- Да, она очень красивая, - гордо сказал он.
Малко торжественно согласился.
- Ты думаешь, это можно устроить?
Сержант звучно расхохотался.
- Подожди, я у нее сейчас спрошу.
В конце концов, имеют же право приговоренные к смерти на рюмочку
рома...
Малко ожидал окончания дискуссии, прерывавшейся взрывами смеха.
Красотка украдкой поглядывала на него, словно приценивалась. Подошел
развеселившийся самоанец.
- Она хочет за десять долларов США. Но я хочу тоже.
Малко сделал вид, что колеблется.
- Дороговато...
Молодая самоанская республика уже штамповала свои деньги, но они
стоили не больше, чем бумага, на которой их печатали, поскольку за ними
гарантировалось обеспечение в виде кокосовых орехов и пальмовых крыс. Один
доллар официально обменивался на поражающий воображение ворох бумажек. То,
что требовалось от Малко, было фантастической суммой для Апиа.
- Она не больна, - стал торговаться сержант тоном, не терпящим
возражений.
Успокоил. "Не больна" - это еще как сказать. Самоанцы обладали только
начатками сексуальной культуры. Хотя, по правде говоря, их детский
эксгибиционизм шокировал только миссионеров. Стены их хижин днем
поднимались кверху, и весь "интерьер" был наружу. Малко уже убедился в
этом, проезжая в такси. По ночам самоанцы не всегда опускали свернутые в
рулон стенки. И кто хотел - становился свидетелем увлекательнейших зрелищ.
За неимением телевизоров, на Западном Самоа предпочитали классические
развлечения...
Короче, десять долларов, учитывая свободу местных нравов, было
чересчур. Но Малко, тем не менее, уступил.
- Пожалуй, разве что она не больна, - сказал он.
Радость Тутуилы было приятно видеть.
- Тогда пошли.
Он взял красотку за руку и, обгоняя Малко, устремился в отель. Номер
Малко находился немного поодаль, в глубине тропического сада.
Самоанка вошла первой. Издав какое-то восклицание на своем языке, она
поспешно отступила: вид кондиционера был ей незнаком. Красотка с
любопытством подошла поближе и протянула руку. Затем разразилась хохотом.
Малко закрыл дверь. Только бы сержант в доказательство своей
исключительной воспитанности не предложил ему попробовать первым... Но на
этот счет он мог бы и не беспокоиться.
Сержант Тутуила уже спускал свои шорты цвета хаки, оставаясь в одной
рубашке. Его вид не оставлял у самоанки сомнений в его намерениях. Она
развязала свой бубу и бросила на пол.
Потом, заигрывая, она подошла к Малко и подставила свои чрезмерно
развитые ягодицы, ожидая ласки.
Но сержанту Тутуиле некогда было ждать.
Он схватил красотку за бедра, повалил животом на кровать и вонзился в
нее, как таран, одним ударом. Самоанка издала радостный вопль и
задвигалась в такт его нападениям. Глаза "сторожа" почти выкатились из
орбит. Его "туда-сюда" длилось не больше минуты. Потом раздалось короткое
ржание, и он резко вскочил, освобождаясь из самоанки с мягким, чмокающим
звуком.
Завершающий шлепок по черного цвета ягодицам - и он уже с
достоинством натягивал свои шорты.
- Теперь ты, - сказал он Малко.
Негритянка развернулась и стала равнодушно разглядывать белого,
широко расставив толстые ноги с наивной непристойностью. Груди торчали
сосками вверх, словно каучуковые. Невозможно было понять, испытала ли она
удовольствие, или половой акт здесь считался простой формальностью.
Малко мило улыбнулся сержанту Тутуиле.
- Ты уже все? Я хочу пить, пойду поищу пива.
У Тутуилы не возникло никаких подозрений. Он не мог себе вообразить,
чтобы кто-то упустил случай погладить эту эбеновую статуэтку.
- Я потом, давай еще, - повторил Малко.
Шорты были уже на полу. С прежней безмятежностью сержант подошел к
кровати, прицелился и погрузился одним рывком в тело красотки. Та
повизгивала, забросив ему ноги на плечи.
