мгновений Юра бесстрашно приблизил свое лицо особенно близко к лицу Остапа
Моисеевича.
Таким же образом Юра познакомился со всеми остальными, и они по
очереди представились Боживу: старик, с фиолетовой бородкой и белыми
волосами, назвался Помощником, а имена других Юра тут же забыл, только
одно и всплыло из них на поверхность памяти - Купсик.
- Мы - астральная группа, - осведомил Божива Остап Моисеевич, все так
же телепатически.
"Шайка, - подумал Юра, - астральная шайка!.."
Астральщики заговорили между собой, а Божив, равнодушно прислушиваясь
к их разговору, медленно поплыл вдоль объемных стен таинственного зала, в
нескольких сантиметрах от океанского пола, словно исследователь.
Когда он сделал полный круг, возле входной двери неожиданно завис,
остановил невесомое парение своего тела: в эту дверь вошел красивый
молодой человек, последний тоже замер напротив Юры и не сводил с него
глаз, и тут Божив, почему-то ранее оплывая зал и не осознавая сути
разговора астральной шайки, внимательно вслушался в чувствительно
уловимые, телепатические голоса людей, оставленных им в центре этого
загадочного помещения, он стал понимать смысл их разговора, понимать, о
чем шла речь.
- Ты уже все продумал? - убедительно вопрошал Остап Моисеевич.
- Не все, но многое, - ответил вопрошаемый.
- Что же осталось еще?
- Пустяк, Магистр, последняя точка.
- Какова же...
- Точка?
- Да.
- Художник, вон, уже пришел, так что сейчас произойдет.
- Хорошо. Я жду... Жду результатов!.. Слышишь, Купсик, результатов, а
не то...
- Будет вам, Остапа Моисеевич, сию минуту убедитесь!
И тут Божив увидел, а точнее сию минуту же понял, о чем приготовился,
будто в зверином прыжке, взмыслить стоящий напротив него, по всей
вероятности, тот самый художник, о котором любезно проговорил только что
Купсик.
Художник стал усиленно взмысливать: Юра почувствовал, как океанский
пол оживающе промягчился, и Божив теперь же начал медленно погружаться в
бездонную пучину вод. Очнулся Юра от чарующего и насмехающегося взгляда
художника, когда уже почти утонул по колено. Тут он активизировался:
сопротивляясь жестокому, неумолимому взгляду, вспарил обратно на
поверхность и сразу же - взмыслил обратное, и художник ушел по колено в
обмякший пластилиново океан. Противление друг другу шло у них несколько
минут. То художник, то Юра, то снова художник вдавливались телепатическими
взглядами в оживающий на короткие мгновения океанский пол.
Наконец, Божив в клейком изнеможении рванул толчком воли океанскую
твердь пола под своим нападающим, и художник пошатнулся и в одно
мгновение, свинцово барахтаясь, размахивая руками и ногами, рухнул в
глубину, понесся в бездонность и вскоре растаял, исчез в чернеющей далеко
под ногами непроглядности, и Юра остался один стоять победителем. Картинка
необъяснимого зала начала бледнеть и, растворяясь, медленно переливаться в
непроглядную мглу. Напряженный поток ветра, густо перемешанный с гулом
реактивного самолета, и где-то издали зловещий голос: "Художник утонул!..
Утону-ул!.." - и все. И снова картинка рабочего кабинета в кинотеатре,
когда Божив открыл глаза. И только неприятная вспышка мыслей: "Художник...
Я утопил его!.. Но это же был..."
Юра в предчувственном состоянии, но сосредоточенно спокойный,
огляделся в словно беззвучном пространстве своего рабочего помещения,
обеззвученном, будто подтененном тем, взветренным гулом, что теперь
отзвучал...
Неожиданно в дверь настойчиво постучались, будто ожидали
"возвращения" Юрия Сергеевича на рабочее место.
Божив насторожился.
- Да-да... - негромко произнес он. Постучались еще. И тут Божив
догадался: ведь он вовсе ничего не сказал вслух, он по привычке взмыслил
свой отклик "да-да...".
