внимательно, - объяснишь врачу, что с посетителем кинотеатра, то бишь со
мной, случилась неприятность, подозрение на помешательство. Остальное беру
я на себя, постараюсь оправдать предполагаемое директором кинотеатра.
- Ясно, - печально отозвался Божив.
ПОЖАР
Только что спеленутого в рубашку для буйных сумасшедших председателя
кооператива утащили из кинотеатра на носилках в машину "скорой помощи":
огрызнулась захлопнутая дверца медицинского автомобиля, на секунду
буксанув на месте от резкого газа, взвились колеса на своих осях и,
перешептываясь с асфальтом, унесли в кузове здравоохранения очередную
жертву на лечение.
Божив еще оставался стоять на ступеньках, прочно задумчивый с виду, а
внутри его сосредоточенность суетилась, и ей трудно было остановиться,
каждое мгновение все новые чувства Юрия Сергеевича отказывали ей в приеме.
Молниеносное изменение произошло в болевых точках психики Божива,
ущемленные случившимся, они наперебой напоминали о себе.
Солнце уже отвисало на небе за полдень, но его откровенная жара
продолжалась, и жесткий свет его впивался в глаза...
Неожиданно из-за кинотеатра стремительно подрулил к Юрию Сергеевичу
мотоцикл с коляской, в седле сидел Дубинин, он тут же умертвил мотор,
отключив зажигание, и Божив не видел, как из-за того же угла, откуда
только что объявился участковый милиционер, пришпоривая три колеса,
выглядывала в пол-лица Марина Ивановна.
- Так, Юрий Сергеевич, что здесь происходит? - бойко заговорил
Василий Васильевич, спрыгивая с подножки мотоцикла на асфальт. - От
сообщников избавляемся или как? Что молчите?
- Извините, но вы еще не уступили мне место для ответа, -
определилися Божив.
- Кого забрали, почему?
- А я откуда знаю.
- Как же так, не знаете?
- Нет, не знаю.
- А разве этот толстячок, которого увезли, не ваш товарищ?
Взбунтовался, хотел вас выдать?
- Ну вот, видите, вы сами все знаете...
- У меня служба такая: глаза и уши по всему поселку расставлены, и
каждый шорох таких, как вы, Юрий Сергеевич, в особую тетрадку записан.
- Ну ладно, хватит театральных подмостков. Во-первых, толстячка в
товарищах никогда не имел - для меня он случайный посетитель, а во-вторых,
мне уже начинает надоедать ваша назойливая подозрительность, а в третьих,
вам знакомо такое понятие, как "презумпция невиновности".
Дубинин немного помолчал, словно припоминая, что же такое
"презумпция".
- Я же все равно выясню, кто это был и зачем, - сказал он, -
чистосердечное признание смягчит обстоятельства вашего дела.
- Постойте, какого дела?
- Вашего, товарищ Божив.
- Ошибаетесь, Василий Васильевич, пока ничего не доказано, это ваше
дело, а не мое.
Участковый злобно запнулся, подыскивая необходимые слова, а Божив тем
временем было собрался возвратиться к себе в кабинет и сделал уже пару
шагов по направлению к входной двери.
- Вы что же думаете, вы уходите, а я остаюсь? - окликнул Божива
участковый. - Мы вместе проследуем к вам в кабинет.
Теперь Божив сидел за своим рабочим столом и равнодушно смотрел в
лицо Дубинину.
- Будьте добры, я подожду, - говорил тот, - напишите мне
объяснительную записочку по поводу сегодняшнего происшествия, связанного,
как вы изволили выразиться, со случайным посетителем.
Неторопливо, небрежным почерком Божив письменно объяснил участковому
недавнее событие, и Дубинин внимательно освоил их, прочитывая и
перечитывая слова, останавливаясь призадуматься на запятых и точках.
- Хорошо, - скоро сказал он, - я присовокуплю это к делу, - но я не
сомневаюсь, что вы подписали себе еще лишние годики.
- Как же вам хочется меня посадить, Василий Васильевич.
- Не посадить, а посадить на место, - сказал участковый, и тут же
внутренне возгордился и обрадовался собственной удачливой находке в
словесах. "Мы тоже не лыком шиты", - подумал он.
И тут Божив как-то хладнокровно, чисто созерцательно, в единое
мгновение, когда ненадолго прикрыл глаза ладонью, увидел необычную
картину. Участковый и Марина Ивановна, искаженные страхом, выглядывают
из-за увесистых фасадных колонн кинотеатра на площадь Лесного поселка, а у
самого кинотеатра стоит мотоцикл, объятый огнем. И Божив не успел даже
разобраться, проанализировать: то ли он это захотел увидеть сейчас, то ли
это видение пришло откуда-то само внезапно, и он всего лишь подсмотрел
его.
