было чистейшим безумием, и они, обрадованно ощерясь, уже подняли свои
сабли, готовясь в последнюю минуту расступиться перед Григом, чтобы
спокойно и точно срубить его, обхватив с боков.
- Григ! - услышал он голос Мистера Томпсона. - Сообщаю: пятьдесят
секунд назад у руководителя Группы окончательно остановилось сердце.
И словно кипящим оловом, плеснуло в глаза. Дернулось, запрокидываясь,
небо, карусельно закружились, вызывая во рту привкус тошноты, луг и лес.
Старик умер. Словно наяву, Григ увидел морщинистое его лицо,
обрамленное рано поседевшими волосами и густой русой бородой. Как он тогда
смотрел ему вслед... Господи! Слепая ярость пронзила все тело, вырвалась
беззвучным криком.
- А-а-а-а!
В трех метрах от стрельцов Ягодка внезапно свернула в сторону и
резко, так, что копыта оставили борозды, встала на дыбы, подчиняясь не
столько команде Гнома, сколько жестокой руке обезумевшего от ярости Грига.
- Полегче! - осадил его Гном.
Но Григ не слышал. Гнев и ненависть переполняли его. Промчавшиеся
было мимо стрельцы смешали свой строй, и Григ, неистово колотя Ягодку
каблуками по бокам, бросился на них. Нервное напряжение, державшее его в
течение дня, вздулось в распирающих рубаху мышцах, выступило белыми
пятнами на костяшках пальцев, выплеснулось в судорожном скрежете зубов.
Все те, кого уничтожила эта Программа, поднялись сейчас из своих
безымянных могил и скакали теперь рядом, поддерживая его своими
бесплотными руками, загораживая призрачными телами от стали стрелецких
палашей. Он должен был в конце концов рассчитаться за всех. За Старика, за
Липа, за Барта, за Лонча, за всех!
Приблизились рывком возбужденные, молодые, не успевшие ни удивиться,
ни испугаться лица. Мощным тычком в ребра Григ свалил ближайшего и,
перехватив кол, обрушил его, вкладывая в удар всю рвущую сердце боль, на
голову открывшегося второго.
Как он выбивал стрельцов, Григ почти не запомнил. Пришел он в себя,
только когда разворачивал далеко ускакавшую Ягодку. Стрельцы лежали
неподвижно, вольно разметавшись на траве. Поодаль носились с протяжным
ржанием их запутавшиеся в поводьях кони. Григ осмотрел себя. Одежда была
вроде цела, но плечи и спина ныли, словно сведенные судорогой. И руки
дрожали. Он ощупал спину над лопатками.
- Легкое растяжение, - подал голос Гном. - Скоро пройдет. Ты
действовал не осознанно, и я слегка придержал твои удары. Ты не сердишься?
Ты ведь сам разрешил мне это.
- Все правильно, - Григ привстал на стременах и огляделся.
Теперь оставался только один стрелец, не видевший пока, что
произошло, и поджидающий Грига на дороге за поворотом.
- Гном! - позвал Григ, собирая поводья. - А что там с тем, которою я
сбил первым?
- Он свалился под обрыв.
- Как свалился? - не понял Григ.
- Сейчас покажу.
И Григ увидел снятого церковной камерой стрельца в ту минуту, когда
нога его вывернулась наконец из сапога, и он замер, раскинувшись навзничь
всего в двух метрах от обрыва. Потом запись дернулась, Гном пропустил
несколько минут, стрелец пошевелился, медленно поднялся на четвереньки, с
трудом выпрямился и сделал слепой шаг в сторону обрыва.
- Ничего не соображает, - прокомментировал Гном.
Качаясь, стрелец сделал еще шаг, потом еще. Третьего шага уже не
было. Нога его провалилась и, взмахнув руками, он рухнул куда-то вниз.
- А теперь? - спросил Григ.
- Теперь он в мертвой зоне. Но без сознания. Вероятность где-то ноль
восемьдесят, - добавил торопливо Гном.
Но Григ его уже не слушал. Потому что как раз в эту минуту он
выскочил на бугор и увидел неторопливо переступающую ногами лошадь и
всадника, держащего в опушенной руке саблю.
Стрелец, видимо, уже понял, что что-то не так. Но к чести его он не
бросился бежать, а, привстав на стременах, понесся навстречу стремительно
приближающемуся к нему Григу. Расстояние быстро сокращалось, и Григ, не
мешкая, бросил кол и, ухватив глазами сверкающую в лучах заходящего солнца
саблю, сорвал с крюка аркан.
