послушание! - прибавил Иван внушительно. Он словно предупредил меня о
дурных последствиях.
Мне это было тяжело принять, да что там принять, я, конечно же,
никогда на свете не прыгну под машину, кто бы мне это ни посоветовал или
ни приказал!
- Я согласен, - сказал я Ивану "В крайнем случае, - опрометчиво
подумал я, - всегда можно будет отойти в сторону!".
На прощание Иван оставил мне свой домашний телефон.
СИСТЕМА ДОЛЛАНСКОГО
К Долланскому я направился вместе с Викой. Мы вышли из автобуса на
Комсомольской площади. Как меня предупредили, занятия являлись
неофициальными. Мы устремились отыскивать в районе частного сектора
заветный конспиративный дом. Еще не было и шести часов, а на улице уже
сгущалось и темнело фиолетовое пространство.
Я твердо шел и курил, я знал, зачем я иду. Вика семенила рядом, она
постоянно поскальзывалась и потому придерживалась за мою руку.
- Ой мамочка!.. Ой, Господи!.. Ой, Сережа, держи, держи меня!.. -
выкрикивала она, и я ловил ее на руки, обласкивал, и мы снова шли дальше.
В довольно сухом тексте записки, которую написал мне Иван в качестве
сопровождения, содержалась не только рекомендация Долланскому человека по
имени Сергей Истина, но и была, в самом конце, коротенькая приписка:
разрешалось мне взять с собою, для поддержания компании, одного хорошо
знакомого мне человека, и не более!
Вскоре черные пунктиры ледяных катков, по которым с разбега
прокатывалась Вика, увлекая меня под руку за собою, привели нас к дому
N_105. Я навалился плечом на деревянную калитку, и мне удалось сдвинуть ее
внутрь. Мы с Викой оказались в довольно узеньком дворе: в самом конце его
желтело электрическим светом небольшое окошко, оно горело среди
посмуглевшей фиолетовой тишины вечера...
Гуськом, по вытоптанной в снеге, затвердевшей на морозе тропинке, по
одну сторону которой белели высокие сугробы, а по другую протягивался
одноэтажный кирпичный дом, я и Вика прошли к окошку и заглянули.
За самодельным деревянным столом у окна сидел мужчина лет пятидесяти,
с крупными, пушистыми бровями, крохотными глазками, совершенно лысый. Он
что-то вычерчивал на бумаге, разложенной перед ним, но он сразу же
почувствовал наше с Викой присутствие за окном, поднял голову от стола и
поманил нас рукою, как бы приглашая войти в сарайчик. Я и Вика вошли.
Мы вежливо поздоровались с хозяином. Насколько я понял, перед нами
сидел Долланский собственной персоной. В сарайчике оказалось так тесно! У
стола находился еще один стул, кроме того, на котором сидел Долланский.
Вика села, а я остался стоять.
Я протянул записку Долланскому. Он выхватил ее у меня из рук и,
торопясь, развернул.
Электрическая лампочка, висевшая с потолка на скрученном проводе,
чуть повыше его головы, отражалась в его напряженных глазах, и потому
казалось, что зрачки Долланского, словно воспламененные фитильки, слегка
как бы покачивались на сквозняке...
В сарайчике действительно было не так уже и тепло: Долланский сидел
одетым в фуфайку и валенки поверх зеленого спортивного зимнего костюма.
Хотя, надо признаться, после мороза под открытым небом я немножко оттаял.
Возле Долланского красновато тлела круглая электрическая плитка. Благодаря
ей здесь было не так холодно, как на улице.
Изредка до моего лица доносились порывы тепла. Тепло будто клочками
витало в сарайчике. Я улавливал очередной клочок тепла, проплывавший
где-нибудь рядом со мною, и окунал в него лицо. Так я покачивался на
месте, выполняя замысловатое упражнение. Словно эти клочки тепла, как
незримые наваждения, заставляли меня вращаться. Неожиданно я поймал себя
на мысли, что я вроде как покачиваюсь не по своей воле! Внутренне я
волевым усилием остановил свое туловище...
Мои вращения длились несколько секунд или может быть с минуту, но мне
показалось, что протекло гораздо больше времени. Однако Долланский всего
лишь успел прочесть записку.