Когда Малко проходил мимо них, глаза самоанки были закачены вверх, а
сержант Тутуила тяжело дышал, перемежая сокрушительные удары глубокими
вздохами. Завидев Малко, он подмигнул и прохрипел:
- Принеси мне тоже пивка.
Учитывая энергию, которую он расходовал, это было совсем не лишне.
Двадцать секунд спустя Малко спокойно вышел из отеля, оставив там
свой чемодан. Встречных прохожих не было. Он ускорил шаг и свернул налево,
на главную улицу Апиа. Миссия мормонов, если он не ошибся, находилась на
две мили дальше, по левую сторону.
Малко прибавил ходу. Его время зависело от сладострастия сержанта
Тутуилы.
- ...И да хранит нас господь...
- Аминь, - сказал Малко.
Проповедь его преподобия отца Барнса, главы миссии мормонов на
Западном Самоа, подходила к концу.
Малко сидел рядом с его женой, окруженный компанией из семи молодых
миссионеров. Самому старшему из них было около двадцати двух лет.
Малко расположился с ними за большим столом в такой атмосфере
согласия и мира, в какой ему давно не приходилось бывать. Если бы мормоны
знали, кем он был на самом деле, они бы утопили его в святой воде...
Его преподобие отец Барнс принял Малко с любезным гостеприимством.
Малко представился как друг Кима Маклина, не знающий, где его искать на
этом острове. Мормон тут же согласился помочь. Возможно, кто-нибудь из
миссионеров что-нибудь слышал об этом. Отец Барнс пригласил Малко на обед.
И в самом деле, как только было покончено с последними молитвами, его
преподобие стал расспрашивать своих подопечных. Какой-то молодой миссионер
с детским лицом и в очках без оправы поднял руку.
- Кажется, я знаю, ваше преподобие. Он жил в деревушке в центре
острова, в пяти часах езды отсюда в сторону гор. По крайней мере, он был
там на прошлой неделе.
- Чем туда можно добраться? - спросил Малко.
Его преподобие снисходительно улыбнулся.
- Я предоставлю в ваше распоряжение двух миссионеров и "тойоту"
миссии. Это развеет наших молодых людей. К тому же, они говорят
по-самоански. Вы отправитесь с Оливером Фрэнком и Робертом Блейком. А
сейчас споемте несколько псалмов...
Он открыл небольшую книжицу и красивым торжественным голосом вознес
гимн. На самоанском. Малко искренне сожалел, что здесь не было его
"горилл" из ЦРУ. Фото Мильтона Брэбека и Криса Джонса, распевающих псалмы,
порадовало бы кое-кого наверху. Пока мормоны пели, Малко молился, чтобы
сержант Тутуила, исчерпав радости плоти, не поднял по тревоге весь Апиа.
Никто, к счастью, не видел, как он входил в миссию мормонов.
..."Тойота" карабкалась по изъезженной тропе из латерита. Малко
казалось, что он уже проглотил пыли ровно столько, сколько весит сам. Они
ехали уже больше часа, преодолевая пустынные холмы восточной части Апиа.
Джунгли были великолепны. Величественные бавольники, слоновья трава,
гигантские папоротники - роскошная густая растительность.
Невзирая на удушающий зной, оба молодых миссионера были в черных
галстуках. Скромные и правдивые, они едва осмеливались обращаться к Малко.
Солнце спряталось. Над верхушками деревьев повисли облака. По
ветровому стеклу застучали большие капли, и через несколько секунд плотный
занавес тропического ливня скрыл джунгли.
- Здесь всегда идет дождь, - объяснил Роберт Блейк. - Облака
цепляются за холмы.
Мокрый латерит стал скользким и опасным. "Тойота" делала пятнадцать
миль в час, иногда еще меньше. Все трое молчали. Иногда они проезжали по
какой-нибудь деревне, и самоанцы выбегали им навстречу. Повсюду стояли
голые женщины и мылись под потоками дождя. Нимало не смущаясь, они
выставляли напоказ свои темные, немного желтоватые тела. Молодые
миссионеры стыдливо отводили глаза.