- Ну, Гном, - мелькнуло у него, - не подведи!
Свистящего шороха летящей волосяной петли он не услышал. Осаженная им
на всем скаку Ягодка, коротко заржав, взрыла землю копытами. Мгновенный
поворот, рывок - и только проклятья да стук падающего тела сказали ему,
что Гном не подвел. Обернувшись, Григ увидел облако пыли и тянущегося на
буксире за Ягодкой стрельца. Бросив поводья, он спрыгнул, еще в воздухе
вытаскивая нож и прикидывая, где лучше перерезать аркан.
Через минуту все было кончено. Стрелец, живой и не очень помятый,
ругаясь, лежал на дороге, связанный куском бечевы и собственным ремнем, а
Григ стоял рядом, сматывая остатки аркана.
- Чака! - позвал он. - Ты как?
- Григ! Григ, родной! - возглас Чаки долетел так ясно, словно она
стояла рядом. - Я все видела. Ох, Григ, какой же ты молодец!
- При чем тут я? - Григ подозвал Ягодку, забрался в седло. - Это все
Гном. Где вы?
- Да вот, почти напротив, на пойменном лугу.
- Напротив? - Григ повернул Ягодку в сторону реки, сжал шенкеля. - А
как вы здесь оказались? Вы же бежали к броду.
- Да. Но Пров потом сказал, что надо искать остальных. Они ведь
где-то здесь ушли в лес. Ой, Григ, какая вода холодная!
- Ну! - Григ ухмыльнулся. - Сегодня пятое. Илья-пророк в воду уже
надул.
- Григ, ты догонишь нас?
- Конечно. Я же на Ягодке.
- Давай быстрей. Мне без тебя так одиноко.
- Сейчас, сейчас...
Ломило все тело, особенно спину. Легкий ветерок с реки приятно овевал
разгоряченное боем лицо. Теперь, когда все кончилось, можно было и
расслабиться, зная, что лежащие на лугу стрельцы долго еще не придут в
себя, а очнувшись, меньше всего будут думать о преследовании.
Однако долгожданная легкость не приходила. Зеленая муть давила на
плечи, горестно сжимала сердце. Трудно, практически невозможно было
примириться с мыслью о том, что ни Джою, ни Барту, ни Липу, ни Лончу со
Стариком теперь никогда уже не выйти поутру из своего коттеджа, не поднять
свечой к небу глайдер, не посидеть с друзьями за столом. Неубранные,
разбросанные по полям и лесам, они останутся лежать поваленными верстовыми
вехами кровавой дороги в непознанное, и воронье, наверное, уже усаживается
на их тела, ковыряя коченеющую плоть, выклевывая остекленевшие глаза.
Конечно, он мог оживить их, вернувшись назад и тайно повлияв на
сложившуюся после признания Антипа цепь событий. Такие варианты наверняка
были, и Гному ничего не стоило рассчитать их. Но это изменение ситуации
обязательно повлекло бы за собой переструктурирование всего происшедшего и
могло раз и навсегда уничтожить то, что с таким трудом удалось наконец
достичь.
Сантеры понимали это и сняли с нет ответственность за свой выбор.
Будь Григ на их месте, он сам поступил бы так же. Хорошо осознавая всю
масштабность дела, в которое вовлекла их судьба, они приняли единственно
возможное решение и выполнили то, что велел им их долг.
Однако рисковали собой они ради Контакта и погибли, надеясь, что это
спасет Контакт. Поэтому больше всего Грига мучило, что вряд ли можно
считать состоявшимся Контактом еле заметный поворот головы фигуры в
столбе. Будет ли продолжение? В ближайшие часы он надеялся получить ответ
на этот вопрос. А если нет? Если ничего не прояснится, как быть тогда?
"Вот тогда и будем решать, - подумал он. - Тогда мы и определимся..."
А пока надо было просто действовать, делать то, что представлялось
очевидным: догнать Чаку и Прова и, найдя по "маячкам" люцифериан, уйти с
ними туда, где наступит продолжение этой истории. Вот только сразу после
боя он никак не мог набрать нужный темп, и поэтому ехал, не торопясь,
отпустив поводья, устало обмякнув на спине идущей шагом Ягодки.
