Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
Demon's Souls |#15| Dragon God
Demon's Souls |#14| Flamelurker
Demon's Souls |#13| Storm King
Demon's Souls |#12| Old Monk & Old Hero

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
Фэнтези - Игорь Дубов Весь текст 268.61 Kb

Харон обратно не перевозит

Следующая страница
 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 23
                               Игорь ДУБОВ

                       ХАРОН ОБРАТНО НЕ ПЕРЕВОЗИТ


                              Автор выражает благодарность сотруднику ИМЛИ
                              АН СССР Е.Б.Ротчевской и руководителю группы
                              каскадеров  Б.А.Кумалагову   за   постоянные
                              консультации при создании этой книги.



     В самом конце лета, жнивеня месяца  четвертого  дня,  имел  приказной
дьяк Лучников Алексей  Васильевич  беседу  с  дочерью.  Тяжелым  был  этот
разговор. Дочь выглядела взволнованной, торопилась, вспыхивала  горячечным
румянцем, да и дьяк был тревожен, смотрел сумрачно, мял в кулаке бороду, а
то и закусывал, забывшись, себе ус. Неладное творилось в доме и  творилось
с тех самых пор, как взят был в застенок  Антип,  артельщик,  ставивший  в
сельце дьяковы новые хоромы взамен сгоревших. Дело, по которому он пропал,
было страшным, связанным с умышлением на  жизнь  и  здоровье  государя,  и
много бед могло приключиться от этого. Вот почему, хоть и была дочь  резка
и  непочтительна,  не  возражал  ей  дьяк,  слушал  внимательно  и   даже,
случалось, взгляд отводил.
     - Хорошо, Антип молчит покуда, - говорила меж тем,  сверкая  глазами,
дочь. - А, не дай Бог, начнет глаголити. Тако, мол, и тако, тружаемся де у
дьяка Лучникова, еже живет в Китае  на  Воскресенской  улице.  Како  тогда
бити? Что делати? Какому угоднику свечки ставити?!
     - Не пужаися, Катерина, - отвечал дьяк. - Вспеем утечи. Мы же готовы,
нас врасплох не застигнут. Да и не будет он глаголати. И Гаврюшка тамо...
     - Гаврюшка! - вскричала дочь, широко раскрывая глаза и качая головой.
- Неужели вы верите ему, батюшка?! Начаетеся на него?! Да вы посмотрите на
рожу его разбойничию? В глаза его поглядите! Врет он вам все.  А  вы  его,
молодого подьячего, за стол с собою  сажаете.  С  крылца  сходите!  Ладно,
никтоже не видет кроме своих!
     - Что  с  тобой,  Катерина?  -  пытался  успокоить  ее  дьяк.  -  Что
случилося? Пошто ты на Гаврюшку взъелась-то? Али обидел он тебя? Так вы  и
разговоров особно не говорили...
     - Говорили - не говорили, аще обо мне речь? Об вас,  батюшка,  радею.
Гнати его, ката, со двора надобно и в дом не допущати. Вот что!
     - Охолони, Катерина! - возмутился дьяк. - Что ты такое молвиш! Нужден
он мне. Мало ли, яко с Антипом дело повернется. Вото Гаврюшка и  сгодится.
Да нежели он у пыток стоит?! На письме сидит. Распросные речи  пишет.  Ано
человек он верный. Потому и привечаю.
     - Да уж верный! - с непонятной злобой и каким-то отчаянием продолжала
наседать дочь. - Прикормили вы его, батюшка, вот он и верный. А отворотись
- не роздумает, ножик всунет.  Нынча  Антипа  пытает,  а  завтра  за  нами
придет?
     - Не придет, - отвечал дьяк. - А еже прикормил  -  так  что  с  того?
Пущай за деньги служит, коли за совесть не  может.  Так  даже  лутче,  убо
понятнее, за каковую возху дергати. Вельми он  нынча  нужден  тамо,  возле
Антипа.
     - Но у нас же везде камеры! - воскликнула дочь. - Почто  он  нам?  Мы
сами все увидим.
     - Катерина! - рявкнул дьяк, разом суровея. - Опомнись!  Что  ты  себе
позволяешь?! - И добавил, тревожно оглянувшись и понизив голос: - Ты  что,
Чака, нас ведь могут услышать.
     Но дочь не собиралась сдаваться. - Кто это нас услышит? -  с  вызовом
поинтересовалась она. - Дворовые? Так ты их сегодня всех отпустил. А  если
кто и остался в доме, так  Мистер  Томпсон  давно  бы  предупредил.  Мы  в
дерьмовой ситуации, Старик! И об этом надо говорить. Кто тебе скажет, если
не я? Сперва Центр заставляет нас арендовать это дурацкое  поместье  и  во
имя спасения каких-то мифических икон ставит всю нашу работу под удар.  Мы
- Наблюдатели, историки. Наше дело: изучать и ни во что не вмешиваться.  А
