выступление представителям парткома и отстреляться на отраслевом смотре
художественной самодеятельности.
- Хорошо, - обрадовался я. Представлялась возможность продолжить наше
знакомство!.. И я протянул Ане чистый лист бумаги и ручку. - Вот, -
предложил я, - напиши, куда и когда надо будет привезти установку.
Я провожал Аню. На ступеньках кинотеатра мы остановились.
- Вот что, Сережа, - вдохновилась она, - поскольку мы с тобой волею
судьбы еще не раз встретимся, дам-ка я тебе почитать сборник рассказов.
Они написаны одним очень близким мне человеком. Это вот, - она вытащила из
своей сумочки книжицу небольшого формата в красном переплете и подала ее
мне, - держи, они никогда не были официально опубликованы, всего лишь
отпечатаны на пишущей машинке!
Я бегло пролистал ее.
- Спасибо, почитаю, - сказал я.
Мы попрощались. Девушка решительно спустилась по ступенькам
кинотеатра и направилась через площадь к троллейбусной остановке.
Я следил за ней озадаченным взглядом и чувствовал себя снова неким
загустевшим существом. Но обнаружил себя стоящим с книжкой под мышкой
когда, мимо меня, по ступенькам поднималась с заплаканными глазами,
причитая на ходу, уборщица Лидия Ивановна.
- О, Господи! Горе-то, Сергей Александрович, - обратилась она ко мне.
- А я вечером хотела "горько" кричать, у Наталки... Кровоизлияние в мозг!
В больнице теперь, бедненькая... Господи! Чем кончится-то все это? Помоги
ей, Бог!.. Невестушка, а свадьбы не вышло...
В ТОТ ЖЕ ДЕНЬ
В тот же день, в день, как я буду понимать позже, - начала великого
пути Посвящения, - в день беды на площади, стало по иному высвечиваться не
только личное, но и мое общественное, служебное...
- Сергей Александрович! - окликнул меня в малом фойе киномеханик
Палыч, - до каких пор это будет продолжаться?!
- Что случилось? - опешил я перед подобным тоном. Раньше Палыч
никогда еще не позволял себе, по крайней мере со мной, так себя вести...
- Где ваш художник?! - прокричал требовательно Палыч и состроил мне
мерзкую гримасу.
- Во-первых, Палыч, - я не шестилетний мальчик и не надо на меня
кричать. Во-вторых, зачем он, художник, вам вдруг так скоропалительно
понадобился? И, в-третьих, это вовсе не мой художник, а художник нашего
кинотеатра! - я немного разозлился на последней фразе, а Палыч этого
словно ожидал, как добычу!
- Нашего, вашего, - вы директор, вы и отвечать будете!
- Перед кем и за что? - возмутился я.
- На завтрашний день, да будет вам известно - рекламы нет!
- Как нет?! - удивился я.
- Да вот так! Нет! Пойдемте со мной, сами убедитесь!
Мы вышли на площадь. И действительно, рекламные стенды были пусты.
Щитов с рекламой на завтрашний кинофильм не оказалось и в мастерской
художника. Не оказалось художника и дома, который стоял напротив
кинотеатра: как выяснилось, он уехал на пару дней к родителям в деревню. Я
был разъярен, но старался не очень-то показывать себя с этой стороны...
Затравленный криками Палыча, я, словно зверек, поскорее юркнул в свой
кабинет. Надо было срочно найти любого другого художника, но реклама
должна была быть вывешена сегодня, ибо завтра будет невероятный скандал, и
я его уже предчувствовал. Я обзвонил всех своих знакомых. И все-таки мне
удалось за десять рублей, за свой счет, конечно же, договориться с одним
знакомым моего знакомого. Последний приехал буквально через полчаса и
тотчас приступил к написанию рекламы.
"Ну, погоди, - думал я о своем художнике. - Приедешь ты из деревни, я
тебе устрою!.."
Раздался телефонный звонок. Я поднял трубку и постарался как можно
спокойнее произнести:
- Алло...
- Алло, - отозвались в трубке, - это директор кинотеатра?
- Да, директор у телефона.
- Сергей Александрович! - в приказном тоне прозвучал голос какой-то
женщины в трубке. - Вы творите у себя в кинотеатре, что хотите! Это -
безобразие и произвол!
