трактат Николя Фламеля "Новые направления в старой науке". В
этой книге подробно освещена проблема гермафродитизма и
сексуальной символики в алхимии.
- Но ведь эта книга написана на французском языке!
- Вы должны знать французский язык!
- Однако, сударь, если рассматривать данный вопрос с той
стороны, с которой подходил к нему Аристотель...
Фауст поднял руку, призывая студентов к молчанию.
- Послушайте,- сказал он,- я собираюсь провести опыт,
который, вероятно, войдет в историю науки как величайшее
достижение современной алхимии. Это невероятно сложный и
ответственный эксперимент. А вы приходите сюда со своими
дурацкими вопросами и отнимаете у меня драгоценное время.
Неужели во всем университете не нашлось другого профессора, у
которого вы могли бы получить консультацию? Обратитесь к кому-
нибудь другому или просто убирайтесь ко всем чертям - я не
собираюсь сейчас заниматься подобными пустяками!
Студенты ушли. Вернувшись в свой рабочий кабинет, Фауст
еще несколько раз нажал на ручки кожаных мехов, подавая в
маленький горн добавочную порцию кислорода. Затем он проверил
фильтры в трубках, по которым будут поступать в перегонный куб
пары сублимированных веществ - тончайшие нити фильтров
переплетались крест-накрест. Реактивы стояли на столе в
строгом порядке. Огонь в лабораторной печи горел ярко и ровно.
Можно было приступать к проведению опыта.
С величайшей осторожностью добавляя малые порции
диковинных ингредиентов магического состава в реторту, где уже
кипел раствор кислоты, доктор Фауст следил за тем, как
жидкость меняет свой цвет, становясь то пурпурной, то алой, то
изумрудно-зеленой. Поначалу реакция шла в полном соответствии
с описанием, приведенном в "Алфавитном указателе". Нагретое
зелье бурлило; густой пар поднимался от перегонного куба к
самому потолку - плотный слой слабо колыхавшегося мутно-серого
тумана напоминал гигантского дракона, свивающего в кольца свое
огромное тело. Фауст бросил в реторту кусочек подлинного
Креста Христова. Яркая серебристая вспышка осветила изнутри
бурлящую жидкость, словно молния; затем раствор загустел и
почернел.
Резкое почернение раствора считалось дурным признаком
практически для всех алхимических реакций. Даже неопытному
студенту, проходящему вводный курс аналитической алхимии, в
этом случае стало бы ясно, что опыт почему-то не удался.
Доктор Фауст, опытный практикующий ученый-алхимик, сразу
понял, что все его сегодняшние усилия могут оказаться
напрасными. К счастью, он успел заметить серебристое свечение
жидкости в реторте еще до того, как раствор неожиданно
приобрел чернильно-черный цвет. Он бросился к книжной полке,
где стоял "Справочник Алхимика", изданный магами Карийского
Университета, и, быстро перелистав страницы огромного
фолианта, нашел такую запись: "Двойная серебристая вспышка
перед окончательным почернением раствора свидетельствует о
том, что добавленный к остальным ингредиентам Крест Христов не
является Истинным Крестом. _Внимание:_ перед началом
эксперимента следует проверить подлинность Креста".
Проклятье! Кажется, на этот раз он попал в поистине
безвыходное положение. Хотя... Неужели для Истинного Креста
нет никакого заменителя? Он снова подошел к полкам, ломившимся
от пыльных книг. После часа утомительных поисков вконец
обессилевший доктор был вынужден признать себя побежденным -
ни в одном из просмотренных им трактатов не было формулы
заменителя Креста Христова. Фауст готов был кричать, выть,
топать ногами, чтобы дать хоть какой-то выход своей бессильной
ярости. Но вскоре гнев и обида прошли, уступив место отчаянию
и острой тоске. В смятении оглядевшись вокруг, он заметил
связку книг, оставленных на комоде тем самым мошенником,
который, обманным путем проникнув в его рабочий кабинет,
похитил у почтенного доктора нечто более ценное, чем все его
имущество - сделку с Силами Ада, предложенную Мефистофелем
лже-Фаусту.