тут наем поместья и кража икон! Думаешь, ребята  были  в  восторге?  Пусть
даже это и вправду иконы самого  Феодосия.  Большая  радость,  когда  твою
голову суют в петлю, и никто не спрашивает,  согласен  ли  ты?!  Но  тебе,
видно,  понравился  этот  стиль.  Ты  теперь,  не  советуясь  ни  с   кем,
продолжаешь шашки с Гаврюшкой и думаешь, что это не опасно. Ты не  боишься
ошибиться, Старик!
     - Ну чего ты хочешь? - вопросил дьяк, из последних сил  сопротивляясь
закипающему внутри гневу. - Что я его прогнал? Прямо сейчас,  когда  взяли
Антипа?  Чем  он-то  нам  может  повредить?   А   представь,   что   Антип
раскалывается где-нибудь в сенях. Там, где нет камер. Что  тогда?  Это  же
государево "слово и дело". И артель тогда возьмут, и нас  приберут.  Какая
там к черту "работа"! По тюрьмам затаскают, ты, слава Богу, законы знаешь.
Пока оправдаешься, кровью умоешься. Я, например, на дыбе  и  концы  отдать
могу. А предупредит Гаврюшка загодя, так хоть уйти успеем.
     - Я не про сейчас говорю, - не желала сдаваться  дочь.  -  Но,  может
быть, через два дня, ну хоть через  неделю,  когда  все  кончится...  Этот
Гаврюшка! Я его ненавижу. Я на него смотреть не могу!
     - Не смотри, - демократично согласился  дьяк,  незаметно  переходя  в
контратаку. - Сама виновата.  Ты  ведь  даже  на  глаза  чужим  не  должна
показываться. А ты - то в сенях  столкнешься,  то  во  двор  выскочишь  не
вовремя. Я уж не раз подмечал. Ты часом не влюбилась ли?  Так  это  пустое
дело. Тебе с ним детей не крестить.
     - Я?! - вспыхнув, возмутилась Чака. - Я в него?!  Да  он  мне  просто
отвратителен! Тьфу! - в сердцах плюнула она и, резко  повернувшись,  пошла
прочь.
     - Ты куда это? - осведомился дьяк. - Скоро начнется. Ребята уже идут.
     Чака остановилась.
     - Ну ладно, ладно  тебе,  -  примирительно  сказал  дьяк.  -  Садись.
Развяжусь я с ним! - пообещал он. - Честное слово, развяжусь. Дай только с
Антипом закончится. А там развяжусь...
     Дверь скрипнула, и тяжело, так, что взвизгнули половицы, ступил через
порог, едва не задев  большой  белокурой  головой  о  притолоку,  Барт,  в
прошлом Второй редубликатор Службы Времени, а ныне постельничий  у  дьяка.
Пробежал  легкими  танцующими  шагами  присланный  полгода  назад  и   уже
закончивший практику стажер Лип. Энергичный и  ловкий,  вошел,  ястребиным
оком оглядев собравшихся и задержавшись  на  Чаке,  "племянничек"  дьяков,
толмач при Посольском приказе, Лонч.
     Наспех поздоровавшись, рассаживались они у большого  дубового  стола,
сразу  пустея  глазами  и  напряженно  вглядываясь  внутренним  взором   в
высвечиваемую Мистером Томпсоном  через  вживленные  в  мозг  импульсаторы
мрачную пустоту пыточного застенка.
     Никто  не  тянул  в  эту  большую,  наполненную  тревожным  молчанием
светлицу. Мистер Томпсон,  спрятанный  в  бездонных  шатурских  торфяниках
Контролирующий центр, в любое мгновение мог связать их друг  с  другом  на
каком угодно расстоянии. Однако во всяком серьезном деле  нельзя  избежать
ситуаций, когда важнее всего на свете теплое плечо  товарища,  покрыто  ли
оно рубахой, заковано  в  латы  или  обтянуто  вакуум-скафандр.  Наверное,
поэтому  с  самого  начала  заброски,  каждый  раз,  когда   приходила   и
останавливалась под дверью, тряся клюкой, угроза, они собирались  за  этим
столом, впитывая друг от друга так необходимое им в эти минуты мужество.
     Камера на колокольне Казанского собора выхватила и приблизила шедшего
по двору изломанного и иссеченного, но не помутившегося пока  еще  разумом
плотника Антипа,  которого  нетерпеливо  подталкивал  в  спину  кулаком  с
зажатым в нем бердышом рыжебородый  стражник.  Еще  совсем  недавно  рубил
Антип вместе с артелью новый, взамен сгоревшего,  дом  владельцу  далекого
села Бускова, рубил - и горя не ведал. Но отправившись пять дней назад  за
гвоздями в Москву, расхвастался по пьяному делу  в  "Наливках"  о  большой
своей дружбе с дьяволом да  еще  помянул  неосторожно  при  этом  великого
государя. В результате брел он теперь с выражением смертной тоски на  лице
через двор Земского приказа, безуспешно пытаясь вытереть спутанными руками