- Извините, - сдержанно сказал я, хотя внутри у меня уже снова все
заклокотало и тоже хотелось орать в ответ, - а с кем я говорю? - совсем на
пределе сдержанности спросил я.
- Это вам звонит главный бухгалтер кинопроката, - снова проорал в
трубке женский голос.
- Не кричите, пожалуйста, - попросил я, - объясните, в чем дело?..
- Мне с вами больше некогда объясняться! Придете и все узнаете! - в
трубке послышались отрывистые, короткие сигналы зуммера...
"Да, сумасшедший все-таки денек у меня сегодня", - подумал я.
- Что за чертовщина! - не выдержал я, и выкрикнул вслух, и крепко
ударил кулаком по столу! Дверь в кабинет открылась, вошла уборщица, Лидия
Ивановна.
- Вы свободны, Сергей Александрович? - кротко и печально спросила
она.
- Да, проходите, пожалуйста, Лидия Ивановна, садитесь...
- Что это вы стучите так громко в кабинете, ремонтируете что, может,
помочь в чем? - искренне спросила она.
- Да, ремонтирую, - сказал я, - свое настроение ремонтирую - кулаком
по столу.
- Не обращайте внимания на Палыча. Он тридцать лет здесь работает, -
присаживаясь на стул, сказала Лидия Ивановна, - сами понимаете - чувствует
себя хозяином. Столько уже директоров видел - сколько непутевых! Я не
оправдываю его, - мужик он, конечно, скверный, противный и насмешливый, но
дело свое знает хорошо. Аппаратура у него всегда в порядке, и в
кинопрокате его уважают за это.
- Да, во всем этом я убедился, хотя работаю у вас в кинотеатре
всего-то четыре месяца! - сказал я и закурил сигарету.
- А художник, - сказала Лидия Ивановна, - он и раньше частенько
подводил нас с рекламой. Просто последние месяцы он нового директора
побаивался, вас... А теперь, видать по всему, - акклиматизировался!..
- Ну, я-то тут при чем? При мне-то он в первый раз выкинул подобное!
Зачем же на меня сразу орать? Да еще при всех работниках, - подрывать
авторитет руководителя...
- Ваш авторитет, Сергей Александрович в том, что вы молодцом, нашли
выход из положения, реклама-то пишется! Перетрется - мука будет... Не
расстраивайтесь...
- Может быть вы и правы, Лидия Ивановна. Поживем - увидим! Как
говорится: жизнь, она покажет... - я потушил сигарету.
Во время разговора с уборщицей меня одолевало желание узнать, в какую
больницу положили Наташу. Это желание находилось где-то неподалеку от моей
раздражительности, как спасательный круг. Я все думал, как начать разговор
в этом русле.
- А что, с Наташей, вашей соседкой, действительно, что-то серьезное?
- спросил я.
- Кровоизлияние, Сергей Александрович! Шутка ли! Такая молоденькая! -
и Лидия Ивановна снова опечалилась. Мне было неловко продолжать разговор,
но я все же спросил:
- А в какую больницу ее отвезли?
- Не знаю, - ответила задумчиво Лидия Ивановна, она думала о чем-то
сокровенном и смотрела перед собой в никуда, поэтому не проанализировала
мой вопрос, и это мне было даже на руку! Отпала необходимость объясняться,
зачем я об этом спросил. Но узнать, в какой больнице лежит Наташа, мне
очень хотелось, и я нашелся:
- А вы завтра бы поехали и навестили Наташу, с работы я вас отпущу.
- Спасибо, Сергей Александрович, - оживилась Лидия Ивановна. - Мне
Наталка все равно как дочь. С маленечку и до самой школы она у меня
воспитывалась. Меня к ней в няни нанимали. Родители ее с утра до вечера на
работе, - инженера, - а я - все одно одинокая, - помогала, как могла.
- Так вот завтра и поезжайте к ней в больницу, Лидия Ивановна. А я
вас, если хотите, на машине туда свожу, на нашей, кинотеатровской.
- Правда? - обрадовалась Лидия Ивановна: все-таки ей было уже за
семьдесят.
