Эвиза посмотрела на вожака.
Он вспыхнул, как мальчик.
- Смотря что?
- Пойти в старый Храм Времени, где памятник, отыскать там нашу
владычицу. Ее зовут Фай Родис. Поговорите с ней так же прямо и умно,
как говорили со мной. Только сначала найдите инженера Таэля. Хоть он и
"джи", но человек, каких на вашей планете еще не много.
- Ладно.- Главарь протянул руку.
- И скажите, что вас прислала Эвиза Танет.
- Эвиза Танет... какое имя!
Шестеро исчезли в саду. От ворот к Эвизе направлялась шумная
группа врачей Центрального госпиталя, приехавших на большой
общественной машине.
Из-за кустов вышел главный врач, подозвал помощников, и они
молча потащили пострадавшего к машине.
- Кто это? - спросила Эвиза одного из коллег по госпиталю.
- Знаменитый писатель. Как они его отделали! - Говоривший
расцвел довольной улыбкой, будто он полностью был на стороне "кжи".
Недоумевая, Эвиза пошла вместе с врачами к узкому порталу входа.
Внутри здание повторяло обычный стиль Торманса. Тяжелые двери
вели в просторный вестибюль. Широкая лестница поднималась в
обрамленный двухрядной колоннадой зал. В вестибюле толпилось множество
людей. Их взоры мгновенно обратились на Эвизу. Гостью отвели наверх и
усадили в боковой галерее на потертый диван. Все приехавшие продолжали
оставаться внизу, выстроившись живым коридором.
- Они ждут кого-нибудь? - спросила Эвиза проходившего мимо
пожилого человека в желтом медицинском халате.
- Разумеется,- строго ответил тот,- должны прибыть представители
Высшего Собрания.
- Почему "прибыть", а не просто приехать?
Собеседник испуганно посмотрел на Эвизу, оглянулся и исчез между
колоннами.
Ожидание длилось более получаса, пока выяснилось, что сановники
не приедут. Стоявшую внизу толпу как будто прорвало. Со смехом и
громким говором, характерным для тормансиан, все устремились по
лестнице в зал. Главный врач отыскал Эвизу и повел ее на возвышение,
где расселись наиболее знаменитые медики столицы и почетные гости из
других мест планеты. Эвиза отказалась, уверяя, что ничем не заслужила
высокого места, и ей, рядовому и молодому врачу Звездного Флота, это
неприлично. Она уселась у колонны на краю зала, чувствуя на себе
внимание всей аудитории и озабоченная предстоящим выступлением.
Ораторы не торопясь сменяли друг друга. Говорили подолгу, о
вещах более чем очевидных, заранее обусловливая направление начатых
докладов. У тормансиан такое выступление почему-то называлось кратким
вступительным словом. По всему чувствовалось, что эти потоки
банальностей никого не интересовали. Эвиза видела это по скучающим
лицам, по шуму в зале, который едва покрывался грохотом
звукоусилителей, передающих речь ораторов.
Наконец распорядитель заседания объявил о желании врача с Земли
выступить перед врачами Торманса.
Эвиза пошла поперек зала к трибуне, приветствуемая криками,
хлопаньем по ручкам кресел и свистом восхищенной молодежи. Как ни
диковат казался ей подобный рев и шум, он выражал добрые чувства.
Поклонившись, Эвиза поблагодарила тормансиан. Когда она заговорила с
непередаваемо мягким земным акцентом, который не смогли огрубить
усилители, в зале наступила небывалая тишина. Тормансиане не сводили
глаз с Эвизы, осматривая ее от пристальных и веселых топазовых глаз до
сильных ног в странной синей сверкающей огоньками обуви, они старались
понять, чем так похожа и не похожа в одно и то же время эта женщина на
женщин Ян-Ях.
- Ваши старшие хотели, чтобы я, познакомившись с медициной
Ян-Ях, разобрала ошибки врачей и рассказала о достижениях Земли. Но
мои познания в науке Ян-Ях ничтожны, и, главное, у меня нет основного
критерия, необходимого, чтобы судить о любой науке, нет представления
о ее доле в создании человеческого счастья. Поэтому выступать
советчиком и критиком было бы с моей стороны нескромно и
неуважительно. Все, что я могу,- это рассказать вам о препятствиях,
преодоленных на Земле... Преподавание любого предмета, особенно
больших разделов науки, у нас начинается с рассмотрения исторического
развития и всех ошибок, сделанных на пути. Так человечество, борясь со
свойственным людям стремлением забывать неприятное, ограждает себя от
неверных дорог и повторения прошлых неудач, которых было много в
докоммунистической истории. Уже в ЭРМ определилась огромная разница
между силами и материальными средствами, какие человечество тратило на
медицину и на науку военного и технического значения.
Лучшие умы были заняты в физике, химии, математике. Шаг за шагом
биология и медицина расходились с физико-математическими науками в
своем представлении о мире, хотя внешне широко пользовались их
методами и аппаратами исследования.
В результате окружающая человека природа и он сам как часть ее
предстали перед человечеством как нечто враждебное, долженствующее
быть подчиненным временным целям общества.
Ученые забыли, что великое равновесие природы и конструкция
организма есть результат исторического пути невообразимой длительности
и сложности, в соподчинении и взаимосвязи интегральных частей.
Изучение этой сложности, хотя бы в общих чертах, требовало
многовековой работы, а земное человечество принялось неосмотрительно и
торопливо приспосабливать природу к переходящим утилитарным целям, не
считаясь с необходимыми людям биологическими условиями жизни. И
человек - наследник мучительного миллиардолетнего пути, пройденного
планетой,- как неблагодарный и неразумный сын принялся растрачивать,
переводить в энтропию основной капитал, ему доставшийся: накопленную в
биосфере энергию, которая, как взведенная когда-то пружина, послужила
для технического прыжка человечества...
