непобедимая сила воли не была уже в силах оживить эти кровавые лоскуты,
потрескавшиеся кости, держащиеся только на порванных тканях и изодранных
мускулах.
- Иди за ними! - бормотал Хемса, изо рта которого струилась кровавая
пена. - Иди!
- Это я и намерен сделать, - сказал Конан. - Хотел созвать моих
афгулов, но они обратились против меня. Я иду на Йимшу один и отниму у них
Дэви, даже если бы мне пришлось собственными руками разнести на кусочки
эту проклятую гору. Я не думал, что губернатор осмелится убить моих
вождей, когда я захватил Дэви, но, похоже, что я ошибался. Он заплатит мне
за это головой. Сейчас она уже не нужна мне как заложница, но...
- Пусть падет на них проклятие Йизиля! - выдохнул Хемса. - Иди! Я -
Хемса... умираю. Подожди... возьми мой пояс.
Искалеченной рукой он начал копаться в своих лохмотьях, и Конан,
поняв его намерения, наклонился и помог снять с окровавленного тела пояс
странного вида.
- В пропасти держись золотой жилы, - бормотал Хемса. - Носи мой пояс.
Мне его дал стигийский жрец. Он поможет тебе, хотя меня подвел. Разбей
хрустальный шар с четырьмя плодами граната. Берегись превращений
владыки... Иду к Гитаре... она ждет меня в аду... айе, йа Скелос йар!
С этими словами он умер.
Конан посмотрел на пояс, сплетенный из волос, не похожих на конские.
Скорее всего, это были женские волосы. В плотных сплетениях блестели
маленькие драгоценные камешки, таких он еще никогда не видел. Пряжка была
странной: в форме плоской клиновидной головы змеи, покрытой мелкими
золотыми чешуйками.
Когда Конан взглянул на этот пояс, холодная дрожь пробежала у него по
телу. Он замахнулся, чтобы выбросить пояс в пропасть, но, подумав,
застегнул его на бедрах, пряча под широким бахарийским поясом, который
носил всегда. Потом сел на коня и двинулся дальше.
Солнце спряталось за вершину. Конан взбирался в горы по длинным
теням, словно широким плащом покрывающим долины и уступы скал внизу. Он
уже приближался к вершине, когда услышал впереди стук подкованных копыт.
Он ни минуты не колебался. Тропа была так узка, что огромный жеребец не
смог бы повернуть назад. Киммериец обогнул выступ скалы и оказался на
более широком отрезке тропы. Раздался целый хор предостерегающих криков,
но жеребец Конана уже прижал испуганного коня к скале. А Конан железной
хваткой схватил руку ездока, замахнувшегося на него ножом.
- Керим Шах! - произнес Конан, и в глазах его зажглись яркие огоньки.
Туранец не сопротивлялся. Сидя на конях, они почти соприкасались
грудью, а рука киммерийца сжимала его плечо. За Керим Шахом ехал отряд
иракзаев на тощих конях. Они смотрели горящими глазами на незнакомца,
загородившего им дорогу, и держали наготове луки и кинжалы, но не спешили
пустить их в ход из-за опасной близости зияющей у их ног пропасти.
- Где Дэви? - спросил Керим Шах.
- Тебе что до этого, гирканский шпион? - ответил Конан.
- Знаю, я в твоих руках, - сказал Керим Шах. - Я ехал с горцами на
север, когда мы попали в засаду, расставленную нам врагами на перевале
Шализах. Многие мои люди были убиты, а остальных преследовали как стаю
шакалов. Избавившись от преследователей, мы направились на запад к
перевалу Амир Жехун, а сегодня утром наткнулись на бродившего по горам
вазула. Он совсем спятил, но прежде, чем умер, мы многое узнали из его
беспорядочного бреда. Он сказал нам, что остался единственным уцелевшим из
той банды, которая помчалась за вождем афгулов и пленной кшатрийкой в
ущелье у деревни Курум. Еще он все время говорил о человеке в зеленом
тюрбане, которого сбил конь афгула и который - когда на него напали
вазулы, преследовавшие того человека, - погубил их, уничтожив так, как
язык пламени уничтожает тучу саранчи. Каким образом уцелел этот вазул, я
не знаю, да этого не знал и он сам, но из его бреда я понял, что Конан из
Гхора был в Куруме со своей королевской пленницей. А когда мы пробирались
через горы, нам встретилась голая галзайка с бурдюком. Она рассказала, что
ее ограбил огромный воин в одежде вождя афгулов, который - по ее словам -
заставил ее отдать одежду для сопровождавшей его вендианки. Девушка
утверждала, что ты поехал на запад.
