проснувшись, еще несколько минут неподвижно лежал на спине, прислушиваясь,
как расползаются, словно туман, последние клочья кошмара, не в силах
поверить, что это был только сон...
- Господи, - подумал он. - Гадость какая... Но я, кажется, держался
хорошо.
Больше всего он боялся себя во сне. Расторможенная подкорка вписывала
его в фантастический калейдоскоп порожденных мозгом иллюзий таким, каким
он был на самом деле. Все, тщательно задавленное и спрятанное в тайниках
подсознания, во сне обычно выходило наружу - точно так же, как могло выйти
и в любой экстремальной ситуации. Поэтому, если бы он, не дай Бог, струсил
во сне... К счастью, он не струсил.
- Хватит, - сказал он себе. - Пора вставать. Гном! Время?!
- Ноль один, ноль семь по единому.
Пора было. Давно уже пора.
В доме у Старика никто не спал. Барт, еще более суровый от набрякших
под глазами мешков, отпер ворота.
- Ну что? - спросил Григ, пожимая протянутую руку. - Вчерашний угол
осмотрели уже?
- Нет там ничего, - нахмурившись, сказал Барт. - Земля сухая была.
- Ну и что. Может, и вправду показалось. Сами-то готовы?
- Готовы, готовы, - сказал Барт, и непонятно было, то ли шутит он, то
ли злится. - Мы всегда готовы.
- Тогда пошли.
И снова они сидели в горнице за непокрытым столом и Григ, теперь уже
на правах старшего, подробно разбирал со Стариком и Бартом предстоящую
операцию.
- Индивидуальные фильтры у всех?
- У всех.
- Уже вживили?
- Конечно.
- Какие комнаты успели оборудовать сосками?
- Весь первый этаж.
- А щели не забили?
- Нет. Прошлись полиуретаном.
- А второй?
- Этого мы не допустим.
- А если все-таки?
- Тогда индивидуальные баллончики.
- А если не все войдут сразу?
- Лип с Лончем будут оттаскивать в дальнюю комнату.
- Значит так. Возьмем худший вариант. Они приезжают. Часть
спешивается, часть остается на конях. Десятник и еще человек пять идут в
дом. Не выходят. Заходят еще трое...
- Пауза будет большая. Первых успеем убрать.
- Так. Остается несколько человек. Они насторожены. Эти трое не
выходят. Оставшиеся хотят в тревоге выехать со двора.
- Ворота заперты.
- Но их тоже надо в конце концов нейтрализовать. Выходить вам нельзя.
Они хорошо вооружены. Не рубиться же вам во дворе! Как быть?
- В этом случае мы имитируем шум драки в хоромах. На него они
кинутся. - Пожалуй... Но вы переполошите соседей.
- Они сделают вид, что ничего не видит и не слышат.
- Но потом дадут показания.
- Потом будет уже поздно. Раньше полудня их не хватятся.
- Еще одна сказка родится, - мечтательно сказал Барт. - Будто нас
черти уволокли. И ведь при этом - почти правда.
- Черти... - задумчиво пробормотал Григ. - Чего же я хотел?.. Да,
вот! На случай рукопашной. Только честно... Вы давно тренировались?
- Это не страшно, - ответил Барт. - Нас ведь будет вести Мистер
Томпсон, а с ним, - он саркастически улыбнулся, - мы способны на чудеса.
- Напрасно ты так думаешь, - серьезно возразил Григ. - Молочную
кислоту выводить нелегко. В нетренированных мышцах она накапливается
быстрее. Вот меня и интересует, насколько вас хватит?
- Мистер Томпсон считает, что на полчаса непрерывного боя.
- Хорошо. Чаку спрячьте где-нибудь вне дома. В любом сарае. Только не
в тереме. И оденьте ее в мужское.
Он остановился, заметив, как переглянулись Старик с Бартом.
- Что-нибудь случилось? - спросил он. - И вообще, где Чака?
- Сейчас придет, - ответил Старик. - Слушай, Григ, - он вдруг
смущенно замялся, потом поднял голову, взглянул прямо в глаза, - а ты бы
не мог взять Чаку с собой?
- Чаку? - изумился Григ. - С собой? Зачем? Вы же через несколько
часов окажетесь дома!