Эвиза остановилась, и тотчас же зал загрохотал стуком ладоней по
дереву. Затронутая тема была близка планете Ян-Ях, дотла разоренной
неразумием предков.
Эвиза, не привыкшая к подобной реакции собрания, стояла,
беспомощно оглядывая шумящую аудиторию, пока председатель не
утихомирил восторженных слушателей.
Эвиза вовсе не собиралась накалять страсти несдержанной
аудитории, что вело к утрате разумного и критического восприятия. Она
решила быть осмотрительнее.
Она рассказала, как близоруко ошибались те, кто торжествовал,
побеждая отдельные проявления болезней с помощью средств химии,
ежегодно создававшей тысячи новых, по существу, обманных лекарств.
Отбивая мелкие вылазки природы, ученые проглядели массовые
последствия. Подавляя болезни, но не исцеляя заболевших, они породили
чудовищное количество аллергий и распространили самую страшную их
разновидность - раковые заболевания. Аллергии возникали и из-за так
называемого иммунного перенапряжения, которому люди подвергались в
тесноте жилищ, школ, магазинов и зрелищ, а также вследствие
постоянного переноса быстрым авиатранспортом новых штаммов микробов и
вирусов из одного конца планеты в другой. В этих условиях
бактериальные фильтры, выработанные организмом в биологической
эволюции, становились своей противоположностью, воротами инфекции,
как, например, миндалины горла, синусы лица или лимфатические узлы.
Утрата меры в использовании лекарств и хирургии повредила
охранительные устройства организма, подобно тому как безмерное
употребление власти сокрушило охранительные устройства общества -
закон и мораль.
Существо врачевания, основанное на старых представлениях,
отстало от жизни. Когда в процессе развития общества погибли религия,
вера в загробную жизнь, в силу молитвы и в чудо, миросозерцание
отсталого капиталистического строя зашло в безнадежный тупик неверия,
пустоты и бесцельности существования. Это породило повальные неврозы
пожилого поколения. Нагнетание угрозы тотальной войны как прием
политической агитации, постоянное напоминание об этом в газетах,
радио, телевидении способствовали психозам молодой части населения -
противоречивым стремлениям скорее испытать все радости жизни и уйти от
ее реальности. Насыщенность развлечениями, накал искусственных
переживаний создали своеобразный "перегрев" психики. Люди все упорнее
мечтали уйти в другую жизнь, к простым радостям бытия предков, к их
наивной вере в ритуалы и тайны. А врачи пытались лечить по старым
канонам прежних темпов, другой напряженности бытия.
Машины, благоустройство жилищ, техника быта существенно изменили
нормальную физическую нагрузку людей. Медицина продолжала пользоваться
опытом, накопленным в совершенно иных условиях жизни. Общее ослабление
организма, мышечной, связочной и скелетной систем вело, несмотря на
отсутствие тяжелой работы, к массовому развитию грыж, плоскостопия,
близорукости, учащению переломов, расширению вен, геморрою,
разрастанию полипов и слабости сфинктеров с ухудшением пищеварения и
частыми явлениями аппендицита. Множество дефектов кожи было обязано
плохому обмену веществ.
Врачи, озадаченные наплывом заболеваний, оперировали без конца,
кляня скучную рутину "простых случаев" и не подозревая, что
встретились с первой волной бедствия. А когда вслед за общим
ослаблением людей все чаще стали встречаться болезни испорченной
наследственности, лишь немногие передовые умы смогли распознать в этом
Стрелу Аримана. Величайшее благодеяние - уничтожение детской
смертности - обернулось бедствием, наградив множеством психически
неполноценных, полных кретинов или физически дефективных от рождения
людей. Тревожной неожиданностью стало учащение рождений двоен, троен,
в общем снижающих уровень здоровья и психики. Борьба с новой бедой
оказалась исключительно трудной. Ее можно было преодолеть лишь при
высочайшей моральной ответственности всех людей и проникновении науки
в самую глубь молекулярных генетических аппаратов.
Эвиза перечислила еще несколько коварных ловушек, выставленных
природой на прогрессивном пути человечества. Путь этот заключался в
возвращении к первоначальному здоровью, но без прежней зависимости от
безжалостной природы. Суть дела заключалась в том, чтобы уйти от ее
гекатомб, через которые она осуществляет улучшение и совершенствование
видов животных, беспощадно мстя за неуклюжие попытки человека
избавиться от ее власти.
- И это нам удалось! - воскликнула Эвиза.- Мы все здоровы,
крепки, выносливы от рождения. Но мы поняли, что наше чудесное
человеческое тело заслуживает лучшего, чем сидение в креслах и нажатие
кнопок. Наши руки - самые лучшие из инструментов, созданных природой
или человеком,- просят искусной работы, чтобы получить истинное
удовлетворение. Мало этого, мы боремся за жизнь своего ума совершенно
так, как и за жизнь тела. Вы можете узнать про все те усилия, какие
потребовались нам в неравной борьбе. Неравной потому, что глубина и
всеобъемлющая мощь природы до сих пор не исчерпаны и до сих пор
неустанно человечество ведет сражение за свое умственное и физическое
здоровье и готово к любому выпаду природных стихийных сил!
Окончание речи Эвизы вызвало новую волну одобрительного шума.
Строгая, даже вдохновенная серьезность спала с нее, и она превратилась
в жизнерадостную, с оттенком кокетства женщину, которая склонилась
перед залом в свободном поклоне танцовщицы. Метаморфоза усилила рев
восторга среди медицинской молодежи. Тормансианам вообще нравилась
веселая серьезность землян, никогда не шутивших с большими чувствами,