Керим Шах не счел нужным рассказать, что, когда враждебно настроенные
горцы перекрыли ему дорогу, он как раз ехал на условленную встречу с
отрядом туранской конницы. Дорога к долине Гураша через перевал Шализах
была длинней, чем дорога, ведущая через перевал Амир Жехун, но эта
последняя пересекала земли афгулов, которых Керим Шах предпочитал
избегать, по крайней мере, пока не соединится с армией. Отрезанный от
дороги, ведущей на перевал Шализах, он тем не менее все же поехал этим
небезопасным путем, пока весть, что Конан со своей пленницей еще не достиг
Афгулистана, не склонила его к мысли повернуть на юг и совершить дерзкий
поход вглубь гор в надежде встретить киммерийца.
- Скажи лучше, где Дэви? - предложил Керим Шах. - У меня военное
преимущество...
- Пусть только один из твоих псов дотронется до тетивы, и я сброшу
тебя в пропасть, - пообещал ему Конан. - Кроме того, тебе не пошло бы на
пользу, если бы ты меня убил. Меня преследуют пятьсот афгулов, и если они
увидят, что ты лишил их удовольствия поймать меня, они спустят с тебя
шкуру. Кроме того, Дэви со мной нет. Она попала в руки Черных Прорицателей
с Йимши.
- К Таруму! - тихо выругался Керим Шах, впервые теряя свою
невозмутимость. - Хемса...
- Хемса мертв, - произнес Конан. - Его прежние господа спустили его в
ад вместе с каменной лавиной. А теперь уйди с моей дороги. С радостью убил
бы тебя, если бы имел время, но сейчас спешу на Йимшу.
- Я поеду с тобой, - ответил вдруг туранец.
Конан рассмеялся ему в лицо.
- Ты думаешь, я тебе доверяю, ты, гирканский пес?
- А я и не прошу об этом, - ответил Керим Шах. - Нам обоим нужна
Дэви. Ты знаешь мои побуждения: король Ездигерд жаждет присоединить ее
королевство к своей империи, а я - поместить ее в свой сераль. Я знаю тебя
еще с того времени, когда ты был вождем степных разбойников, и знаю, что
тебя интересует, - грабежи на большой дороге. Ты хочешь опустошить Вендию
и потребовать от них огромный выкуп за Жасмину. Может, мы на время, не
питая никаких иллюзий относительно друг друга, объединимся и попробуем
вырвать Дэви из рук колдунов? Если нам это удастся, и мы останемся в
живых, то решим в поединке, кому она достанется.
Киммериец какое-то время смотрел на него, сузив глаза, потом, кивнув
головой, отпустил его руку.
- Согласен. А как же твои люди?
Керим Шах повернулся к молчащим иракзаям и коротко произнес:
- Этот человек и я намерены отправиться на Йимшу и сражаться с
чернокнижниками. Едете с нами или остаетесь и даете возможность афгулам,
которые идут по пятам за своим вождем, содрать с себя шкуру?
Они посмотрели на Керим Шаха с угрюмой покорностью. О том, что
пропали, они знали еще с момента, когда свистящие стрелы дагозаев
принудили их к бегству с перевала Шализах. Слишком часто вспыхивали распри
между людьми из долины Зхабар и жителями гор. Их отряд был слишком
невелик, чтобы они без помощи ловкого туранца могли мечтать прорваться к
приграничным деревням. Они уже считали себя мертвецами, поэтому дали ему
ответ, который могли дать только пропащие люди:
- Мы пойдем с тобой, чтобы умереть на Йимше.
- Значит, в путь, во имя Крома! - произнес Конан, беспокойно
оглядываясь вокруг и приглядываясь к темно-синим теням опускавшегося
сумрака. - Эти афгульские волки были в двух часах езды за мной, но мы
сейчас потеряли слишком много времени.
