того, чтобы соорудить подробный отчет начальству и предупредить его о
необходимости принять в одном из восточных портов судно с "ценным грузом".
Так когда-то называли в наших газетах пароходы с испанскими детьми -
сыновьями и дочерьми испанских республиканцев, разгромленных Франко и
Гитлером.
Деликатный вопрос о бриллианте я постарался обойти молчанием,
представив дело так, будто Скал решил освободить заложников в обмен на
собственную безопасность. Всю честь разоблачения банды я приписал Грише -
ведь он, собственно говоря, именно за этим сюда и приехал. Себе я отвел
скромную роль подсадной утки, на которую клюнули сначала Адамс, а потом и
Костлявый Мак.
Получилась вполне приличная детективная повесть, где правда была
переплетена с вымыслом. Конечно, мне было далеко до героя романа Грэма
Грина "Наш человек в Гаване", который посылал своему руководству в ЦРУ
рисунки, скопированные с инструкции пылесоса, выдавая их за секретные
чертежи, или до одного моего коллеги, долгое время морочившего Центр
донесениями, в которых утверждалось, будто он завербовал самого Генри
Киссинджера [Киссинджер Генри Алфред (р. 1923) - советник президента США
по вопросам госбезопасности (1969-75 гг.), госсекретарь США в 1973-77
гг.]. Но все равно, это была неплохая работа. Авось сойдет. Руководству
сейчас было не до меня - шла ожесточенная борьба за власть,
сопровождающаяся чехардой кадровых перестановок.
По обычным каналам я передал свое творение нашему резиденту, и снова
потянулись мучительные дни ожидания.
Я читал газеты, слушал радио, смотрел теленовости, чтобы как-то
заполнить ставшее пустым, как праздничный зал после шумного карнавала,
время. Иногда я обнаруживал интересную, хотя на мой взгляд и не совсем
достоверную информацию. Однако, я давно научился читать между строк.
Опознав негра, полиция добралась, оказывается, и до его хозяина,
"известного коллекционера и бизнесмена мистера Адамса, близкого друга
трагически погибшего сэра Робинса". Потом вездесущие репортеры сообщили
широкой публике о "жутких экспериментах доктора Ашборна", проводившихся в
разрушенном гангстерами особняке. Адамс был арестован, но тут же выпущен
под залог, после чего уехал... в Россию. Это наводило на некоторые
размышления.
Доктор исчез, а полиция объявила о его розыске. О мистере Кутере, тем
более, о _п_о_л_к_о_в_н_и_к_е_ Кутере, не упоминалось ни слова, но это
меня не удивляло.
Думаю, что Скал торопился не меньше и так же томился от нетерпения,
желая поскорее закончить это дело, но, вероятно, возникли какие-то
организационные трудности с транспортом. Он позвонил только на пятый день,
в одиннадцать тридцать утра.
- Привет, Дэн. - Кажется, он сменил гнев на милость и снова начал
называть меня просто по имени. - Все в порядке, я зафрахтовал небольшой
индонезийский сухогруз. Если вы готовы, будьте сегодня в шесть вечера на
пятом причале бухты Сидней, я возьму вас на борт своего катера и доставлю
на судно. Завтра же мы доберемся до... Словом, до точки, где сможем
совершить обмен.
Я долго ждал этой минуты, но когда она наступила, вдруг почувствовал,
что новость, сообщенная Скалом, застала меня врасплох. Тем не менее,
отступать было поздно, я постарался успокоить свое участившееся дыхание и
ответил, как мне кажется, почти равнодушным тоном:
- У меня тоже все в порядке, я буду на причале ровно в шесть.
Мы вежливо распрощались, как и подобает двум бизнесменам, пришедшим к
взаимоудовлетворительному соглашению. Относительно Гриши не было сказано
ни слова.
Точно в шесть я вступил на борт шикарного белого катера,
поддерживаемый под локоток матросом, как некая "весьма важная персона".
