встречались не у Номогон сомона, а в горах Номогои-ула, на
северной окраине Номиин-Гоби ("Лазоревая Гоби"), на восток от
аймака--вдоль границы с КНР. Пришлось отложить исследование на
следующий год работы экспедиции (так и не состоявшейся).
Опыт этих поисков показал, насколько трудно постижимо
каждое серьезное открытие. Ничего не давалось с налета, а
только в результате продолжительных поисков и тщательной
подготовки. Неудача последних разведок явилась уроком для нашей
научной молодежи, стремившейся все вперед к новым местам, не
доделав еще начатого. Наука требует прежде всего
систематичности. Я вел неукоснительную борьбу с этими
тенденциями к "великим открытиям", а заодно и со
"слабохарактерностью" при раскопках.
Эглон, копавший на Наран-Булаке, посылал мне с каждой
оказией записки о том, что там пора прекращать работу и
перебрасываться на новые места. Последнюю записку доставил наш
рабочий на верблюде. Он попал под проливной дождь, верблюд стал
падать на скользкой почве, и Тимофеев едва добрался до нас. По
дороге он наблюдал трагическую гибель одиноко пасшегося
верблюда. Огромный и сильный самец неосторожно подошел к краю
узкого оврага и соскользнул по склону из размокшей глины.
Верблюд не разбился, но упал на спину вверх ногами и никак не
мог встать. Животное билось всего несколько минут и умерло от
напряжения или страха, прежде чем Тимофеев подоспел к нему на
помощь. Этот случай показал, насколько верблюд, необычайно
выносливый в привычных для него условиях, становится
беспомощным при других обстоятельствах. Правы ли биологи,
считая верблюда особенно выносливым? Это животное выносливо
лишь к жаре, безводью и грубой пище -- специальным условиям
пустыни. На самом деле верблюд обладает малым запасом жизненной
энергии и легко гибнет в случаях, требующих огромного
напряжения и неутомимости.
Пришлось ехать к Эглону, в его лагерь среди высоких белых
стен ущелья Наран-Булак. По дороге мне удалось убить харасульта
-- очень кстати, так как у Эглона кончилось мясо. Но и
привезенный харасульт не утешил упавшего духом раскопщика. Из
четырех заложенных нами пробных раскопок все оказались пустыми,
за исключением первого, открытого Новожиловым скопления. Если
кости здесь залегали разрозненно или редкими гнездовыми
скоплениями, то неудача наших раскопок еще ничего не значила.
Мы избаловались исключительным богатством монгольских
местонахождений. Я напомнил Эглону, как четырнадцать лет назад
мы с ним копали пермские местонахождения в Поволжье. Там кости
и скелеты редчайших пресмыкающихся, живших около двухсот
миллионов лет назад, залегали в костеносиом песке очень
рассеянно. Мы применили вскрытие костеносного пласта большими
площадками, до двухсот квадратных метров, и добились крупного
успеха. Сейчас мы не могли делать большую раскопку -- работа на
"Могиле Дракона" отнимала все силы и к тому же затягивалась
из-за неимоверной крепости песчаника. Я упросил Эглона сделать
еще одну контрольную раскопку и дал согласие на его возвращение
в Перевалочный лагерь. Рабочие его отряда должны были усилить
отряд Малеева на "Могиле Дракона" .
Тонна за тонной песчаниковых плит, переполненных костями
траходонтов, прибывали с "Могилы Дракона". Песчаник в глубине
раскопки стал очень твердым. Весь горный инструмент поломался,
и походный горн горел целыми днями для кузнечной работы. В
плитах песчаника мы находили отпечатки шкуры утконосых ящеров.
Кожа их была усеяна круглыми костными бляшками разной величины
-- от горошины до грецкого ореха. Песчаник сохранил все складки
и морщины кожи исполинов. Не поддавались объяснению отпечатки с
рядами загадочных круглых ямок, возможно, отверстий
каких-нибудь кожных желез.
К северу, в глубь обрыва, твердые плиты переходили в
плотный песок, служивший границей скопления скелетов.
Совершенно очевидно, что порода сцементировалась вокруг костей
химическим действием продуктов гниения органических веществ.
Крепость песчаника разочаровала нас. Препаровка, то есть
освобождение из породы окаменелых костей, при такой твердости
песчаника должна, была занять в Москве многие годы. Как ни
трудно извлекать скелеты крупных динозавров, залегающие в
рыхлом песке, но это окупается быстротой их препаровки, а
следовательно, и научной обработки. Материал с "Могилы Дракона"
требовал многих лет тяжелой работы, прежде чем мог стать
пригодным для научной обработки и музейной экспозиции. По всем
этим соображениям мы перестали жадничать и оставили на месте
как разрушенные выветриванием кости, так и залегавшие в самой
твердой плите. Один череп около метра длины, лежавший на боку,
плохо сохранился, но я хотел взять его, чтобы выставить в музее
без всякой препаровки, в естественном залегании. Однако
неимоверно крепкая плита, больше метра толщины, не позволила
этого сделать. Череп и по сие время скалит свои многочисленные
зубы в ущельях Алтан-улы.
На левой половине площадки Малеев открыл громадный, тоже
лежавший на боку череп от другого скелета. На границе песка
обнаружили превосходно сохранившийся череп маленького --
молодого -- зауролофа. Чтобы отделить его от плиты, поочередно
били молотами самые сильные люди экспедиции -- шоферы Брилев и
Лихачев, рабочий Толя-Слоник и я. Мы любовались работой
Брилева. Обнаженный до пояса, он широко и свободно размахивал
двадцатикилограммовой кувалдой, могучие мышцы выступали
пластинами на его широченной груди, вздувались буграми на
прямых плечах, перекатываясь под гладкой смуглой кожей. В конце
концов плита уступила. Когда Малеев уехал в Улан-Батор, а его
место на раскопках занял Эглон, при помощи лебедки перевернули
последнюю, оставшуюся нетронутой плиту. Под ней вскрылся
исполинский череп, лежавший на темени нижней челюстью вверх.
