портреты породистых собак: кокер-спаниэля, бассета, афганской борзой,
вроде как членов Политбюро в старые времена.
- Интерьер заказывал в городе, - пояснил Дружков. - Наконец ты заше
л... Я уж думал - обиделся... Садись, - Дружков указал на кресло.
Однако Борменталь продолжал стоять, стараясь успокоить прыгающую от
злости и обиды нижнюю губу.
- Что? Что-нибудь не так? - обеспокоился Василий.
- Прежде всего мне не нравится твой панибратский тон... - начал
Борменталь.
- Почему панибратский? Братский, - возразил Василий.
Борменталь постарался этого не заметить.
- ...Во-вторых, мне не нравится то, что ты написал в анкете, -
Борменталь вытащил из нагрудного кармана сложенный лист и протянул
Василию.
- Давай исправим. Что не нравится? - с готовностью отозвался Дружков.
Он сел за стол, надел очки и развернул анкету. Борменталь продолжал
стоять.
- Садись, садись, - сказал Дружков.
- Попрошу на "вы"! - вскричал Борменталь.
- Садитесь, Дмитрий Генрихович, - устало повторил Дружков.
Борменталь уселся. Василий продолжал изучать анкету.
- Мне все нравится. Может, не хотите у себя прописывать? Это
временно. Я сейчас коттедж ремонтирую, купил у райздрава. Туда переселюсь.
- На каком основании ты вдруг стал моим родственником? - официальным
тоном спросил Борменталь.
- Здрасьте! А кто говорил, что семья прибавилась? Кто меня окрестил?
- обиделся Дружков. - Отцом называть не стал, уж простите, молоды вы для
отца...
- А почему Генрихович? Другого отчества не нашлось?
- Так ведь брат... Генриховичи мы, Дмитрий, - проникновенно
проговорил Василий.
Спорить с этим было трудно. Борменталь заерзал в кресле, пытаясь
придраться хоть к чему-нибудь.
- Ну, а "маугли"? Что за "маугли"?
- Я прочел. Мне понравилось, - потеплев, с улыбкой произнес Дружков.
- Хочу быть Маугли. Разве нельзя? Все, что не запрещено, - разрешено.
- Грамотный стал... - пробормотал Дмитрий. - Ладно, пиши как знаешь,
если участковый пропустит. Но Алену в свои дела не втягивай! Не позволю!
- А кого же втягивать, Генрихович? Кого втягивать? - сокрушенно
проговорил Василий. - Этих, что ли, втягивать? - кивнул он на очередь за
окном, которая как раз в этот момент с улюлюканьем разгоняла стайку собак.
- Вся надежда на собак да на детей.
- Я против того, чтобы дети занимались коммерцией.
- Пускай лучше балду пинают, учатся пить, курить и материться, да?
- Они и здесь этому научатся.
- Генрихович, ты видел хоть одного пса, который курит, пьет и
матерится? А людей - навалом! - Василий снова указал за окно, где очередь,
разогнав собак, снова штурмовала водочное окошко.
В кабинет вбежала Катя.
- Вася, иностранцы! - сделав круглые глаза, сообщила она.
- Вот... Работника у меня увел... - проворчал Борменталь, указывая на
Катю.
- Тоже временно, Генрихович! Я ее назад отдам, у меня план есть,
потом скажу. Давай иностранцев! - скомандовал он Кате. - А ты сиди, у меня
от брата секретов нет.
Борменталю и самому было любопытно. Он покинул кресло и расположился
на диванчике у стены.
Появилась делегация датчан - один молодой, другой постарше. С ними
была переводчица. Борменталь был представлен почему-то как компаньон.
Датчане, дружелюбно улыбаясь, пожали ему руку.
Разговор зашел о проекте совместного дурынышско-датского предприятия
"Интерфасс" с привлечением зарубежных собак на работу в Союзе и наоборот -
дурынышских псов в Данию. Борменталь невольно залюбовался работой своей
собаки. Василий вел разговор, уверенно оперируя терминами, смысл которых
был туманен для Борменталя: "маркетинг", "бартер", "лицензия". Довольно
быстро стороны подписали протокол о намерениях, после чего Дружков,
указывая на Борменталя, произнес:
- У Дмитрия свой проект. Тоже совместное предприятие медицинского
профиля...
