направлении, отходя перед наступающей волной, достигшей противоположного
конца поля. Вскоре на нашей высоте будут появляться все уцелевшие с обоих
сторон. Я посмотрел, что творилось позади нас. Никаких новых сил не
приближалось со стороны Цитадели. Не могли бы мы отступить в то место,
когда волна доберется, наконец, сюда, к нам? И что тогда? Бездна казалась
конечным ответом. "Скоро, - прошептал я, думая о Дейдре. - Скоро". Почему
бы и нет?
Я следил за грозовым фронтом: сверкающим, трансформирующимся. Да,
скоро. С Камнем, пропавшим вместе с Брандом. Я произнес:
- Бранд. Кто, в конце концов, достал его?
- На это отличие претендую я, - проговорил знакомый голос, который я
не мог отождествить.
Я повернул голову и уставился на него. Человек в зеленом сидел на
коне. Его лук и колчан лежали рядом с ним на земле. Он блеснул в мою
сторону злой улыбкой. Это был Каин.
- Провалиться мне на этом месте, - сказал я, потирая челюсть. -
Забавный случай произошел со мной в пути на твои похороны.
- Да, я слышал об этом, - он рассмеялся. - Ты когда-нибудь убивал сам
себя, Корвин?
- В недавнее время не доводилось. Как ты сумел это сделать?
- Прогулялся в нужное Отражение, подстерег там Отражение самого себя,
- объяснил он. - Он обеспечил труп, - он содрогнулся. - Жуткое это
ощущение, не из тех, которые я хотел бы повторить.
- Но зачем? - недоумевал я. - Зачем подделывать свою смерть и
пытаться обвинить в ней меня?
- Я хотел добраться до корня всех бед Амбера. И уничтожить его. И
подумал, что для этого лучше всего уйти в подполье. Какой же лучший
способ, чем убедить всех, что я мертв? И, в конце концов, я преуспел, как
видишь, - он смолк. - Хотя я сожалею насчет Дейдры. Но у меня не было
выбора. Это был наш последний шанс. Я действительно не думал, что он
захватит ее с собой.
Я отвел взгляд.
- У меня не было выбора, - повторил он. - Я надеюсь, ты можешь это
видеть.
Я кивнул.
- Но почему ты пытался придать этому такой вид, словно тебя убил я?
Тут подошли Фиона с Блейзом. Я приветствовал их обоих и повернулся к
Каину за ответом. Блейза я тоже хотел кое о чем спросить, но это могло и
подождать.
- Ну? - сказал я.
- Я хотел убрать тебя с дороги, - сказал он. - Я все еще думал, что
за всем этим стоишь ты. Ты или Бранд. До такой степени я сузил список. Я
думал даже, что может быть так, что вы оба я этом вместе - особенно, раз
он старался привезти тебя обратно.
- Ты неправильно это понял, - вступил в разговор Блейз. - Бранд
пытался удержать его подольше, он знал, что к нему вернулась память, и...
- Я понял, - ответил Каин. - Но в то время это выглядело так. Поэтому
я хотел вернуть Корвина в темницу, пока я ищу Бранда. Я тогда лежал тихо и
слушал по Картам, что говорил каждый, надеясь найти ключ к местонахождению
Бранда.
- Вот об этом-то и говорил отец, - проговорил я.
- Отец? - спросил Каин.
- Он предполагал, что Карты подслушивают.
- Не понимаю, как он мог узнать. Я научился быть в этом совершенно
пассивным. Я приучил себя сдавать их всех и касаться их всех слегка,
одновременно, ожидая появления. Когда оно возникало, я перемещал свою
внимательность на говоривших. Беря вас по одному, я обнаружил, что иногда
могу проникать в ваши мысли, когда вы сами не пользовались Картами - если
вы были достаточно отвлечены, а я не позволял себе никакой реакции.
- И все же он узнал, - повторил я.
- Это вполне возможно, - сказала Фиона, а Блейз кивнул. Рэндом
подошел поближе.
- Что ты имел в виду, когда спросил про бок Корвина? -
поинтересовался он. - Как ты мог даже знать об этом, если ты...