- Так будет безопаснее, - Старик посмотрел на Барта, словно ожидая
его поддержки. - Всякое ведь может случиться. Загорится что-нибудь. Да
любая наша оплошность - и все. Поднимут тревогу, пойди выберись из города.
А вам вдвоем даже легче будет. Она подстрахует, если что.
На мгновение Грига охватила радость, но тут же погасла, и он
нахмурился.
- Со мной ведь тоже опасно, - ответил он. - И потом, кто меня с бабой
примет? Там мужская община.
- Мы взвесили все, - сказал Старик. - Ее уже подстригли и одели
парнишкой. Будет тебе названный брат. И примут тебя с ним не хуже, чем
одного. Мистер Томпсон с нами согласен. Он очень въедливо это просчитывал.
Можешь поручить Гному, пусть проверит.
- Но ее могут опознать, - продолжал бороться Григ. - Коленки внутрь,
грудь, те же дырки от серег...
- Грудь затянули, - отвечал Старик. - А коленки Томпсон выправит. И
дырки к обеду уже зарастут. Мы все учли, Григ.
- Гм... - Григ в смятении огляделся. - Гном, - позвал он, - а ты что
думаешь?
- Решай сам, - ответил Гном. - Флюктуации тут нет, а все остальное -
твое дело.
- Ладно, - сказал Григ, сдаваясь. - Некогда спорить. В конце концов,
вам виднее. Но ведь уже пора ехать. Где она?
- На конюшне, - сказал Барт. - Помогает Лончу. Понимаешь, мы решили
вьючных не брать...
Григ закусил губу.
- Лончу так Лончу, - сказал он, вставая. - Жаль мешать. Но время не
ждет. Уже совсем рассвело.
Чака стояла рядом с Лончем, держа лошадей в поводу.
- Готова? - спросил Григ, иронично окидывая взглядом щегольской наряд
Лонча, надевшего в честь отъезда роскошный лазоревый терлик с иршанными
сапогами, и худенькую фигурку Чаки в холщовых портах и коротком коричневом
армяке.
- Готова, - откликнулась Чака с вызовом.
- А вот мы посмотрим, - объявил Григ и, протянув руку, потащил за
видневшийся в четырехугольном вырезе рубахи гайтан.
- В Бога веруешь? - грозно вопросил он, доставая крест. - Все,
говоришь, продумали? - он повернулся к Старику.
Тот виновато отвел глаза.
- Да мы только насчет мужского... - пробормотал Барт.
Григ разжал пальцы.
- Сними и сунь под пятку, - распорядился он. И отвернулся, оглядывая
уже оседланных лошадей.
Ему досталась Ягодка - статная гнедая ногайских кровей. Лошадь Чаки
была рыжая, с белыми бабками - явно русского замеса. Обе лошади, он знал
это, были необычайно выносливы и могли выдержать три часа непрерывной рыси
без всякой помощи Мистера Томпсона.
Григ с одобрением оглядел простую, но крепкую сбрую, подтянул у
Ягодки подпругу, похлопал ее по крупу.
- Добре, - пробормотал он и обернулся. Чака уже собиралась садиться,
и Лонч, бережно державший ее за подъем, как раз в эту минуту выпрямился,
помогая Чаке взобраться в седло. Григ отвел глаза.
- Прекрати, - сказал он себе. - В конце концов, это их дело. А у тебя
здесь дела другие. Приди в себя. Не позорься.
- Ну ладно, - заставив себя улыбнуться, объявил он. - Будем
прощаться, что ли?
Обнявшись и облобызавшись по усвоенному здесь обычаю со Стариком,
Григ пожал руки остальным и, вскочив на свою гнедую, тронулся в
открываемые Бартом ворота. Он сознательно не стал дожидаться Чаку, чтобы
не видеть ее прощания с Лончем. Но Чака не заставила себя ждать. Через
несколько секунд он услышал стук копыт за спиной, а выезжая со двора,
увидел и ее, привставшую на стременах и машущую кому-то рукой.
Проскакав по Воскресенской, они свернули к Кремлю и, миновав
Покровский собор, спустились к реке. У Живого моста Григ оглянулся. Утро
только занималось, но видно было, что день обещается добрый. Чистое, уже
отчетливо бирюзовое небо было безоблачным, и только вдоль самого
горизонта, у Воробьевых гор, пролегла темная полоса. И звонким,
напряженно-тревожным ожиданием обожгло душу, когда вспыхнули под лучами
невидимого пока еще солнца ярким, очищающим огнем купола кремлевских
церквей.