Почитав объяснительную и уложив ее в толстенную папку, Дубинин
распрощался с Юрием Сергеевичем. Вскоре Юра услышал страшные вопли,
душераздирающее "караул!", оно ворвалось в малое фойе с улицы и зависло в
кабинете. "Что за чертовщина?" - подумал Божив и поспешил выяснить в чем
дело.
Когда Юра вскочил на ступеньки, то происходившее на площади поразило
его: от мотора мотоцикла полыхал огонь, и уже начинал облизывать бензобак.
Справа от Юры за колонной стоял участковый, слева, тоже за колонной, -
уборщица Марина Ивановна, видимо, она и возопила только что о помощи. Оба
они, словно ожидая взрыва гранаты, которую только что бросили на площадь,
в одну секунду выкрикнули в сторону директора: "Назад!", "Сейчас
взорвется!" - наспех накладывая на себя изломанные кресты, причитала
Марина Ивановна.
Не раздумывая ни на одно движение, ни на единое замирание на месте,
Божив устремился к ящику с песком, что находился в малом фойе под
лестницей, на второй этаж кинотеатра, там он набрал полное ведро песка,
промелькнул мимо перепуганных за колоннами, подбежал к мотоциклу и
пригорошнями стал засыпать огонь. Через пару минут огненные языки обмякли
под песком и, едва просачиваясь через него, совсем угасли.
"Что же это было? - подумал Божив. - Я беззаботно увидел картину
пожара, сидя в кабинете, и скоро забыл о ней, но явь повторила увиденное,
напомнила о нем".
Все отражается в чувствах, увиденное без чувств напоминает о себе,
если о нем забыли, дабы опять же все-таки отразиться в чувствах.
КТО?
Надежды Михайловны дома не было. Вместе со своей крохотной внучкой
она ушла в гости к одной из своих многочисленных подруг.
Наташа, озадаченная пространством тишины и беззаботности, сидела в
кресле в комнате свекрови и откровенно беззвучно плакала. Так уж устроен
человек, у каждого найдется причина неожиданно опечалиться или
порадоваться на любой момент своей жизни: все зависит от того, какая
картинка его жизни вспыхнет в памяти, и даже не важно прошлое или будущее
- все помнится, и то, и другое, то, откуда мы идем, - прошлое, то, куда мы
идем, - будущее, и если повернуть обратно, то прошлое поменяется местами с
будущим, вот мы и ходим, и живем в пространстве нашей памяти. Направление
нашего движения! Будущее и прошлое разделено сущностью нашей, суть есть
единое целое...
Два электрических звонка, словно два пронзительных штриха, подытожили
Наташино одиночество на текущий момент, и откуда раздались они, эти два
звонка, из прошлого или будущего...
Наташа вышла в прихожую открыть дверь.
На пороге стоял Божив.
- Здравствуй, Наташа, - сказал он, непосредственно улыбнувшись.
- Здравствуй... Юра, - замедленно произнесла Наташа, утирая припухшие
глаза ладонями.
- К тебе можно? - робко поинтересовался Божив. - Ты одна?
- Да, заходи.
- Ты что, плакала?
- Есть немножко, но это так, навеянная печаль, до нее всегда рукой
подать. Проходи сюда, в комнату Надежды Михайловны.
Юра прошел в предложенную комнату и тут же присел на краешек
разобранной кровати, у него слегка подрагивали пальцы рук, и Наташа
заметила, что Боживу как-то неуютно: то ли он почему-то смущался, что не
замечалось ранее за ним, то ли что-то скрывал.
- Ты будешь чай или кофе? - поинтересовалась Наташа.
- Присядь, пожалуйста, рядом со мной. - И Наташа, собравшаяся было
выйти на кухню, остановилась и своим задумчивым взглядом отыскала глаза
Божива, которые он несколько мгновений прятал от нее, делая вид, что
рассматривает свои ладони.
- Присядь... пожалуйста, - повторил Божив.
Наташа села рядом с Юрой.
- Что с тобой? Ты что-то хочешь мне сказать? - заботливо сказала она.
Пронеслось несколько мгновений, и неожиданно Юра крепко обнял ее за
плечи.
- Что ты? Я не понимаю тебя, - шептала Наташа, а Юра уже
многочисленными поцелуями ласкал ее шею и вскоре уловил ее губы. Лаская
Наташины груди, он опрокинул ее на кровать, Наташа протестовала, но не
могла сопротивляться.