Каин кивнул. Я увидел Бенедикта и Джулиана в отдалении обращавшихся к
своим войскам.
При молчаливом движении Каина, я забыл о них.
- Ты? - прохрипел я. - Меня пырнул ты?
- Выпей, Корвин, - Рэндом передал мне флягу. Там было разбавленное
вино. Я глотнул его. Жажда моя была огромна, но я остановился после
нескольких глотков, и попросил:
- Расскажи мне об этом.
- Ладно. Я обязан это сделать для тебя. Когда я узнал из мыслей
Джулиана, что ты вернул Бранда в Амбер, то решил, что прежняя догадка была
правильной: вы оба с Брандом участвовали в этом. Это значило, что вас надо
уничтожить. Ночью я воспользовался Лабиринтом, чтобы проникнуть в твои
покои. Там я пытался убить тебя, но ты двигался слишком быстро и каким-то
образом сумел уйти по Карте.
- Черт бы побрал твои глаза! - выругался я. - Если ты мог
прикоснуться к нашим мыслям, неужели ты не мог увидеть, что я не тот
человек, которого ты искал?
- Я мог уловить только непосредственные мысли и реакции на ваше
окружение. И я слышал твое проклятие, Корвин, и оно сбылось. Я решил
убрать с дороги тебя и Бранда. Я знал, что он мог натворить, по его
действиям еще до твоего возвращения. Но в то время я не мог добраться до
него, из-за Жерара. Потом он начал становиться сильнее. Я сделал позже
одну попытку, но она не удалась.
- Когда это было? - спросил Рэндом.
- Это была та, в которой обвинили Корвина. Я замаскировался. На
случай, если он сумеет отделаться легким ранением, как Корвин. Я не хотел,
чтобы он знал, что я все еще действую. я воспользовался Лабиринтом, чтобы
спроецировать себя в его покои, я пытался прикончить его. Мы оба были
ранены - пролилось много крови - но он тоже сумел убраться по Карте. Потом
я, не так давно, вступил в контакт с Джулианом и присоединился к нему в
этой битве, потому что Бранд был просто обязан появиться здесь. Я сделал
несколько стрел с серебряными наконечниками, потому что более чем
наполовину был убежден, что он не был больше похож на остальных из нас. Я
хотел убить его быстро и сделать это издали. Я напрактиковался в стрельбе
и отправился искать его. И, наконец, нашел. Теперь все говорят, что я был
неправ насчет тебя, так что твоя стрела останется неиспользованной.
- Премного благодарен.
- Я, может быть, даже обязан извиниться перед тобой.
- Это было бы мило.
- С другой стороны, я думаю, что был прав. Я делал это, чтобы спасти
остальных.
Я так и не получил извинений Каина, потому что тогда пение трубы,
казалось, заставило вздрогнуть весь мир - неведомо с какого направления,
громкое, продолжительное. Мы заметались кругом, ища источник.
Каин встал и указал:
- Вот!
Мои глаза последовали за его жестом. Занавес грозового фронта был
прерван на северо-западе, в точке, где из него появилась Черная Дорога.
Там появился призрачный всадник на черном коне и затрубил в свой рог.
Прошло некоторое время, прежде чем до нас донеслись новые ноты. Спустя
несколько мгновений еще два трубача - тоже бледные и верхом на черных
жеребцах - присоединились к нему. Они подняли свои рога и добавили
звучности.
- Что это может быть? - спросил Рэндом.
- По-моему, я знаю, - сказал Блейз, а Фиона кивнула.
- Что же тогда? - спросил я.
Но они мне не ответили. Всадники снова начали двигаться, проезжая по
Черной дороге, а за ними появились новые.
12
Я следил. На высотах вокруг меня царило великое безмолвие. Все войска
остановились и смотрели на процессию. Даже пленники с Двора, окруженные
сталью, обратили свое внимание в эту сторону.
Возглавляемая бледными трубачами, выехала масса всадников, верхом на
белых жеребцах, неся знамена, некоторые из которых я не узнал, позади
человека-существа, несшего амберский штандарт с Единорогом. За ними
последовали новые музыканты, некоторые играли на таких инструментах, каких
я никогда прежде не видывал.
