стрельцы бросили нещадно потеть своих лошадей и, привстав на коротких
стременах, принялись в отчаянии снова выпускать стрелу за стрелой,
нерасчетливо растрачивая весь запас, понимая, что это их последняя
возможность.
Выбранный Томпсоном вариант, будучи по всей вероятности, оптимальным,
имел и свои минусы. Русские седла позволяли всадникам легко поворачиваться
во все стороны, однако несмотря на это сидящим вполоборота сантерам было
очень неудобно на полном скаку отмахиваться от сыплющихся на них стрел.
Следовало остановиться, развернув коней, но Томпсон, видимо, посчитал, что
более благоприятного времени для отрыва Группы больше не будет. Пятнадцать
минут, запрошенные Григом, уже истекли, а границу прицельной дальности
сантеры могли пересечь уже через считанные секунды. После такого рывка они
стали бы недосягаемы для уставших стрелецких лошадей. И Томпсон решился на
спурт.
Он резко увеличил скорость, и Григ уже совсем было поверил, что через
несколько мгновений разрыв станет необратимым. Однако надеждам его не
суждено было сбыться. Пораженная сразу двумя стрелами в шею лошадь Липа
споткнулась и грянулась оземь. Перекатившийся через голову Лип бросился к
осадившему в ста метрах от нет коня Лончу. Но было поздно. Все было уже
поздно. Двое из тут же настигшей их погони бросились на Липа, а семеро
окружили Лонча со Стариком.
Схватка была явно неравной. Другое дело, если бы Лип оставался на
лошади - тогда стрельцам пришлось бы нелегко. "Закрутка" уравновешивала
силы нападающих и обороняющихся и даже давала сантерам некоторое
преимущество. Теперь же для Липа все было кончено. Григ понял это, когда
Лип, за которым гнались всадники, остановился и в последнюю минуту нырнул
под копыта ближайшего коня. Сжав зубы, Григ следил за происходящим на
лугу, удерживая теперь Липа глазами Лонча, поскольку Старик оказался к
нему спиной.
Бросивший Липа под ноги жеребцу Мистер Томпсон несомненно рисковал. В
отличие от обычных лошадей боевые кони стрельцов умели и топтать
противников, и рвать их зубами. Но на этот раз все случилось так быстро,
что не ожидавший этого стрелец растерялся и не успел дать посыл.
Наскочивший на Липа жеребец взвился в воздух и, перемахнув через
покатившееся по земле тело, промчался по инерции еще метров десять, прежде
чем замер, осаженный мощной рукой.
Здесь, в дымном сумраке избы, время, по сравнению с тем, что
творилось на лугу, казалось остановившимся. Снова исчезнувший за печью
Кузьма вынес теперь оттуда серебряную с затейливым чернением братику,
после чего, так же не спеша, направился в сени, чтобы налить в нее воды.
Там, на истоптанном и изрытом поле боя все неслось с поражающей
быстротой. Лонч и Старик, стоящие бок о бок головой к хвосту и
отбивающиеся от полудюжины распаленных близкой победой стрельцов, уже
ничем не могли помочь Липу, который на глазах слабел, с трудом отражая
удары и продолжая сжимать опухшей кистью клинок лишь благодаря
нечеловеческой воле Мистера Томпсона.
Издалека Григ не видел его глаз, но понимал, что Лип должен быть в
полной отключке. Единственно благодаря Мистеру Томпсону, который держал
его и вел, словно живую марионетку, он еще падал и вскакивал, подставляя
под сыплющиеся удары иззубренный клинок, хромым королем увертываясь от
загоняющих его в угол доски фигур, вряд ли хорошо осознавая, что конец
партии должен наступить максимум через два хода.
Он еще исхитрился огреть по спине и выбить из седла одного
нападавшего, но тут двое из вьющихся вокруг Старика с Лончем стрельцов
оторвались от свалки и галопом помчались к Липу. Последний рассчитанный
Мистером Томпсоном удар Липа достиг цели, и второй всадник, разом теряя
поводья и разжимая державшие палаш пальцы, упал на гриву своего коня,
которого тут же схватил под уздцы Лип. Но воспользоваться своей победой он
не успел. Наехавший на него сзади стрелец махнул саблей, и Григ, застыв от
ужаса, увидел, сперва глазами Липа бешено вращающиеся небо и землю, а
потом глазами Лонча - прыгающий по траве желтый шар с бьющей из него
красной струей.