выступающий на лбу холодный пот.
     А в пыточной его  уже  ждали.  Неторопливо  усаживался  за  стол  сам
наитайнейший боярин Федор Иванович Шереметев, почтительно  лепился  рядом,
оживленно  блестя  маленькими  глазками,  приказной  дьяк  Иван  Ларионов,
скрючился и замер с  ближнего  к  дыбе  края  знакомец  Старика,  подьячий
Гаврюшка. Все пока шло в точном соответствии с  записью,  но  томила  душу
нелепая, выкручивающая скулы тревога, и  призрак  неминуемой  беды  висел,
расправив крылья, над головой. То ли это было вызвано кровавыми  сполохами
огня на мрачных, увешанных ремнями, цепями и кнутами стенах  пыточной,  то
ли виной всему был багряный цвет тюфяков на лавках и сукна  на  столе,  но
неуютно и страшно было на этот раз сантерам, давила  на  сердце  невнятная
тяжесть - потому и сошлись они сюда, надеясь обрести в друзьях поддержку и
спасение.
     А между тем события разворачивались  своим  чередом.  Привычно  калил
клещи на жаровне палач, заученным движением вставлял перо в трубку  писец,
зевал  боярин;  и  вели  вдоль  высокой  белой   стены   приказа   Антипа.
Происходящее ничем не отличалось от того, что произошло здесь, в пыточной,
четвертого августа тысяча шестьсот тридцать восьмого года, когда не было в
этом  времени  ни  Старика,  ни  Группы,   а   усадьбой   вошел   донельзя
поиздержавшийся государев кравчий Иван Поротов.
     В тот раз Поротову повезло. Чувствуя,  видать,  что  не  в  силах  он
больше терпеть, откусил себе плотник на третьей пытке распухший от боли  и
жажды язык и выплюнул его в ноги палачу. Не кравчего, понятно,  спасал,  а
товарищей. Знал, чем грозит каждому  извет  в  ведовстве,  а,  главное,  в
государевом деле. В тот раз все обошлось. Однако нынче могло обернуться  и
по-другому. Как ни следил за Группой Мистер Томпсон, просчитывающий все на
миллион ходов вперед, как ни берег он каждого от крупного и  непоправимого
вмешательства в естественный ход событий, они жили в этом мире, ходили  по
улицам, встречались с людьми,  и  каждый  их  шаг  вызывал  тысячи  мелких
изменений, вкрапливающихся в тонкую ткань  уже  свершившегося,  вызывающих
локальные напряжения пространственно-временного континуума.
     Все это было не опасно и, сглаживаясь с годами, не влияло существенно
на ход событий, но в  ситуациях  экстремальных  хрупкое  равновесие  могло
нарушиться, и  самый  незначительный  поступок  способен  был  привести  к
серьезной и необратимой флюктуации, чреватой хроноклазмом,  поставить  под
угрозу само существование Группы,  не  говоря  уже  о  каких-то  возможных
последствиях  в  далеком  будущем.  И  даже  мгновенная  реакция   Мистера
Томпсона, который через церебральные импульсаторы  в  коре  мог  мгновенно
остановить совершающего  ошибку,  не  обеспечивала  надежной  гарантии  от
опасных изменений.
     - Поимели поместьице... -  пробормотала  Чака,  глядя,  как  палач  с
помощником стаскивают с обмякшего Антипа рубаху и вяжут сыромятным  ремнем
за спиной руки. - На свою голову...
     - Чего обсуждать, - хмуро пробурчал  Барт.  -  Приказ  -  он  и  есть
приказ. В Центре ведь знали, что нам следом за Поротовым  придется  нанять
эту артель. Значит, иконы были важнее.
     - Все равно страшно, - зябко передернула плечами Чака. -  Розыск  вон
как споро идет.
     - Ну сбежать-то мы всегда успеем, - успокоил Барт. - У нас  ведь  все
готово.
     - Слушайте лучше, - сказал Лонч. - Вот оно начинается.
     - Ну что, вор, - заговорил Шереметев, откинувшись к стене и глядя  на
Антипа спокойным, изучающим взглядом, - Рци ми, како тебя  прозывают,  чей
сын да через каво бежиш.
     Судя по всему, он и  не  ждал  ответа.  Поэтому,  выдержав  секундную
паузу, повернулся к Гаврюшке и коротко бросил: - Чти.
     Гаврюшка с виновностью уткнулся в лежащую перед ним сказку, разгладил
бумагу рукой и громким голосом закричал: -  В  нынешнем  годе,  сто  сорок
седьмом, месяцы иуля в тридесятый день...
     - Да тише ты! - поморщился Шереметев. - И дело давай.
Следующая страница
 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 23
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 

Реклама