- Отчего же не правда!.. Зайдите сегодня к ее родителям, узнайте, в
какую больницу поедем, - подсказал я.
- Честное слово! Я вам очень благодарна, Сергей Александрович, за
вашу заботу...
Уборщица ушла. А мне стало стыдно за себя, что обманываю старого
человека, но мне очень хотелось увидеть Наташу, и у меня не было иного
выхода.
ВЕЧЕРОМ ТОГО ЖЕ ДНЯ
Я возвращался домой после работы и уже почти подходил к своему
подъезду, как, сам того не ожидая, резко свернул в сторону и вышел на
крохотное футбольное поле в нашем дворе. В это время демонстрировались
мультики по телевизору. Из распахнутых окон трех крупнопанельных домов,
прилепленных друг к другу, до меня доносились причудливые визжащие голоса
каких-то мультгероев. Многоэтажно и гулко раздавались взрывы детского
хохота! Интуитивно я остановился на том самом месте, где прошлой ночью во
сне случайно попал в объятия Наташи...
Я постоял совсем недолго. Мне стало отчего-то неспокойно: может быть,
полуголая детвора, заметив меня, зашныряла туда-сюда сквозь мое
изображение, отпечатанное сейчас в их таинственном мире...
"Что же это за мир такой, - неведомый нам, людям?! Может быть, это
мир - наших снов?" - мысленно спрашивал я себя, поднимаясь по лестничной
клетке в свою квартиру.
Ключом дверь не открывалась, - замок защелкнут на секретку. "Значит,
мама уже дома..." - подумал я и несколько раз просигналил звонком. В этот
вечер мне предстояло некоторое открытие.
Мама встретила меня дружелюбно. Как обычно, мы обменялись несколькими
семейными фразами на хозяйственную тему. Потом она ушла отдыхать в свою
комнату, а я, задумчиво поужинав, ускользнул к себе в комнату.
Книга "Возрожден ли мистицизм?" лежала там же, где я положил ее утром
- на журнальном столике. Я подхватил ее на ходу в руки и наконец-то
впервые прилег за целый день на диван.
Положив две подушки под голову, я прочел название первой главы -
"Волна неразумия", и тут же обратился в чтение.
Время напоминало о себе только шепотом перелистываемых мною страниц.
Что-то таинственно сопоставлялось и глубинно зрело во мне. Я не читал, - я
впивался в строчки!..
- Встань, пожалуйста, испортишь зрение. Ты уже четвертый час читаешь
лежа! - услышал я заботливый голос мамы.
Оказывается, я не заметил, что она время от времени заглядывала в
комнату. Наконец, решилась вмешаться, и правильно сделала! Потому что,
во-первых, глаза у меня уже действительно начинали превращаться в
стекляшки; во-вторых, очень хотелось поделиться, поговорить с кем-нибудь о
прочитанном. Я сел и ласково обратился к маме:
- Проходи, мама, садись. Я действительно зачитался!
Она присела рядышком со мною на диван и одной рукой облокотилась на
подушки.
- Честно говоря, сынок, - сказала она, - что-то мне сегодня тоскливо
и одиноко. - Я прильнул к ее теплому плечу и с шутливым оттенком в голосе
произнес:
- Моя мама - преподаватель философии! И мне доставляет удовольствие
слушать ее дозволенные речи!
- Подлиза, перестань! - сказала она и, шутливо оттолкнув меня плечом,
добавила: - Я не слишком навязчива?..
- Что ты, мама! Я действительно рад.
- Ну ладно, ладно, не оправдывайся. Лучше скажи, я тебя давно не
видела в столь озабоченном чтении книги, как сегодня, что ты читал так
увлеченно и столько времени, если не секрет, конечно?
- Вот, - сказал я и протянул маме книгу. Она прочла вслух ее
название:
- "Возрожден ли мистицизм?"... Павел Семенович Гуревич...
- Ты уже читала ее? - спросил я, обрадовавшись тому, что можно будет
прямо сейчас поделиться впечатлениями.
- Прочесть не было времени. Я просматривала эту книгу в
университетской библиотеке.
- Ну, и каково будет твое родительское мнение?
- Как только у меня появится свободное от усталости время, я