Он внутренне содрогнулся и закрыл глаза. Мистер Томпсон мог бы и не
переключать трансляцию на сенсорику Липа. Это было слишком жестоко. Разжав
усилием воли судорожно стиснутые кулаки, Григ взглянул на Чаку. Она сидела
в углу, внешне спокойная, собранная, смотрела прямо перед собой.
- Молодец, девочка, - подумал Григ. - Хорошо держится. Хотя, впрочем,
Томпсон мог просто не показать ей.
На лугу между тем все остановилось. Стрельцы, отскочив метров на
пять, стояли, образовав круг, выставив сабли, тяжело дыша. Они боялись
Лонча со Стариком, в то же время хорошо понимая, что как бы ни умели
драться эти двое, против семи человек им ни за что не устоять.
И тут Григ услышал голос Лонча.
- Лес недалеко, - говорил Лонч, не разжимая губ. - Попробуем
прорваться. Может, уйдем.
Старик молчал.
- Здавайтесь! - закричал десятник, свободной рукой вытирая со лба пот
и поправляя шапку с запоном. - Все убо едино, конец вам пришед!
- Погоди! - отвечал Лонч. - Дай совет держати! Их семеро, - продолжал
он, хоть и понизив голос, но вслух, - и они устали даже больше нашего.
Давай! В разные стороны. Разорвем их пополам.
- Я, - сказал Старик, - далеко ведь без лошади не убегу. Я чувствую,
что сильно устал.
- Значит, ты хочешь сдаться? - изумился Лонч. - Это же все одно
плаха. А до того - пытки. Тебя никто не спасет!
- Сдавайтесь! - вмешался Григ. - Я сделаю все, чтоб вытащить вас.
Сразу после Контакта мы с Чакой поскачем к темпоратору. У нас отдохнувшие
лошади. Через восемь часов спасатели смогут начать действовать в Москве.
- Спасибо, Григ, - серьезно сказал Старик. - Это хорошее предложение.
Во всяком случае, оно сделано от души. Но ты не подумал - а вдруг тебе
придется уходить с артелью, мало ли как сложится. Так что на твой план
рассчитывать нельзя. Нет, Лонч, я не хочу сдаваться. Я желаю умереть на
коне, а не на дыбе.
- Ты сошел с ума! - возмущенным шепотом вскричал Лонч. - С каких это
пор ты так легко расстаешься с жизнью? Она у тебя одна!
- Нет! - воскликнул Григ. - Если вы погибнете, я замкну петлю. Это
слишком дорогая цена за Контакт! Пусть лучше ничего не будет!
- Не говори ерунды, Григ! - резко осадил его Старик, - Тут уж не тебе
решать. Мы все знали, на что идем. И Лип, и Барт погибли, чтобы Контакт
состоялся. Это наше право - распорядиться своей жизнью, и если мы сделали
выбор, никто не может его отменить. Все, что мы совершили, было совершено
для Контакта. Теперь твоя очередь. Работай и не думай о нас.
- Вот видишь, Старик, - продолжал наседать Лонч, - сам же говоришь:
если мы умрем, то это окончательно. А так у нас есть шанс. Подумай! Мы
оторвемся от них в лесу. Нельзя сдаваться. Надо бороться до последнего!
Томпсон выжмет из тебя все, что ты можешь. Мы убежим. Ну?!
Секунду Старик молчал. Потом так же молча кивнул головой. Видевшие
этот кивок стрельцы приободрились. Десятник даже сжал шенкеля, и конь его
переступил ногами.
- Здавайтесь! - снова прокричал десятник.
- Ин бити тому! - закричал Лонч. - Мы согласные! Да только вы нас не
порубите ли?
Десятник опустил саблю. - Несть нужды мне в тобе, вор, - фыркнул он.
- Свезем вас на Москву. В Земской приказ. Тамо з тобою, изменником, беседу
поведут.
И в это мгновение Мистер Томпсон рванул коней с места в карьер.
Опешившие стрельцы прянули в стороны, и Лонч даже рубанул одного из них по
голове - но неудачно: удар пришелся по касательной, и стрелец остался в
седле. Взвыв от ярости, стрельцы, колотя каблуками по конским бокам, стали
разворачиваться.
