Хокусай смотрит, как и я, на Фудзи под металлическим пролетом. Его мост
был грациозной радугой, произведением ушедших дней.
Здесь все еще есть нечто от истины и мечтаний любого моста.
Харт Крейн мог бы найти вдохновение в вещах этого сорта. "Арфа и
алтарь, переплавленные в неистовстве..."
И мост Ницше - гуманность, простирающаяся до сверхгуманности...
Нет. Мне этот мост не нравится. Лучше было бы не смотреть на него.
Пусть это будет мой "pons asinorum."
Легким движением головы я подбираю перспективу. Теперь кажется, что
как будто Фудзи поддерживает мост и без ее поддержки он может быть
разрушен, как Бифрост, удерживающий демонов прошлого от нападения на наш
теперешний Асгард - или, может быть, демонов будущего от штурма нашего
древнего Асгарда.
Я снова двигаю голову. Фудзи пропадает. Мост остается целым. Тень и
материя.
Задние огни грузовика заставляют меня вздрогнуть. Я только что
приехала и чувствую, что была здесь слишком долго. Фудзи кажется слишком
далекой, а я слишком незащищенной. Я должна вернуться.
Урок, душа конфликта, у меня перед глазами: я не хочу, чтобы меня
тащили через мост Ницше.
Иди, Хокусай, "укийо-е" Привидение Рождественского прошлого,
показывай мне другую сцену.
6. ВИД ГОРЫ ФУДЗИ ОТ КАЙИКАЗАВЫ
Туманная, таинственная Фудзи над водой. Чистейший воздух, который
входит в мои ноздри. Здесь есть даже рыбак почти на том месте, где он
должен быть, его поза менее драматична, чем на оригинале, его одежда более
современна.
По пути сюда я посетила маленький храм, окруженный каменной стеной.
Он посвящен Каннон, богине милосердия и прощения, утешительнице во времена
страха и скорби. Я вошла. Я любила ее, когда была девочкой, пока я не
узнала, что на самом деле это мужчина.
Тогда я почувствовала себя обманутой, почти преданной. Она была
Гуаньинь в Китае, и тоже утешительницей, но она пришла из Индии, где она
была бодисатвой по имени Авалокитесвара, мужчиной - "Господином, Который
Взирает с Состраданием". В Тибете он был Чен-ре-зи - "Он с
Сострадательными Глазами" - тот, кто регулярно перевоплощается как Далай
Лама. Я не верила во все эти чудеса с перевоплощением и Каннон потеряла
для меня часть своего очарования с моим всезнайством по истории и
антропологии. Но я вошла.
Мы мысленно возвращаемся в обстановку детства во времена тревог.
Я осталась там на некоторое время, и ребенок внутри меня танцевал все
это время, затем все прошло.
Я наблюдала за рыбаком на этих волнах, маленьких копиях большой волны
Хокусая, которая для меня всегда символизировала смерть. Я могла бы
увидеть Христианские символы или Иудейский архетип. Но я помню, как Эрнст
Хемингуэй сказал Бернарду Беренсону, что секрет величайших произведений в
том, что в них нет символизма. Море есть море, старик есть старик, мальчик
- это мальчик, марлин - это марлин и акула такая же, как и остальные. Люди
домысливают все сами, заглядывая за поверхность, всегда ищут большего. Для
меня это, по крайней мере, непонятно. Я провела мое детство в Японии,
отрочество в Соединенных Штатах. Во мне есть часть, которая любит видеть в
вещах намеки и соприкасаться с тайной. Но Американская часть никогда
ничему не доверяет и всегда ищет материальный источник во всем.
В целом, я должна сказать, что лучше не доверять, хотя линии
интерпретации должны быть обнаружены раньше, перед перестановкой причин,
которую я позволяю своему мозгу. Я все та же, не отказываюсь от этого
качества характера, которое хорошо служило мне в прошлом. Это не
аннулирует точку зрения Хемингуэя, так же как и мою, так как ни одна не
претендует на полную истину. Однако в моей теперешней ситуации, я уверена,
моя - больший потенциал для выживания, так как я имею дело не только с
"вещами", но и с избранными временем Державами и Княжествами. Я хотела бы,
чтобы это было не так, и тогда эпигон был бы не более чем артефактом,
сродни мыльным пузырям. Но за всем этим что-то стоит, вне всякого
сомнения, так как у желтого самолета был пилот.