- Wаs? - от неожиданности спросил Борменталь по-немецки.
- Потом объясню, - тихо сказал ему Василий и добавил для иностранцев:
- Об этом в следующий раз. Проект в стадии проработки.
Иностранцы откланялись. Едва дверь за ними закрылась, Борменталь
набросился на Василия:
- Что ты мелешь? Какой проект?
- Генрихович, иди пообедай. Я тут внизу столовку организовал.
Посетителей приму и спущусь к тебе, все объясню. Двадцать минут,
договорились? - предложил Дружков.
И он так многозначительно пошевелил своими рыжими усами, что
отказаться было невозможно.
Столовая была в первом этаже и обслуживалась двумя девочками лет
четырнадцати из той школы, где училась Алена. Справа у стены стояли три
стола, накрытые скатертями, а у левой стены на циновках стояли миски для
собак. Когда Борменталь вошел в столовую, там обедал участковый Заведеев и
три собаки из кооператива, которые с достоинством хлебали из мисок.
- Здравствуйте, Дмитрий Генрихович. Присаживайтесь - пригласил
Заведеев.
Борменталь уселся напротив милиционера, осматриваясь по сторонам.
- А я и не знал, что здесь...
- Да, развернулся ваш песик, - с неудовольствием проговорил Заведеев.
- Все бы ничего, но собаки эти...
Девочка-официантка подошла за заказом. Борменталь заказал гороховый
суп с грудинкой и бифштекс.
- Собакам отдельно готовите? - вполголоса поинтересовался он.
- Нет. То же самое едят. Им нравится, - с готовностью ответила
официантка.
- Еще бы! - воскликнул Заведеев. Он подождал, пока официантка отойдет
и добавил: - Ничего, мы это все приведем к порядку. Столовую оставим, а
псов этих... От населения жалобы. Собаки, говорят, лучше людей живут...
Официантка принесла Борменталю тарелку супа.
- ... Ночлежку им строят, лучше Дома колхозника в райцентре. Разве
это дело? - продолжал участковый.
- Так на их же деньги! - не выдержала официантка.
- Не имеет значения! - пристукнул Заведеев по столу. - Собака должна
знать свое место!
Обедающие собаки хмуро покосились на Заведеева. Очевидно, им часто
приходилось слышать эти рассуждения. Официантка принесла им второе, и
собаки принялись уплетать свои бифштексы. Внезапно в дверях послышался
шум. Борменталь поднял голову. На пороге столовой стоял, пошатываясь,
пьяный Пандурин, обводя помещение мутноватым злобным взглядом.
- У-у, суки! - выругался он, на что собаки, оторвавшись от мисок
дружно и яростно залаяли.
- Выйдите, пожалуйста! - бросилась к нему официантка.
- Я те выйду! Я тебе так выйду! Псинам продалась! - замахнулся на нее
Пандурин, но ближайший к нему пес точным рассчитанным прыжком перехватил
его руку зубами. Пандурин заорал, повалился на пол. Собаки окружили его,
но рвать не стали, только продолжали лаять.
- Прекратить! На место! - крикнул Заведеев собакам.
Псы вернулись к мискам, поджав хвосты. Пандурин поднялся с пола и,
бормоча ругательства и угрозы, удалился.
Заведеев рассчитался за обед, сухо попрощался с официанткой и
почему-то с Борменталем и ушел.
Борменталь принялся за второе, пытаясь проанализировать свои
ощущения. Соседство с собаками было, что ни говори, неприятно. И деловая
хватка Василия, и неожиданные перемены в Дурынышах, и собачья коммерция -
все это было до крайности неприятно, но объяснить себе - почему? - он не
мог. Нет, не таких перемен хотелось, более гуманных, что ли. Он вспомнил
известные слова о цивилизованных кооператорах. Неужто бродячие псы и есть
те самые цивилизованные кооператоры? Нонсенс!
В столовую вошел Дружков, весело что-то насвистывая. Собаки подняли
головы, завиляли хвостами. Василий подошел к ним, присел на корточки,
обнял и несколько минут что-то нашептывал. Псы внимательно слушали, потом,
как по команде, строем выбежали из зала.
- Маша, гриба нам принеси, - попросил он официантку, подсаживаясь к
Борменталю.