Фауст подошел к комоду и, вынув наугад несколько книг из
связки, прочитал их заголовки, и, перевернув несколько страниц
в каждой книге, презрительно усмехнулся. Это были дрянные
подделки и дешевка, которую подсовывают на базаре несведущим
покупателям ловкие дельцы,- хлам, рассчитанный на толпу
глупцов невежд, жадных до всяких чудес и тайн, но отнюдь не
стремящихся испить холодной ключевой воды из чистых родников
познания. Но одна старая, невзрачная книга в потертом кожаном
переплете привлекла внимание доктора Фауста - "Основы
Алхимии", где был сделан подстрочный перевод важнейших глав из
"Эйренеус" на немецкий язык. Фауст много раз слышал о ней, но
до сих пор не мог похвастаться тем, что имеет ее в своей
личной библиотеке. Как попала сюда эта редкая, ценная книга?
Глаза Фауста забегали по строчкам. Он переворачивал
страницу за страницей, пока наконец не дошел до такого абзаца:
"По внешнему виду Истинный Крест Господень трудно
отличить от так называемого Полуистинного Креста. К сожалению,
Полуистинный Крест не обладает многими свойствами Истинного
Креста, что делает его практически непригодным для
использования при проведении алхимических опытов. Однако,
Полуистинный Крест заключает в себе некоторые качества,
присущие Истинному Кресту. Эти качества могут проявиться, если
при проведении опыта к частице Полуистинного Креста добавить
поташ и обыкновенную печную сажу (или ламповую копоть), взятые
в равных долях".
Поташ у доктора был. Не было только печной сажи. Хотя...
Если его нерадивая служанка не чистила вчера лампу, то он мог
добыть достаточное количество копоти... Так и есть! Сколько
угодно отличной ламповой копоти, толстым слоем покрывавшей
стекло и абажур!
Как только первые частицы поташа и ламповой копоти,
смешанных в равных пропорциях, упали на дно реторты,
загустевшая чернильно-черная субстанция на глазах начала
менять свой цвет. Через несколько секунд Фауст снова видел за
толстыми стенками своего перегонного куба опалесцирующую
прозрачную жидкость, переливающуюся всеми цветами радуги.
Густое облако жемчужно-серого пара, со свистом вырвавшегося из
горлышка тигля, заволокло все вокруг плотной пеленой. А когда
колдовской туман рассеялся, все вещи в кабинете по-прежнему
стояли на своих местах, но самого доктора в комнате уже не
было. Очевидно, почтенный профессор Ягеллонского Университета
перенесся в тот незримый мир, куда он так стремился попасть.
7
В первый момент Фаусту показалось, что он повис в каком-
то плотном сером тумане, где не было ни материи, ни
расстояний, ни даже самого времени. Головокружительный полет
над бездной продолжался всего лишь несколько мгновений, пока
изменчивый Мир Духов приспосабливался к чувствам земного
наблюдателя, никогда еще не проникавшего в иные сферы.
Внезапно Потусторонний Мир раскинулся перед Фаустом во всю
свою ширь, и ученый доктор почувствовал наконец твердую почву
под ногами.
Оглядевшись вокруг, он увидел, что стоит в предместье
небольшого города - путешествуя по Европе, он успел повидать
множество таких городишек, похожих друг на друга как родные
братья. Этот город являлся как бы коллективным портретом всех
городов, в которых Фаусту когда-либо приходилось бывать, и в
то же время не был в точности похож ни на один из них.