Быстро промчавшись по Ордынке и миновав Серпуховские ворота, они
пришпорили коней и быстрой рысью понеслись по пустынной пока в этот час
дороге. Путь им предстоял неблизкий. Поротовское Бусково находилось
достаточно далеко, за стоящим на Пахре селом Подолом, и надо было бы
поберечь лошадей, но утренняя свежесть бодрила тело, заставляла азартно
напрягаться мышцы, и до самого Свято-Данилова монастыря Григ с Чакой шли
ускоренной рысью.
Оставшись впервые один на один с Чакой, Григ изо всех сил старался
выглядеть спокойным и бесстрастным. Именно поэтому он нарочно обогнал ее и
теперь скакал чуть впереди, боясь неосторожным взглядом или словом выдать
терзавшие его чувства. За эти полгода, что он провел здесь, ему довелось
лишь дважды переброситься с ней парой незначительных фраз, да еще
несколько раз она нечаянно попадалась ему то в сенях, то во дворе, когда
он покидал Старика после очередной встречи.
Нельзя сказать, что она держалась по отношению к нему особенно
враждебно. Напротив, как и подобало девице, она тут же пыталась скрыться с
глаз постороннего человека. Но Григ навсегда запомнил ее безразличный
взгляд, которым можно было скользнуть по привезенному в дом новому
сундуку, когда она случайно влетела в горницу, где они сидели со Стариком,
и Старик счел нужным представить подьячему свою дочь.
И еще был случай, о котором Григ тоже никак не мог забыть. Месяца три
назад, вызвав по какому-то делу Старика, он случайно вклинился в общий
разговор. Реплику Барта он, увлеченный беседой со Стариком, не разобрал.
Барт что-то творил о выемке поличного у воровской жонки Малашки в
Чертолье. Но фраза о том, что узнать о судьбе найденных там вещей можно
через Гаврюшку, заставила его невольно напрячь внимание. Напрячь, чтобы
тут же услышать издевательский смех Чаки. Отсмеявшись, Чака, не скрывая
презрения, объявила, что интересоваться у Гаврюшки о Романовском списке
Заточника все равно, что, спрашивать у сторожевого пса Копея, который час.
Старик потом извинялся за дочь, успокаивал Грига, что это лишь
показывает, насколько хорошо тот вжился в образ и роль, но уязвленный Григ
так и не сумел избавиться от неприятного осадка, и теперь, едучи бок о бок
с Чакой, в очередной раз давал себе слово навсегда выбросить ее из головы.
Мысли о Чаке заставили его на какое-то время забыть о Группе, но,
вспомнив наконец о тех, кто остался в Москве и сейчас напряженно ждал
встречи с опасностью, Григ не ощутил тревоги. В отличие от него самого
Группа имела дело с предельно ясной ситуацией. Задача, поставленная Группе
была четкая и конечная. Пугающая, трудновыполнимая, но совершенно
определенная.
Многое он отдал бы, чтобы иметь такую же ясность. Его самого впереди
ждали только мрак и неизвестность. Темная пропасть Контакта представлялась
ему даже более жуткой, чем холодные глубины космоса. Контакта с теми, кого
трудно было даже назвать братьями по разуму, с теми, кто на протяжении
веков вызывал иррациональный ужас, а в последнее время воспринимался как
сказка и миф. Барт был прав, сказка теперь становилась былью, но радости,
которую ожидаешь от встречи с чудом, Григ не испытывал. Не радость, а
тревога ложилась на плечи, свинцовой плитой пригибала к лошадиной холке,
нервным огнем опаляла изнутри мозг.
Что за создание находилось внутри огненного столба? Этого не знал
никто. Неподвижное, как в этот раз, или неуклюже шевелящееся, как в
некоторых других случаях, оно никогда не выходило за пределы светящейся
колонны, и все попытки проникнуть туда к нему тоже всегда оканчивались
ничем.
Очень давно, десятки лет назад, слабый и беззащитный человеческий род
выдумал, пытаясь объяснить необъяснимое, потусторонний мир. Но только
столетия спустя люди открыли для себя его истинного властителя. Дьявол