Керим Шах тронул с места коня, спрятал меч в ножны и осторожно
развернулся. Через минуту все двинулись в гору так быстро, как только было
возможно. Наконец, они выехали на хребет в миле от того места, где Хемса
задержал Конана и Жасмину. Тропинка, которой они приехали, даже для горцев
была довольно опасной, и поэтому Конан с Жасминой избрали другую дорогу.
Керим Шах поехал по ней только потому, что думал, что и киммериец сделает
то же самое. Даже Конан вздохнул с облегчением, когда кони проехали
последний поворот. Они ехали, словно череда призраков, меряющих
заколдованное королевство теней. Только тихий скрип кожаной упряжи и
побрякивание металла давали знать об их присутствии, а через какое-то
время мрачные горные склоны снова опустели, голые и молчаливые в свете
звезд.
8. ЖАСМИНА ПОЗНАЕТ УЖАС
Жасмина успела только один раз вскрикнуть, когда оказалась втянутой в
багровый водоворот, который с чудовищной силой оторвал девушку от ее
защитника. Она вскрикнула один раз, а на большее ей не хватило дыхания.
Жасмина была ослеплена, оглушена, лишилась дара речи, а затем и вообще
всех чувств, оказавшись в середине этого ужасного движения масс воздуха.
Она смутно сознавала, что находится на страшной высоте и движется с
ошеломляющей скоростью, Ей показалось, что все ее чувства смешались, она
почувствовала дурноту и потеряла сознание.
Когда она пришла в себя, воспоминание о перенесенном было еще так
живо, что Жасмина громко вскрикнула и вскинула руки, словно защищаясь от
падения. Ее пальцы сжали мягкую ткань, и девушка почувствовала глубокое
облегчение. Она огляделась вокруг.
Жасмина лежала на подиуме, покрытом черным бархатом, в огромной
мрачной комнате со стенами, увешанными темными гобеленами, на которых с
поразительной достоверностью были изображены извивающиеся тела драконов.
Высокий свод комнаты тонул в густом полумраке, а тени, залегшие в углах,
создавали ощущение зловещего ужаса. На первый взгляд казалось, что здесь
нет окон и дверей или что они скрыты за этими кошмарными гобеленами.
Жасмина не могла понять, откуда сочится слабый свет, позволяющий увидеть
все подробности. Огромная комната была царством тайн, теней и мрачных
углов, из которых, казалось, полз неясный удушливый страх.
Наконец Жасмина увидела что-то, принадлежащее к живому миру. В
нескольких футах от нее, на втором, чуть меньшего размера возвышении,
скрестив ноги сидел мужчина, задумчиво поглядывая на нее. Длинная тога из
черного бархата, шитого золотом, окутывала его тело. Руки были скрыты
рукавами одеяния, на голове - бархатная шапка. Лицо было спокойным,
кротким и довольно привлекательным, глаза - блестящими и вместе с тем как
бы немного затуманенными. Он с каменным выражением лица приглядывался к
Жасмине и совсем никак не отреагировал на то, что она пришла в себя.
От страха Жасмину начало знобить. Она оперлась на локти и посмотрела
на незнакомца.
- Кто ты? - спросила она. Ее голос звучал неуверенно и беспомощно.
- Я - властелин Йимши, - ответил человек глубоким, звучным голосом,
напоминающим спокойные удары колоколов храма.
- Зачем ты меня сюда доставил? - спросила она.
- Разве ты не искала меня?
- Если ты - один из Черных Колдунов, то да! - дерзко ответила она,
убежденная, что он и так читает ее мысли.
Человек тихо засмеялся, а Жасмину снова охватил озноб.
- Ты хотела направить детей гор против колдунов Йимши! - рассмеялся
он. - Я вижу это в твоих мыслях, княжна. Твой слабый человеческий рассудок
переполняют смешные мечты о мести!
- Вы убили моего брата! - в голосе Дэви растущий гнев боролся со
страхом. Она сжала кулаки и окаменела от злости. - Зачем вы это сделали?
Он не причинил вам ничего плохого. Жрецы говорят, что Колдуны Йимши выше
человеческих дел. Зачем вы убили короля Вендии?