Рыбак видит меня и машет рукой. Я машу в ответ с удовольствием.
Я удивлена той готовностью, с которой я воспринимаю это ощущение. Я
чувствую, что это должно быть связано с общим состоянием моего здоровья.
Этот свежий воздух и путешествие пешком, по-видимому, укрепили меня. Мои
чувства стали острее, мой аппетит лучше. Я потеряла в весе, но приобрела
мускулы. Я не пользовалась лекарствами несколько дней.
Отчего бы это?.. Действительно ли это хорошо? Правда, я должна
поддерживать мои силы. Я должна быть готова ко многим вещам. Но слишком
много сил... Может быть, это саморазрушение в терминах моего общего плана?
Равновесие, вероятно, я должна искать равновесие.
Я смеюсь, в первый раз не помню с каких пор. Смешно пребывать в
жизни и смерти, болезненности и здоровье таким же способом, как и герой
Томаса Манна, когда я уже прошла четверть всего пути. Мне понадобится вся
моя сила - и, возможно, еще больше во время пути. Раньше или позже счет
будет предъявлен. Если ожидание окончено, я должна сделать мой собственный
"саки." Между тем, я решаю наслаждаться тем, что у меня есть.
Когда я нанесу удар, это будет моим последним вздохом. Я знаю это.
Этот феномен известен мастерам военного дела разных вероисповеданий. Я
вспоминаю историю, рассказанную Евгением Херригелем об обучении с
наставником "киудо", о натягивании тетивы и ожидании, ожидании, пока
что-то не даст сигнал отпустить ее. Два года он делал это, пока его
"сенсей" дал ему стрелу. Я забыла, как долго после этого он повторял это
действие со стрелой. Итак, все это начало получаться вместе, истинный миг
мог бы появиться и стрела могла бы полететь, могла бы полететь в цель.
Прошло много времени, прежде чем он понял, что этот момент всегда приходит
с последним выдохом.
Так в искусстве, так и в жизни. По-видимому, такие важные вещи, от
смерти до оргазма, происходят в момент пустоты, в точке остановки дыхания.
Вероятно, все они не более чем отражение смерти. Это глубокое осознание
для таких как я, что моя сила должна с необходимостью следовать из моей
слабости. Это управление, способность найти именно тот момент, который
больше всего мне подходит. Но, как я верю тому, что нечто во мне знает,
где ложь? Слишком поздно теперь пытаться построить мост к моему сознанию.
Я составила свои маленькие планы. И поместила их на заднюю полку своего
сознания. Я могу оставить их там и вернуться к другим делам.
Тем временем я впитываю этот момент вместе с соленым воздухом, говоря
себе, что океан есть океан, рыбак есть рыбак и Фудзи всего лишь гора.
Затем я медленно выдыхаю...
7. ВИД ГОРЫ ФУДЗИ ОТ ПОДНОЖИЯ
Огонь в ваших внутренностях, следы зимы как пряди древних волос.
Картина более устрашающая, чем реальность этим вечером.
Этот ужасный красный оттенок не пылает на рое облаков. Я все еще
двигаюсь. Перед лицом древних сил Кольца Огня трудно не стоять с
внутренней дрожью, скользя назад через геологическую вселенную ко временам
творения и разрушения, когда возникали новые земли.
Великое излияние, ослепительные вспышки, танец молний как корона.
Я погружаюсь в огонь и изменение.
Прошлую ночь я спала в пристройке маленького Сингонского храма, среда
кустарников, подстриженных в виде драконов, пагод, кораблей и зонтиков.
Там было много обычных пилигримов и священнослужитель вел огненное
священнодействие - "гома" - для нас. Огни Фудзи напомнили мне об этом, так
же как тогда огонь напомнил мне Фудзи.
