил его в первый же вечер поставить дежурить на вахту
и дал ему задание выдраить корму первой палубы. Решил я в конце вахты
проверить, как там идут у него дела, спускаюсь на первую палубу, прохожу
мимо ресторана (у нас теплоход туристский был) и только выворачиваю из-за
угла на корму, а мне в лицо вода как ударит, с ног до головы мокрый, я
думал, пробоина случилась, как заору: "Стоп, машина!" - но тут же и
осекся: это Серега мне в лицо ведро воды выплеснул, ну, думаю, пацан,
сейчас я тебя на канате за борт спущу.
- И спустили? - снова расхохоталась Наташа.
- Да нет, жаль мне стало его - "Простите, простите, я не хотел, я не
думал" - передумал я его наказывать, за бортом уже ночь стояла, пришлось
раздеваться до плавок и стирать свою одежду, прямо в реке через борт,
вода-то была грязная в ведре, не мог же я в таком виде по кораблю мимо
моряков пройти к себе в каюту. Постирался и, пока моя одежда сохла,
разговорились мы с ним по душам, с моим подопечным. Так и познакомились,
так и сошлись. И с того самого вечера крепко по мужски понимали друг
друга. Да и Серега перестал робеть, как-то обветрился на реке, солнышком
налился, посмуглел, матросский характер в нем прорезался. Ему вообще все
очень легко давалось.
Наташа перестала смеяться, будто опомнилась, что сегодняшний день у
нее не весел, и она облокотилась на стол и закрыла лицо ладонями.
- Я понимаю, - сказал я, - вам тяжело теперь... А мне можно взглянуть
на Сергея?
- На спящего Сергея, - добавила Наташа и встала из-за стола. -
Пойдемте, - решительно сказала она и, выйдя из кухни, зашагала через
прихожую в зал. И Гришино тело шло за ней.
Мы вошли в зал, Наташа аккуратно отодвинула ширму, огибающую диван, и
я увидел себя.
На диване лежало человеческое тело, исхудалое и желтеющее лицо без
какого-либо выражения напоминало мумию. Я лежал в темно-зеленом спортивном
костюме, у меня его раньше не было, видимо, его преобрела Наташа.
- Вы что? - осторожно спросила Наташа, взглянув в мое лицо и
почувствовав мое внутренее смятение. - Испугались?..
- Нет, но мне очень тяжело видеть Серегу такого. Господи, пусть он
скорее проснется, - одержимо произнес я.
- Пойдемте на кухню, - предложила Наташа, осторожно устанавливая
ширму на место. И мы возвратились на кухню и молчаливо уселись за стол.
Через некоторое время я обратился к Наташе:
- Вы знаете, я вам принес... - И я полез в карман Гришиного пиджака,
Наташа оторвала взгляд от стола и обратилась в пристальное ожидание. -
Как-то Серега подарил мне сказку о любви, - достав из кармана несколько
сложенных листков, исписанных от руки, сказал я, развернул эти листки и
подал их Наташе, - может, вы пока почитаете, а я тем временем буду
укреплять дверь?
- Нет, прочтите лучше вы, вслух, а дверь мы можем укрепить и в
следующий раз, ведь правда? - И она возвратила мне листки. - Я теперь
поняла: у вас удивительно много Сережиных жестов, почитайте лучше вы,
пожалуйста.
- Ну, дверь-то мы действительно можем укрепить в следующий раз - я,
честно говоря, шел в гости и даже не прихватил с собой инструментов.
- Вот и хорошо, - сказала Наташа, и ее задумчивые глаза разглядывали
меня. Еще мгновение, и мне казалось, она увидит меня, Сережу, что Гришино
тело сейчас растет и обнажит мою душу, и я незамедлительно стал читать.
СКАЗКА О ЛЮБВИ
Выпуклое синеющее небо зависало над морем. Солнечный диск будто на
цыпочках еще пытался выглядывать из-за водного горизонта. Изредка
доносились сонливые крики чаек. Молодой человек, в джинсах и кроссовках, в
распахнутой рубашке, настойчиво поднимался на вершину крутого скалистого
берега, усеянного невысокой растительностью. Тропа, по которой он шагал и
делал прыжки с камня на камень, извиваясь, шарахалась от кустов, но