- Ну как? Вкусно? - поинтересовался он. - Ты собакам гриба давай. Они
это любят, - сказал он Маше, когда та ставила на стол графин с настоем.
- У меня к вам, Дмитрий Генрихович, дело, - сказал Василий, наливая
себе стакан. - Я раньше тревожить не стал, ждал, когда сами придете,
посмотрите на дело рук ваших...
- Что за дело? - насторожился Борменталь.
- Хочу вам клинику построить. Здесь, в Дурынышах. Средства у меня
есть. Каждый член кооператива приносит доход сто рублей в день. Есть и
валютные псы. А скоро учредим "Интерфасс" - и развернемся сильно!
- В каком направлении? - поинтересовался Борменталь.
- Датчане нам породистых псов будут поставлять по обмену. Доберманов,
боксеров, догов... Это собаки, я вам скажу! Хотя наши дворняги и бродячие
ничем не хуже. По экстерьеру не вышли, а масла в голове хватает... Будут в
Дании стажироваться. В Интерполе, по борьбе с наркотиками. У меня и с КГБ
договор подписан...
Борменталь брезгливо поморщился.
- На границу буду посылать своих ребят... У меня же с ними
взаимопонимание полное, сам понимаешь... - опять перешел на "ты" Василий.
- Без всякой дрессировки...
- Ну, а при чем здесь я? - начал терять терпение Борменталь.
- А при том, что мне людей не хватает. Собак навалом, а людей
работящих нет! Еле-еле школьников наскребаю, они без предрассудков и еще
чего-то хотят. Остальные - нет. Ты недавно в Дурынышах, а я здесь зубы
сточил. Негодный народ. Даром, что потомки Полиграфа...
- Чьи потомки? - удивился Борменталь.
- Того... героя, которого профессор из собаки вывел. Швондер мне
давал читать. У Полиграфа дети были, Преображенский при них опекуном
состоял, вывез их в Дурыныши, вот они и расплодились. Здесь почти каждый -
внук или внучатый племянник Шарикова.
- И Заведеев?
- По прямой линии. А председатель Фомушкин - по женской. Его отец был
женат на дочке Шарикова. Но что-то не так в генах. Не собачьи гены... Вот
я тебе как брат брату предлагаю - помоги мне. Я тебе клинику, а ты мне -
народ.
- Я что-то не понимаю, куда ты клонишь, - сказал Борменталь.
- Так ведь проще простого! Будет клиника - будут операции. У меня
кандидаты есть. Будешь их... по Преображенскому-Борменталю. Такие люди
выйдут! Тимофей просится с командой, - кивнул Василий на пустые,
оставленные собаками миски. - Полкан дворовый у Дарьи Степановны. Давно
мечтает, даже завидует мне втихаря... И мне с ними легко будет работать.
- Так ты мне предлагаешь собак в людей переделывать?! - наконец дошло
до Борменталя.
- Во! Понял? Сообразительный тоже. Как собака, - похвалил Дружков.
- А монополию не боишься потерять?
- Монополия - тормоз прогресса, - серьезно сказал Василий. - С точки
зрения перестройки моя идея - правильная. Президент одобрит.
- Вот пускай Президент и оперирует! - заорал Борменталь, вскакивая со
стула. - Бред! Это безнравственно - собак в людей поголовно!
- Не поголовно, а по желанию. Кто хочет собакой остаться -
пожалуйста!
- Безнравственно все равно!
- А водку пить - нравственно? А спекулировать, в чужой карман
смотреть, ждать милостыню от германцев - нравственно? - перешел в
наступление Василий. - Вы новых людей, говорят, семьдесят лет делали.
Наделали. Теперь мне дайте... Давай демократически вопрос ставить. Если
захочешь не только собак оперировать, я не возражаю. Можно и кошек, хотя
прямо скажу - не верю я в кошек. Не перестроечное животное, хитрое. А
лошади - почему не попробовать?
- Василий, вы - сумасшедший, - заявил Борменталь.
- Сумасшедших собак не бывает. Это вам в любой ветеринарной лечебнице
скажут.
- Все! Хватит! - завопил Борменталь, бросаясь к выходу.
Но не успел он сделать и шагу, как в зал столовой ворвался Швондер,