Скал ждал меня в рубке. Судя по всему, он не слишком опасался властей,
если рисковал появляться в самом центре Сиднея, в оживленном портовом
районе, где кроме обычной полиции, можно было встретиться и с
представителями береговой охраны, и с таможенниками.
- Рад вас видеть, Дэн.
- Не могу ответить вам тем же, даже из вежливости. Надеюсь, вы
оцените мою откровенность.
- Ну-ну, Дэн. Нужно уметь проигрывать.
- Где мой приятель?
Скал как-то странно взглянул на меня.
- Вы к нему очень привязаны? Что ж, тем лучше.
Услышав это, я немного успокоился. Значит, Гриша еще жив, и Скал
хочет как-то использовать его в своей игре. Еще не все потеряно.
- Я вас не понял.
- Сейчас объясню. Вещь у вас с собой?
- Вот здесь, - я похлопал по кейсу, - но...
- Так я и думал. - Он улыбнулся. - Не сердитесь, но все ваши действия
в этой партии я могу предсказать по меньшей мере за три хода. Там у вас,
конечно, взрывчатка? Я угадал?
Сперва я растерялся. Но через секунду сообразил, что как бы то ни
было, а то обстоятельство, что он раскусил мою хитрость, мой способ
застраховаться, ничего в сущности не меняет. Даже наоборот - уменьшает
риск случайного непонимания.
- Да. И если вы попытаетесь нарушить условия нашей сделки, то...
- Не попытаюсь, не мечтайте. Но я, со своей стороны, тоже должен
иметь гарантию того, что вы не пошлете мне вслед быстроходный корабль
береговой охраны, как только я отдам вам свой товар.
- Я вам обещаю...
- Даже если вы дадите мне расписку, сделанную вашей кровью, я ей не
поверю. - Он почти дословно повторил Адамса.
- Тогда я не знаю, как убедить вас.
- И не нужно. Я сам все вам объясню. Когда мы с вами совершим обмен,
ваш друг останется со мной. Я отпущу его, как только окажусь в безопасном
месте. Думаю, вы не считаете меня настолько кровожадным убийцей, чтобы
подозревать, будто я без всякой надобности и, главное, без всякой для себя
выгоды прикончу его? Как бы то ни было, таково мое решение, и у вас нет
иного выхода, кроме как принять эти условия.
Последние слова он произнес жестким тоном, исключающим всякие
возражения. В каждой операции с заложниками рано или поздно наступает
момент, когда кончаются взаимные уловки, и пассивной стороне приходится
уступить и надеяться лишь на "честность" противника. Я ответил коротко:
- Хорошо.
Оставалось рассчитывать, что Грише повезет, как везло не раз, и он
выйдет из очередной переделки цел и невредим. Кроме того, Скал был прав:
без нужды он никого до сих пор не убивал. Другое дело, что считать
нуждой... Может быть, ему понадобится прочистить пулей ствол пистолета или
зачешется указательный палец на спусковом крючке. Мало ли что может он
счесть достаточным основанием, чтобы прихлопнуть человека, как муху.
Пока я предавался своим мрачным мыслям, зарокотал мотор и катер,
описав плавную дугу, направился к выходу из залива.
Час спустя мы приблизились к стоявшему вне пределов территориальных
вод судну под индонезийским флагом. Это был небольшой сухогруз старой
постройки, борта его покрывали рыжие пятна, труба отчаянно дымила. Дряхлая
посудина наверняка давно была исключена из списков Ллойда, и только это
обстоятельство, не дававшее надежды на получение страховки, еще
поддерживало ее на плаву. Впрочем, если судну иногда случалось выполнять
деликатные операции, вроде нынешнего рейса, оно могло приносить своим
владельцам доход.
Катер плясал на высокой волне - отголосок пронесшегося шторма - но я
быстро поднялся по веревочному трапу на борт. К моему удивлению, Скал не
потребовал спустить люльку или парадный трап и выполнил то же упражнение
ничуть не медленнее меня. "Силен, старый бандит!" - подумал я с невольным
уважением.