- Войдите!.. - словно громко окрикнул он дверь, стоящего за нею
сейчас посетителя, и это "войдите!" прозвучало коряво и сухо, каким-то
раздраженно-гортанным созвучием, так что Юрию Сергеевичу стало неловко от
своей неподатливой неуклюжести. - Войдите - поспокойнее произнес Божив, и
на этот раз "войдите!" прозвучало неплохо, естественно.
Дверь наполовину распахнулась, вошла в кабинет Екатерина. Она
остановилась и как-то рассеянно оглядела директора кинотеатра.
- Что случилось? - догадливо опередил Екатерину Юра.
- У нас в коллективе - несчастье... Юрий Сергеевич...
- Утонул художник? - пристально осведомился Божив.
- И как же, и где это произошло? Насколько я знаю, у него сейчас
отпуск?
- На море, - огорченно покачивая головою в сторону директора,
ответила Екатерина. - Кто-то его утопил, - добавила она таким тоном,
словно знала кто.
- Я пока не получил официального извещения.
- Я вам его принесла, Юрий Сергеевич. Зое Карловне его только что
доставил почтальон.
- Давайте сюда, - потребовал Божив.
Екатерина медленно подошла к рабочему столу директора и протянула
распечатанный конверт, и Юра, тут же, вытащил из шелестящего нутра этого
конверта сложенную в несколько раз бумагу, резвернул ее. На официальном
бланке некоего отделения милиции говорилось о гибели сотрудника кинотеатра
Лесного поселка города Р... и еще о том, что обстоятельства самой смерти
расследуются, разыскивается убийца...
УРОК ПЕРВЫЙ
Как и обещал я Боживу, ровно через неделю земного времени порешил я
навестить друга. Но теперь я находился в физическом теле Гриши,
председателя кооператива, и если бы вдруг я, хотя бы и украдкой, хотя бы и
ненадолго, ушел из его тела, то незамеченной бы моя временная отлучка не
осталась: Гриша мог бы натворить для меня непредсказуемых препятствий,
хотя бы и то, что он ринулся бы в психиатричку - откуда не так легко мне
было бы выйти в необходимый срок на встречу с Наташей, или же, того хуже,
он опрометью бы понесся в храм и христианский эгрегор надежно бы
заблокировал одержимого для моего посягательства. Да... христианства
нельзя путать с Христом.
Что же мне было делать? Как поступить: и встреча c Юрой, и желание
увидеть Наташу, с одной стороны, а с другой - Гриша, председатель
кооператива, со своими маловерными представлениями и осатанелым до безумия
психозом нечистой силы, шкурной неуравновешенностью.
Мне нечего не оставалось делать, выход являлся реальным только один -
вытолкнуть, вывести Гришу из его собственного тела, пусть он себе
постранствует по астральному безграничью, а потом, потом я его обязательно
разыщу, верну в данную инкарнацию. Так решил я. И оставалась единственная
проблема, это проблема: куда спрятать на время моего отсутствия Гришино
тело.
Эту задачу я увидел в разрешении очень легко: я оформил на имя Гриши
командировку в один из далеких городов страны. Теперь необходимо было
куда-то определить на хранение его земное тело на то время, когда я буду
выполнять свои дела в Астрале, чтобы возвращаться обратно как на надежную
земную базу, не пугаясь того, что Гриша сбежит, утащится в своем теле
неведомо куда и неведомо под какую защиту.
Оставлять председателя у него дома я не решался, ибо это могло
вывести на исход, переполошье довольно неприятных последствий: в конце
концов Гриша был женат, у него имелось двое детей, две девочки. А потому
следовало мне придумать такой вариант, который обезопасил бы меня от
непредсказуемых последствий на будущее. Но Юра... заявиться к нему и
попробовать объясниться на предмет того, чтобы спрятать Гришино тело в
кинотеатре Лесного поселка хотя бы на ночь.
Даже если бы и Гриша, то бишь я, заговорил с Боживым в стиле мышления
Сергея Истины, в его узнаваемом объеме памяти бывших событий жизни, до
летаргического сна, то Юра вряд ли бы воспринял это мое появление должным
образом. А если бы Гриша позволил себе заговорить в нравоучительном тоне:
сделай это, пойди туда - Божив бы скорее насторожился, нежели стал бы без
оглядки выполнять сказанное.