- Это очень примитивные люди, - заметил с ученым видом Роберт Блейк
после того, как они наткнулись на стайку женщин, вышедших из ручья в чем
мать родила поглазеть на проезжих.
Тропа становилась все более узкой и извилистой, взбираясь на холмы
под опасным углом. Но Роберт Блейк не терял присутствия духа, и "тойота",
рыча и кашляя, продиралась вглубь.
Наконец, ближе к полудню, Роберт остановил машину под большим
папоротником и с извиняющейся улыбкой обратился к Малко.
- Дальше нужно идти пешком. Это недалеко.
Малко спрыгнул на землю. Их окружал влажный туман. В нескольких шагах
виднелся мощный водопад, рокотавший с сорокаметровой высоты между двумя
стенами плотной зелени. Оливер Фрэнк протянул Малко банку с солодовым
пивом.
- Чтобы легче был путь.
Малко имел несчастье не выплюнуть эту жидкость, такой мерзкой она
была на вкус.
Оба миссионера уже штурмовали джунгли размеренными шагами. Под их
галстуками и белыми рубашками скрывалась выносливость самоанцев! Через
четверть часа легкие Малко уже разрывались. При такой жаре, влажности и
скользкой почве идти - значило поднимать килограмм по тридцать свинца на
каждый шаг.
Его толкала вперед только жажда увидеть Кима Маклина. Может быть,
правда о гибели Томаса Роуза хранится в глубине этих джунглей?
- Что вы здесь делаете?
Голос был низким и злобным. Голубые глаза с ненавистью разглядывали
Малко. Правая рука бородатого великана стискивала рукоятку ножа.
Ким Маклин имел рост около метра девяносто и весил, должно быть, не
менее ста двадцати кило. Светлая борода квадратной формы придавала лицу
суровость. Волосы заставили бы хиппи умереть от зависти: спутанная светлая
грива спускалась до самых плеч. Ничего, кроме старых рваных джинсов и
теннисных туфель, на нем не было.
Малко удивился. Ким Маклин, по всей видимости, считал его своим
врагом, несмотря на то, что он прямо представился служащим
госдепартамента. Он застал Кима за постройкой хижины немного в стороне от
деревушки. Мормоны совершенствовали свой самоанский в разговоре со
старостой.
Малко не видел причин для такого холодного, почти враждебного приема.
- Я прибыл сюда, чтобы повидаться с вами, мистер Маклин, - сказал
Малко. - Мне нужны вы.
- Я?
Ким оставил в покое нож и уперся руками в бедра.
- Для чего?
Малко не собирался скрывать цель своей поездки. Между прочим, Корпус
мира получил путевку в жизнь из Белого дома.
- Я расследую обстоятельства гибели человека, которого вы встречали в
Суве, - объяснил он, - Томаса Роуза. Он, по всей видимости, был убит, и я
думаю, что...
Американец не дал ему докончить фразу. Сжав кулаки, он двинулся на
Малко.
- Грязная капиталистическая свинья, - прорычал он, - убирайся, или я
разобью тебе башку!
Под башмак ему попалась несчастная сороконожка, которая была
раздавлена с легким хлопком, не предвещающим ничего хорошего. Губы Кима
тряслись от ярости - комедию, во всяком случае, он не разыгрывал. Малко
отступил на шаг.
- Я не свинья, - холодно произнес он. - Я приехал, чтобы снять с вас
официальное обвинение.
Слово "официальное" у него прозвучало с особым нажимом.
Американец сардонически рассмеялся.
- Я вижу! Вы из подонков ЦРУ, верно? Пока люди умирают от голода, вы
проделываете свои пакости, чтобы завладеть миром.
На его крики скоро сбежится вся деревня. Малко, еще больше удивляясь,
постарался его успокоить.
- Все не так просто, как вам представляется. И я не хотел бы затевать
с вами дискуссию.
Но Маклина понесло. Он ткнул в Малко пальцем толщиной с ножку стула.
- Ноги моей больше не будет в Канзасе! - взревел он. - Слышите?
Америка - гнилая страна, которая думает только о том, как бы развязать
войну. Это мне не нравилось, когда я еще там был. Поэтому я и вступил в
Корпус мира.