- Эй! - вдруг отчетливо прозвучало в замершем вечернем воздухе.
Мгновенно выпрямившись, Григ резко осадил Ягодку и замер,
прислушиваясь. Тихо. Только каркнул где-то пару раз ворон. Тогда он легко
похлопал лошадь по шее, заставляя пойти легким шагом. И снова откуда-то,
словно из-под земли, слабым шелестом донеслось: - Гаврю-у-ушка!..
- Гном! - позвал Григ. - Мне показалось?
- Не знаю, - чувствовалось, что Гном в явном затруднении. - Трудно
сказать.
Григ оглянулся и вздрогнул. Недалеко, в нескольких шагах от него, на
лугу, он увидел, словно выстриженный, ровный, метра четыре в диаметре,
круг. Круг не был вытоптан, в нем росла тонкая и острая трава, но высотой
она была раза в три короче остальной, росшей рядом, - низенькая, точно
подшерсток на недавно выбритом месте.
- Ведьмина плешь... - пронеслось у него в голове. - Господи! Да это
же ведьмина плешь!
- Ах! - прозвучало вдруг где-то под черепом, и тело его непроизвольно
дернулось. Он узнал голос Чаки, и голос этот пронзил его насквозь. Краем
сознания, не понимая еще, что смотрит через ее глаза, он ухватил
метнувшуюся куда-то в сторону землю.
- Чака! - вырвалось у него. - Что случилось?
И вместо ответа: - О-ой! Мама-а-а...
И молчание.
- Чака! - чувствуя, что у него перехватывает дыхание, снова позвал
Григ, тревожно комкая в кулаках узду и поднимаясь на стременах. - Чака!!!
Мистер Томпсон! Гном! Что там такое?
Он замер в растерянности, все еще не понимая, отказываясь понимать,
что произошло и куда делось изображение, которое транслировалось из глаз
Чаки, как вдруг, почти без пауз между словами, Мистер Томпсон объявил: -
Стрела. Под левой лопаткой. Два миллиметра от сердца.
- Чака! - закричал Григ. - Чака, милая! Я здесь! Постой! - Он уже
шпорил и гнал, гнал изо всех сил, каблуками, шенкелями, Гномом свою
гнедую, лупил по шее, пригнувшись к холке - туда, туда, через реку.
- Прямую! - закричал он, чувствуя, что теряет рассудок. - Где
трансляция? Томпсон! Сделай, что можешь! Не дай ей умереть!
Он уже снова видел ее глазами. Руку, лежащую на сухой земле, бурые в
сгущающейся темноте травинки - на одной из них сидела маленькая улитка.
- Ох, - услышал он невнятицу ее мыслей, - больно как... ушел... за
что... не хочу...
Изображение помутнело, покрылось слепыми пятнами уходящего сознания.
Потом на мгновение прояснилось, земля двинулась, поплыла в сторону. Небо
из серо-фиолетового стало розовым, а потом багровым, взгляд уперся в
противоположный берег, над которым горел закат, и там, в густой тени
нависающего над узкой прибрежной полоской обрыва, Григ увидел едва
различимую фигуру.
- Вот оно как... - донеслось до него.
Это был стрелец. Тот самый, четвертый, выбитый из седла ухватом.
Вопреки прогнозу Гнома он пришел в себя. Увидев за рекой бегущих людей,
сделал то, что ему было положено.
Вынесшийся на берег Григ своими уже глазами увидел почти у самого
леса скачущего по-заячьи Прова и Чаку - недвижно замершую на той стороне
маленькую черную фигурку, скорчившуюся в предсмертной судороге.
- Чака! - снова закричал он. - Чака, милая, не умирай! Я здесь!
Подожди меня!
Спуск, по которому он скатился к реке, был всего метрах в ста от
стрельца, и Григ, выхватив нож, так перетянул Ягодку камчой, что она, дико
заржав, на бешеной скорости помчалась вдоль берега.
- Не сметь! - забился в ушах предостерегающий возглас Гнома. - Григ!
Не сходи с ума!
Не отвечая, стиснув до боли челюсти, слепнущий от ярости и горя, Григ
еще ухватил пляшущим взглядом стрельца, который почему-то бросил лук и
судорожно задергал рукой, пытаясь вытащить из ножен саблю. Но было уже
поздно. Ягодка вихрем промчалась последний десяток метров и, словно