Нет... С другом я должен был встретиться, используя астральный
вариант общения, потому что в этом плане он уже приблизился более или
менее к пониманию и восприятию естественому.
Конечно, я мог бы и не продолжать испльзование тела кооператора в
моих сегодняшних дела Земли - пусть себе Гриша делает побег от меня, а я
произведу астральное одержание другого человека. Но в том-то и дело, что
для очередного одержания потребуется еще какое-то время, а я уже начинал
чувствовать: неладное готовится, и надо, необходимо успеть воплотить
задуманное в кратчайшие сроки - опередить злоумышленное и... как-то
определиться, хотя бы в незначительном, но достижении намеченного,
придвинуться к состоянию Победителя.
И все-таки я пошел в кинотеатр.
Когда я оказался в малом фойе, мне навстречу со второго этажа по
лестнице спускалась, с растрепанными волосами, контролерша. Она выглядела
так, будто кого-то потеряла, и, когда увидела меня, лицо ее исказилось в
огорчении, ибо я был не тот, кого она искала. Чуть-чуть я не сорвался и не
назвал ее по имени-отчеству, но сдержался, хотя "здравствуйте" все-таки
вырвалось у меня.
Контролерша окинула меня отрешенным взглядом, как обычно смотрят на
временно скользнувшего перед глазами совершенно безразличного прохожего.
Она открыла дверь, и тут же за нею скрылась в большом фойе. А я,
теперь бегом, через ступеньку, Гриша, наверное, мог бы позавидовать своему
телу, поднялся на второй этаж кинотеатра и оказался перед немного
отворенной дверью библиотеки.
Из помещения библиотеки доносились говорливые голоса, женские голоса.
И я не замедлил прислушаться к ним, но одышка Гришиного тела изрядно
мешала мне. "Надо же, как он разухабил свое тело", - подумал я.
С напряжением я то и дело сглатывал клокочущее дыхание и все время
старался обезголосить его, переводя на шепот.
- Да что же она так волнуется? Подумаешь, дома не ночевал! Объявится,
куда он денется!
- Да ты пойми, Зойка, художник погиб, а вдруг и муж ее драгоценный
туда же отправился?
- Скажешь тоже.
- А что?
- Да ничего. Если бы что-то случилось, Остап Моисеевич уже бы дал
знать.
- Слушай, Зойка, а может, наш контролер... хи-хи... - подхихикнул
голос, - сегодня у дамы? А? Как ты думаешь?
- А-а ха-ха-ха-ха... - расхохотался в ответ другой голос, - вечно
ты... ха-ха... в своем репертуаре, Катька!
- Послушай, Сатана... где я?
- Помолчи, Гриша, ты мне мешаешь слушать.
- А кто это говорит? Ведьмы, да?
- На сей раз ты не ошибся - это ведьмы.
- Господи! - воскликнул многострадальный председатель кооператива. -
Упаси, Господь!
- Я же тебя просил помолчать.
- Все, я молчу.
- Ну ты что, сейчас уже уходишь?
- О, кошмар! Катька, ты что, раньше не могла мне напомнить? -
Послышалась торопливая возня. - Побежала я, побежала.
- Сумку, сумку не забудь!
- Все, - мелодично клацнул поцелуй.
Я отшатнулся за отделенную половинку двери, и тут же эта половинка
двери распахнулась настежь, и Зоя Карловна высеменила на коротеньких
ножках из помещения библиотеки. Слава Богу, она не захлопнула за собой
половинку двери, за которой спрятался я. Но я забыл, что Гришино тело было
довольно объемным, ибо я укрылся соразмерно габаритам своего земного тела,
и теперь Гришин живот выдал мое присутствие, в нем предательски шевелилось
дыхание, и Зоя Карловна услышала его шипение и обернулась. Тогда она
остановилась.
"Да, - подумал я, - что же она обо мне может вообразить? Еще