За музыкантами маршировали рогатые, человекообразные существа в
светлых доспехах, длинные колонны их, и примерно каждый двадцатый нес
перед собой огромный факел. держа его высоко над землей.
Тут до нас докатился глухой шум, медленный, ритмичный, возвеличенный
катящийся под нотами труб и звуками музыкантов, и я понял, что
солдаты-пехотинцы пели.
Много времени, казалось, прошло, когда эта масса прошествовала по
тому черному пути через отдаленную дорогу ниже нас, и все же ни один из
нас не шелохнулся и ни один из нас не заговорил. Они прошли с факелами,
знаменами, музыкой и пением, и, наконец, они подошли к краю бездны и
продолжали идти по почти невидимому продолжению того темного большака, с
факелами, горящими теперь на фоне черноты, освещая им дорогу. Музыка стала
сильнее, несмотря на расстояние, со все новыми и новыми голосами,
добавлявшимися к тому хору, покуда авангард продолжал выступать из этого
сверкающего молниями грозового занавеса. Проходил случайный раскат грома,
но он не мог заглушить этого; ни напавшие ветры загасить хоть один факел,
насколько я мог видеть. Движение обладало гипнотическим воздействием.
Казалось, что я следил за процессией бессчетные дни, наверное, годы,
слушая мотив, который я теперь узнал.
Вдруг через грозовой фронт пролетел дракон, и еще один, и еще.
Зелено-золотисто-черные, как старое железо, я наблюдал, как они парят на
ветрах, поворачивая головы, чтобы выпустить огненные вымпелы. Позади них
сверкали молнии и они были ужасающими и великолепными, и неисчислимого
размера. Под ними шло небольшое стадо белого рогатого скота, ревя и
выбивая дробь своими копытами. Среди них были всадники, щелкавшие длинными
черными бичами.
Затем пошла процессия истинно звериных войск из Отражений, с которыми
Амбер иногда торговал - тяжелых, чешуйчатых и когтистых - играя на
инструментах вроде волынок, чьи завывающие свисты доносились до нас с
трепетом и пафосом.
Они промаршировали дальше и появились новые факельщики и новые войска
со своими цветами. Мы следили, как они проходят и улетают своей дорогой в
далекое небо, сияющая миграция светлячков, и их конечная Цитадель - та
черная, называемая Двором Хаоса.
Шествию, казалось, нет конца, я потерял всякий счет времени, но
грозовой фронт, странное дело, не наступал, когда продолжалось все это. Я
даже несколько потерял свое чувство личности, настолько я был захвачен
процессией, проходящей мимо нас. Это, знал я, было событием, которое не
могло повториться никогда.
Светлые летающие существа проносились над нами, а темные проплывали
повыше.
Там были призрачные барабанщики, существа из прозрачного света и стая
летающих машин, я увидел всадников, облаченных во все черное, верхом на
самых разных зверях, крылатые драконы зависли в небе. И звуки - топот
копыт и ног, пение и завывание, барабаны и трубы - выросли в могучую
волну, омывавшую нас.
Затем, когда мои глаза прошли вдоль этих шеренг, из сверкающего
занавеса появилась новая фигура. Это была повозка, вся задрапированная
черным, влекомая парой черных коней. В каждом углу появлялся посох,
пылавший голубым огнем, и на ней покоилось то, что могло быть только
гробом, завернутым в наш флаг с Единорогом. Возницей был горбун,
облаченный в пурпурно-оранжевые одежды, и даже на этом расстоянии я знал,
что это был Дворкин.
"Значит, таким вот образом, - подумал я. - Не знаю почему, но это
как-то укладывается, укладывается, что ты теперь путешествуешь на прежнюю
Родину. Было многое, что я мог сказать тебе, пока ты жил, но мало было
когда-нибудь сказано правильных слов. Теперь все кончено, потому что ты
мертв. Так же мертв, как все те, кто ушел в это место до тебя, куда скоро
могут последовать остальные из нас. Я сожалею. Лишь после всех этих долгих
лет, когда ты принял другое лицо и облик, я, наконец, узнал тебя, стал