Все эти три черепа уже отпрепарированы и дополнили выставку
Палеонтологического музея Академии наук СССР. Два из них
принадлежали таким гигантам, какие еще не были известны среди
утконосых динозавров -- зауролофов. В естественном положении --
стоя на задних ногах -- эти животные достигали девяти метров
высоты, а по массивности костей не уступали самым громадным
ящерам -- зауроподам. Маленький череп показывает, что вместе со
старыми животными захоронились и очень молодые. Такое
захоронение могло случиться только при какой-то
катастрофической, внезапной гибели стада утконосых динозавров.
Что это было: наводнение, эпизоотия или отравление газами? На
этот вопрос условия залегания скелетов не дали нам никакого
ответа.
По числу добытых и разрушенных черепов мы установили, что
на "Могиле Дракона" было погребено не меньше шести скелетов
крупных взрослых особей и седьмой -- молодого индивида. Все
скелеты принадлежали одному и тому же виду животных --
зауролофу узкорылому, описанному Рождественским по нашим
находкам.
Четвертого сентября в Улан-Батор отправились Малеев с
Лукьяновой. Малееву следовало возвращаться в Москву для защиты
диссертации, а Лукьянова должна была вести в Улан-Баторе
препаровку части наших коллекций для Государственного музея
МНР. Суета, в Перевалочном лагере прекратилась.
На следующий день, когда мы мирно сидели в пустой машине и
хлебали горячий суп, я воспользовался свободным временем, чтобы
ответить на наиболее частый вопрос, задававшийся нам --
палеонтологам -- нашими рабочими, шоферами, приезжими аратами.
Каким образом мы, ученые, распознаем погребенных в толщах
горных пород зверей, если эти звери вымерли, когда еще на Земле
не было человека?
-- Существует наука анатомия,-- начал я,-- без которой ни
один хирург не мог бы сделать операции или врач -- определить
болезнь. Анатомия подробно изучила, как устроены у человека
кости, кровеносные сосуды, нервы, кишки, мозг. Из анатомии
родилась сравнительная анатомия. Эта наука изучает строение не
только человека, но и других животных, сравнивает их между
собой, находя одинаковые системы органов, устанавливая различия
в действии пищеварительной системы, зубов, органов движения --
конечностей. Животные, приспособившиеся к одинаковым условиям
существования, всегда похожи друг на друга. Например, крупная
рыба -- акула, вымерший морской ящер -- ихтиозавр и современный
морской зверь -- дельфин обладают почти одинаковой формой тела.
Однако их внутренние органы -- скелет, дыхательная система,
воспроизведение потомства -- очень сильно разнятся.
На основании данных сравнительной анатомии мы можем по
строению даже отдельных частей животных, например скелета,
установить, с каким родом животных мы имеем дело. У
пресмыкающегося никогда не будет таких костей, как у
млекопитающего или у рыбы, рыба будет отличаться от всех других
позвоночных животных и так далее.
Но этим еще не исчерпывается могущество сравнительной
анатомии. Изучая строение органов в их действии, функции, как
говорят ученые, мы узнаем, какому назначению отвечает тот или
другой орган.
Копыта лошади, зебры или осла -- приспособление к
продолжительному бегу на твердой почве. Парные раздвоенные
копыта жвачных или свиней служат для передвижения по более
мягкой, топкой почве, хотя отлично служат антилопам и в сухих
степях.
Широкие мозолистые ступни верблюда, расширенные
пальцы-лапы страуса, толстые, с короткими ногтями-копытцами
ножки нашей копытки -- все это приспособления для ходьбы по
рыхлым, сыпучим пескам пустыни.
Слон, носорог и бегемот обладают круглыми, столбообразными
ногами, хотя и являются разными, не родственными друг другу
животными. Строение их конечностей одинаково только потому, что
столбообразные ноги наиболее выгодны для огромных животных с
большим весом тела и. следовательно, выполняют одинаковое
назначение -- функцию.
Зная назначение и действие каждого типа органов у
современных животных, мы можем, находя такое же строение у
вымерших животных, определить, к чему они были приспособлены,
выяснить образ жизни давно исчезнувших с лица Земли тварей. Тем
самым мы получаем важнейший ключ для воссоздания условий жизни
в прошлых геологических эпохах и для выяснения условий
образования горных пород. Для палеонтолога чрезвычайно важно,
чтобы современные животные были подробно изучены зоологами и
биологами. К сожалению, изученность строения современных
животных крайне недостаточна. Для палеонтологов особенно нужно
изучить животных древнего типа, которые еще живут в наше время.
Именно эти животные наименее изучены, потому что живут в
труднодоступных районах тропиков и субтропиков. Именно так
уцелели пережитки прошлого населения нашей планеты. Таковы
древние хищники -- кунице-кошки горной Азии, Центральной
Америки и Центральной Африки, крокодилы, исполинские
тропические ящерицы, слоновые черепахи, тапиры, бегемоты,
носороги, слоны, гиены, трубкозубы, броненосцы, ленивцы,
сумчатые, однопроходные, панголины и многие другие. Все эти
животные изучены очень плохо. Предстоит еще колоссальная
работа, прежде чем биологи будут знать их анатомию с нужными
подробностями.
Но дело не только в анатомии. Для того чтобы понять
действие и назначение устройства органов этих животных, надо во
всех подробностях знать их образ жизни: движение, питание,
размножение, поведение в условиях той местности и страны, где
они живут. Поэтому нужны десятки лет терпеливых и длительных