- Капитан Чанг, это мистер Дэн Майнер, - представил он меня
подошедшему к нам невысокому китайцу в белом кителе.
- Очень приятно, - протянул тот руку. - Приветствую вас на борту
"Танахбала", мистер Майнер.
Я слегка поклонился, обмениваясь рукопожатием с капитаном. Очевидно,
владелец этой ржавой консервной банки был уроженцем архипелага Ментавай,
расположенного у юго-западных берегов Суматры, в состав которого,
насколько я помнил, входит маленький островок, давший имя судну.
- А вот и еще один ваш пассажир, - произнес Скал, широко улыбаясь.
Я обернулся. Через высокий фальшборт переступила на палубу
"Танахбала" знакомая долговязая фигура... Гриша!
- Позвольте представить вам мистера Кристофера Фэрфилда. - Скал
сделал рукой жест в сторону моего друга, на запястьях которого уже не было
наручников.
- Очень приятно, мистер Фэрфилд, надеюсь, вам понравится на моем
судне, - заученно произнес китаец.
- К сожалению, мы с мистером Фэрфилдом покинем вас, как только вы
примите груз, капитан. До конца плаванья мы оставим вам одного мистера
Майнера.
- Весьма огорчен, сэр. Наш кок прекрасно готовит китайские блюда, вы
были бы довольны.
- Дела, дорогой капитан, дела! Кроме того, моя печень не выносит
ничего острого и жирного.
- Весьма огорчен, сэр. - Капитан снова поклонился. - Позвольте
показать вам каюты, господа.
В этот момент над краем фальшборта показалась фигура одного из
охранников Скала. За ним лез второй, потом появился третий, четвертый...
Это было похоже на абордаж, они сыпались на палубу горохом. Всего я
насчитал десять человек.
Но капитан Чанг был, очевидно, предупрежден о нашествии.
- Проводи этих людей на бак, Чарли, - приказал он подошедшему
помощнику. Размести их на свободных койках и накорми. Они помогут нам
принять груз, а потом оставят наше судно. Проследи, чтобы им не докучали
наши матросы.
Полагаю, что если кто кому мог докучать и доставлять неприятности,
так это скорее бандиты Скала матросам, а никак не наоборот. Их физиономии
говорили сами за себя, а если бы какому-нибудь малонаблюдательному
человеку этого оказалось бы недостаточно, то из-под распахнутых курток
красноречиво торчали рукоятки пистолетов и коротких автоматов. Когда я
садился на катер, этих типов, как и Гриши, не было видно. Очевидно, они
скрывались где-то в глубине катера.
Вид их не произвел никакого впечатления на капитана Чанга. Ему,
конечно, всякое приходилось видывать в этих опасных водах, где все еще
ходили легенды о знаменитой мадам Вонг, предводительнице пиратов.
Я думал, что мне удастся поговорить с Гришей, но нам отвели разные
каюты. Вместе со мной поселились два человека из команды Скала, они не
заговаривали со мной и вели себя вполне пристойно, тем не менее, я
понимал, какая им отведена роль.
38
Нет больше той любви,
как если кто положит душу свою
за друзей своих.
Иоан. XV, 13
Точка рандеву была известна только Скалу и капитану Чангу, поэтому,
когда на горизонте появилось небольшое пятнышко, через некоторое время
превратившееся в силуэт судна, у меня не было уверенности в том, что
именно к нему мы должны приблизиться, чтобы принять детей.
Но "Танахбала" медленно шел на сближение. Через час я уже мог
рассмотреть это плавсредство как следует.
Иначе его и нельзя было назвать, ибо гордого имени морского судна оно
не заслуживало. Очевидно, Скал выбрал эту развалину с тем расчетом, чтобы
при необходимости сразу пустить ее на дно вместе с компроментирующим
грузом. В наступивших сумерках я не мог разглядеть цвета флага,
безжизненной тряпкой повисшего на кормовом флагштоке. На борту виднелись
полустертые иероглифы, а ниже - отдельные буквы латинского алфавита, но