Пров кончил кропить, отнес и поставил череп на печь. Сейчас должно
было начаться главное, то, ради чего Григ оказался здесь и за что погибли
уже Лип с Бартом, не говоря о висящих на волоске жизнях Лонча и Старика. И
надо было собраться в кулак и сосредоточиться, сконцентрировать всю свою
волю на начинающейся мистерии, а Григ никак не мог оторваться от жутких,
завораживающих картин погони и боя, вместе с Лончем впиваясь взглядом в
летящих за спиной всадников.
Их было трое. И Григ, радостно оценивший сперва разрыв, которого Лонч
добился неожиданным рывком, теперь в ужасе понял, что за Стариком скачут
четверо. Старик был обречен, и Лонч, видимо, тоже понял это. Он скользнул
взглядом по лугу и, ухватив на фоне такого далекого еще леса голубую
епанчу скачущего под углом к нему Старика, сделал вдруг то, чего Григ
никак не ожидал.
Резко, на всем скаку, развернув коня, он бросился вдогонку за
Стариком. Расстояние между ним и теми, кто его догонял, было достаточно
большим, но поскольку они моментально среагировали на этот необычный
маневр, Григу, да, наверное, и самому Лончу несколько секунд казалось, что
они сумеют перерезать ему путь. Однако Лонч все же успел проскочить мимо и
теперь, не полагаясь больше на Томпсона, нещадно нахлестывал коня, изо
всех сил стараясь настичь Старика.
Мистер Томпсон не мешал Лончу. Он обязан был находить оптимальные
пути спасения каждого сантера, и на этот раз, как, впрочем, и всегда,
сделал максимум возможного. В каждой ситуации он добросовестно выбирал
наилучший вариант, и не его вина была в том, что Группа потерпела
поражение. Теперь же, когда один из его подопечных решил пожертвовать
собой ради другого, Мистер Томпсон не видел необходимости препятствовать
принятому решению. Его интересовала только возможность хроноклазма, а вне
этого любой поступок Лонча был неотъемлемым правом этого человека.
Развязка не заставила себя ждать. Лонч, налетев на гнавшихся за
Стариком стрельцов, смешал их боевой порядок и заставил развернуться, а
навалившиеся следом преследователи самого Лонча довершили начатое им дело.
Несколько секунд в возникшей каше невозможно было ничего разобрать, а
когда хаос упорядочился, структурировавшись вокруг неистово рубящегося
Лонча, стало ясно, что он отвлек на себя пять человек из семи.
Его хватило ровно на полторы минуты, за которые Старик и двое
стрельцов почти что доскакали до леса. И в то мгновение, когда Пров вышел
на середину избы, три палаша разом вонзились со всех сторон под короткую
кольчугу Лонча, поднявшегося на стременах, чтобы отразить двойной верхний
удар.
Хотя теперь Мистер Томпсон вовремя отключил сенсорику, Григ и на этот
раз всем телом ощутил огненный взрыв боли от пронзивших его клинков. Все
помутилось, словно подернулось туманом, но Томпсон тут же переключил его
сознание на глаза Старика, которому до леса оставалось уже меньше двадцати
метров.
Кузьма торжественно внес в комнату братину с водой, вошел через
обозначенный Провом проход в середину круга, поставил ее там на пол, прямо
напротив треугольника. Именно там должен был стать на колени мистагог.
На какое-то время Григ отвлекся от Старика, но почти сразу же
включился и понял, что Старик уже спешился и бежит, подныривая под ветки,
петляя между стволов. Поскольку он не оборачивался, Григ понял, что ему
все же удалось оторваться от погони. Епанчу он, судя по всему, уже
сбросил, но бежал все равно медленно - впрочем, наверное, не медленнее
гнавшихся за ним стрельцов.
Он пробежал через какую-то поляну, перепрыгнул ручеек и, обогнув
широко разросшиеся кусты орешника, замер. Перед ним был завал. Стихия
немало потрудилась, свирепствуя здесь. Скорее всего, это был след
прошедшего тут не так давно смерча. Выдернутые с корнями деревья были
беспорядочно повалены широкой, пересекавшей все видимое пространство