Священник, молодой человек, сидел перед алтарем, на котором стояло
блюдо для огня. Он прочитал речитативом молитву и разжег огонь. Я
наблюдала, полностью очарованная ритуалом, как он начал кормить огонь ста
восемью лучинками. Это, как мне сказали, представляет сто восемь иллюзий
души. Так как я не знаю весь список, я чувствовала, что могла бы
представить парочку новых.
Неважно. Он пел псалом, звонил в колокольчик, ударял в гонг и
барабан. Я взглянула на других "хенро". Я увидела, что они все полностью
поглощены молебном. Все, кроме одного.
Он присоединился к нам, войдя в полном молчании и остановился в тени
справа от меня. Он был одет во все черное, и крылья широкого капюшона
скрывали нижнюю часть его лица. Он смотрел на меня. Как только наши глаза
встретились, он отвел свои в сторону, уставившись на огонь. Через
несколько мгновений я сделала то же самое.
Священник добавил ладан, листьев, масла. Я начала дрожать. В мужчине
было что-то знакомое. Я хотела бы подробнее рассмотреть его.
Я медленно продвинулась вправо в течение следующих десяти минут, как
будто отыскивая место, откуда лучше видно церемонию.
Затем внезапно повернулась и уставилась на мужчину.
Я снова перехватила его изучающий взгляд, и снова он быстро отвел
глаза. Но отсвет пламени осветил все его лицо, резкое движение головы
привело к тому, что его капюшон упал.
Я была уверена, что это именно тот человек, который пилотировал
желтый самолет на прошлой неделе в Тамагава. Хотя у него не было золотой
серьги, раковина его левого уха выдавала его.
Но кроме этого, было еще кое-что. Увидя его лицо полностью, я была
уверена, что видела его где-то раньше, годы тому назад. У меня необычно
хорошая память на лица, но почему-то я не могла припомнить его в
предыдущих ситуациях. Он испугал меня, и я почувствовала, что для этого
были свои причины.
Церемония продолжалась до тех пор, пока последняя лучина не была
помещена в огонь и священник закончил службу, когда она сгорела. Тогда он
повернулся, вырисовываясь на фоне света, и сказал, что пришло время для
тех, кто чувствует недомогание, втереть целительный пепел, если они хотят.
Двое из паломников продвинулись вперед. Еще один медленно
присоединился к ним. Я взглянула направо еще раз. Мужчина ушел в таком же
молчании, как и пришел. Я окинула взором всю внутренность храма. Его нигде
не было. Я почувствовала прикосновение к моему левому плечу.
Повернувшись, я взглянула на священника, который легонько ударил меня
трехзубым медным инструментом, которым пользовался в церемонии.
- Иди, - сказал он, - и вотри пепел. Тебе нужно лечение для твоей
левой руки и плеча, поясницы и ноги.
- Как Вы узнали об этом?
- Мне было дано увидеть это этим вечером. Иди.
Он показал место слева от алтаря и я пошла туда, пугаясь его
проницательности, так как в тех местах, которые он назвал, онемение
усиливалось в течение дня. Я воздерживалась от приема лекарств, надеясь,
что приступ пройдет сам по себе.
Он массажировал меня, втирая пепел погасшего огня в те места, которые
он назвал, потом показал мне, как продолжать дальше. Я так и сделала, по
традиции немного потерев в конце голову.
Позднее я осмотрела все вокруг, но моего странного наблюдателя нигде
не было. Я нашла укромное место между ногами дракона и расстелила там свою
постель. Мой сон не потревожили.
Я проснулась перед рассветом и обнаружила, что чувствительность
восстановилась во всех онемевших местах. Я была рада, что приступ прошел
без применения лекарств.
Остаток дня, пока я путешествовала сюда, к подножью Фудзи, я
чувствовала себя удивительно хорошо. Даже теперь я полна необычной силой,
что пугает меня. Что, если пепел церемониального огня обладает целебными
свойствами? Я боюсь, что может сделаться с моими планами, с моим решением.