Размышляя о том, что с ним произошло, доктор Фауст
отметил про себя, что его Переход в иной мир занял необычайно
короткое время - он не успел даже что-либо подумать или
почувствовать. Внимательно всмотревшись в раскинувшийся перед
ним пейзаж, он стал различать какие-то знакомые детали. В этом
не было ничего странного - Фауст знал, что Мир Духов, имеющий
иную природу, нежели земной мир, может принимать какую угодно
форму - она полностью зависит от личной воли созерцающего сей
мир субъекта. Профессора Ягеллонского Университета, много лет
занимавшиеся изучением свойств того мира, в который попал
доктор Фауст, говорили, что Мир Духов материализуется лишь под
влиянием строго определенных внешних воздействий (например, в
присутствии стороннего наблюдателя). Однако в свободном
состоянии этот незримый мир имеет достаточно сложную
топологию, благодаря которой он помещается в бесконечно малом
объеме - схоласты того времени утверждали, что на острие
булавки может уместиться несколько тысяч таких миров.
Присутствие наблюдателя в подобном Мире заставляет
разворачиваться Время и Пространство, находящиеся в свернутом
состоянии, всякий раз порождая новые формы материи - подобно
тому, как в соответствии с замыслом драматурга на театральной
сцене меняются декорации, и все новые актеры вовлекаются в
действие разыгрываемой пьесы.
Фауст вошел в город по широкой улице - дома,
выстроившиеся по обе ее стороны безукоризненно правильными
рядами, напоминали товарные склады или небольшие магазинчики.
Но как ни старался ученый доктор разобрать вывески над дверями
этих домов, поначалу ему не удалось прочитать ни одной надписи
- очевидно, они предназначались совсем не для него. Пройдя
несколько кварталов, он в конце концов увидел вывеску на
знакомом ему языке, гласившую: "Кухня Ведьм". Доктор Фауст
понял, что добрался до того самого места, куда он должен
попасть (ибо таково свойство магического заклинания
Перемещения: оно безошибочно приводит вас прямо к следующему
повороту вашей судьбы).
Взойдя на крыльцо Кухни Ведьм, ученый доктор осторожно
дотронулся до массивной дубовой двери кончиками пальцев. Он
отнюдь не был уверен в том, что его рука не пройдет сквозь эту
дверь как сквозь бесплотный туман: ведь известно, что существа
из Потустороннего Мира, попадая в Земной Мир, легко проходят
сквозь самые прочные стены,- значит, вполне возможно, что
материальное тело, переместившись в этот волшебный мир, будет
обладать такими же свойствами. Фауст слегка удивился, когда
его рука коснулась твердой, гладкой поверхности. Несколько
секунд спустя ему в голову пришла мысль о том, что все вещи в
этом мире (хотя они не имеют массы и плотности, и,
следовательно, не могут именоваться вещами в строгом смысле
этого слова), очевидно, подчиняются какому-то особому закону,
в силу которого они сохраняют свою форму и не перемешиваются
друг с другом. Но каким образом нематериальные "вещи"
становятся твердыми? Припомнив слова одного из древних
мудрецов, утверждавшего, что трагедия начинается там, где тела
сталкиваются друг с другом, ученый доктор пришел к выводу, что
все предметы в Мире Духов заключили между собой некий договор
о ненарушении границ: им приходится материализоваться и
становиться осязаемыми всякий раз, когда с ними соприкасается
некий посторонний объект.
Переступив порог Кухни Ведьм, Фауст на собственном опыте
убедился в справедливости старой поговорки: не так страшен
черт, как его малюют. Целая сотня (а может быть, и две) чертей
низших рангов - существ весьма респектабельного вида, несмотря
на их рога и копыта - хлопотала возле нескольких клиентов,
полулежавших в мягких креслах с откидной спинкой, обтянутых
натуральной кожей. Фауст удивился: просторное помещение, в
которое он попал, больше всего напоминало цирюльню, или,
выражаясь более современным языком, универсальный салон
красоты. На стенах висели большие зеркала; широкие полосатые
простыни покрывали плечи клиентов. На Кухне Ведьм царила
суета, обычная для такого рода заведений: работники-черти