Он отложил ее в сторону и спокойным и деловым тоном потребовал от
меня мои данные: возраст, болезни, домашний адрес. Фамилию он переписал
аккуратно из записки. Мой формуляр вскоре оказался заполнен.
- Это с вами? - обратился ко мне Долланский и кивнул на Вику.
- Да, в записке же указано...
- Знаю, знаю! - прервал меня Долланский. И он осмотрел Вику ласково.
Она даже засмущалась немного; глянув на меня, опустила глаза.
- Сережа, вы выйдите, пожалуйста, - сказал Долланский. - Нам надо
поговорить с дамой наедине. Женские секреты, знаете ли, должны делиться на
двух мужчин сегодня: что-то для мужа, а что-то и для доктора!
- Плох тот муж, который не знает всех секретов! - как-то неуверенно,
но постарался съязвить я, потому что обиделся!
- Однако плох тот муж, который знает все секреты! - воскликнул
Долланский, уловив мою обиду на лету.
- Это почему же? - остановился я у двери возмущенно.
- Муж, знающий все секреты, перестает быть только мужем! А доктор,
знающий все секреты женщины, перестает быть только доктором! - сказал
Долланский. Последнюю фразу он протянул как-то насладительно и
разулыбался, и покраснел немножко, и глянул на Вику... - Если не трудно,
все-таки, подождите нас на улице, - заключил он и промокнул свежим носовым
платком испарину на своем морщинистом лбу, что меня немало удивило! Откуда
ей, испарине, взяться в холодном сарайчике?
Я подчинился просьбе, тем более что Вика посмотрела на меня преданно
и доверчиво. Видимо, ей особенно по душе было то, что она воспринята
сегодня моею женою...
Как мне не хотелось, но мне пришлось покинуть сарайчик и снова
оказаться на крутом морозе во дворе. Я встал неподалеку от окошка.
Терпеливо наблюдал, как Вика оживленно беседовала с Долланским, последний,
почувствовав мое присутствие у окна, протянул свою мясистую руку к нему и
задвинул его белой шторкой! Теперь на ее светлом фоне раскачивались два
силуэта, видневшиеся по пояс. Меня обозлила подобная аудиенция Вики!
Силуэт Долланского почему-то приблизился к Вике: оба силуэта замысловато
перешептывались! Я топтался на месте, не спуская пристального взгляда с
них. Под моими ногами хрустел снег, словно пенопласт. Какая-то
искусственность во всей этой ситуации поражала меня.
Вдруг я расслышал где-то там, в глубине двора, за сарайчиком или
дальше, что кто-то перешептывался.
Потихонечку я выглянул за угол сарайчика: разглядеть ничего не
удавалось и расслышать тоже! И я решил приблизиться на несколько шагов к
шепоту.
Чтобы не хрустеть, мне приходилось по несколько секунд погружать
каждый ботинок в замерзший снег тропинки. Вскоре я спрятался в проем между
задней стенкой сарайчика и забором соседнего двора. Шепот оказался еще
дальше от меня, за поворотом забора. Теперь его хорошо было слышно, но,
как я понял, я попал на окончание разговора.
- Все, я тебе сказал. Он уже пришел, мне пора идти...
- Хорошо!.. Гы-гы-гы!.. Ой, Остап Моисеевич, минуточку! Чуть не
забыл!..
- Да, я здесь!
- Остап Моисеевич, а что я буду за это иметь? Я же могу и отказаться,
ежели... сами понимаете...
- Ладно. Девочку я тебе обещаю, хорошую! Худенькую!
- Из сорок пятой. Остап Моисеевич, из сорок пятой!
- Людку, что ль?
- Да-а, Остап Моисеевич, Людочку!
- Ладно, договорились!
- Остап Моисеевич! - послышался громкий голос с другого конца двора;
кажется, голос Долланского...
- Меня зовут заниматься. Адью, Купсик, до завтра! - отрезал Остап
Моисеевич.
- Адью, Остап Моисеевич, адью! - ответили ему.
"Купсик?!" - вспыхнуло у меня в памяти.
Тут произошло невероятное! Огромная птица пролетела пару кругов надо
мною и сарайчиком так низко, что от ее хлопанья крыльев меня несколько раз
обдало морозным ветром. Несмотря на холод, я пропотел! Ноги у меня
подкосились, сердце заклокотало, будто искало куда спрятаться, и
провалилось в живот! Черная фигура Остапа Моисеевича промелькнула мимо
меня; птица унеслась за соседний забор, и ее мощное расплескивание крыльев
стихло. Я стоял, плечом прислонившись к забору. В памяти еще сверкали
огненные глаза и когти страшной птицы. Где-то во дворе скрежетнула
металлической защелкой дверь...
- Сережа! - послышался взволнованный голос Вики.
"Вика, я совсем о ней забыл", - подумал я, оставаясь на месте.
- Сережа! - уже отчаянно выкрикнула Вика.
- Я здесь, иду! - хрипло отозвался я.
Возле сарайчика, пока я шел, вспыхнула кем-то зажженная лампа под
шляпообразным колпаком, и ее свет обнажил пол двора. Я вышел к сарайчику.
Вика бросилась ко мне.
- Ты что, обиделся? - первое, что спросила она, ласкаясь.
- Здесь кто-нибудь сейчас проходил? - обнимая Вику и отвечая на ее
ласки, все еще хриплым голосом спросил я. В горле у меня перехватило и
першило.
- Да. Долланский позвал в спортзал какого-то мужчину.
- А где Долланский? - поинтересовался я.
Но на этот вопрос ответила не Вика, а внезапно открывшаяся дверь в
кирпичном доме. Из-за нее выглянул Долланский.
- Молодые люди! - крикнул он в нашу сторону. - Проходите
переодеваться, мы скоро начинаем! - и тут же скрылся за дверью, захлопнув
ее за собою.
- А что случилось? - беспокойно спросила меня Вика.
- Да так! Я подумал: "Не показалось ли мне, что кто-то прошел мимо
меня, там, в глубине двора".
- А что ты там делал?
- Ничего. Курил.
- У тебя так сердце колотится, - сказал Вика, прижавшись к моей
груди. - Что-то случилось? А?
- Скажи, ты что-нибудь слышала?
- А что я могла слышать?
- Ну, там, шум какой, хлопанья...
- Нет. Я ничего не слышала. Я только испугалась, что тебя нет!.. А ты
слышал?
- Что слышал? - насторожился я от Викиного вопроса.
- Ну, ты же сам сказал: шум, хлопанья!
- Да нет! - прикинулся я повеселевшим. - Это я так спросил, чтобы
тебя попугать сейчас.
- Проказник! В тебе еще много бесового! - ласково пожурила меня Вика,
потрепав за щеки, и поцеловала в губы...
Переодевшись в специально оборудованных для этого комнатах в
спортивные костюмы, я и Вика вошли в спортзал. Все присутствующие там люди
тоже были одеты в разноцветные спортивные одежды. Каждый член этого
частного зала удобно располагался на полу на своем утепленном коврике. Мы
с Викой разместились неподалеку от эстрады, с которой, как я понял, будет
вещать свою систему Долланский.
- А ты бы смогла его узнать? - спросил я полушепотом у Вики, голос у
меня уже успокоился и выровнялся.
- Кого? - удивилась Вика и огляделась по сторонам.
- Того, которого Долланский позвал в спортзал, там, во дворе, - все
так же полушепотом пояснил я.
- А-а, - поняла Вика. - Тише, - сказала она.
- Почему? - в свою очередь удивился я.
- Он рядом с тобою, - сказала Вика и незаметно повела глазами в его
сторону.
Я оглянулся... Позади меня, на ярко-желтом меховом коврике сидел
мужчина лет сорока - сорока пяти, на коленях у него лежал его крупный
живот. Мужчина улыбнулся мне, неприятно оскалившись при этом, словно
передразнил меня. Потом он облизнул свои припухшие губы. Одет он был в
черное трико, на шее повязан короткий голубой шарфик. Мужчина почесал об
рукав свой ноздристый нос и на рукаве осталась влажная полоска. Мне стало
противно, и я отвернулся.
- Это точно он, ты не ошиблась? - наклонился я к Вике, спрашивая.
- Конечно он! Не сомневайся, - прожужжала мне Вика прямо в ухо, и от
ее нежных губ у меня по спине пробежали мурашки. - А зачем он тебе? -
