ли ко всему этому руку ее отец?
- Ты не обижайся моим вопросам, подруга, просто мне хочется тебе по-
мочь. - Она вдруг порывисто обняла Розочку.
Ей действительно было жаль девушку. Бедняжка так переживала, что даже
похудела, осунулась, стала раздражительной.
После нескольких кошмарных дней неизвестности Розочка почувствовала,
что больше так не может. Ее мозг практически не знал отдыха - она думала
только о Савелии. Однажды, промучившись полночи, она заснула. И вдруг
Розочка воспарила над своей кроватью. Нет, она уже летела по ночному не-
бу, над особняком, совсем голая и с развевающимися по ветру волосами,
как героиня романа Булгакова "Мастер и Маргарита". Не было ни холодно,
ни страшно - просто удивительно спокойно. Ее влекло ТУДА, ГДЕ БЫЛ ОН.
Внутренним взором она ощущала и свою обнаженность, и развевающиеся на
ветру волосы. Сейчас она увидит своего милого! Боже, что это за место?
Почему такое скопление людей? Почему они одинаково одеты? Почему везде
решетки? Господи! Это же тюрьма! Сереженька! Где ты? Но криков ее никто
не слышал. И вдруг она его увидела. Он лежал на какой-то деревянной ска-
мье, в малюсенькой комнатушке. Розочка "подлетела" и опустилась перед
ним на колени. Сложившись едва ли не вдвое, Савелий спал так крепко, что
не ощутил ее присутствия. Розочка наклонилась и вдруг испытала какое-то
странное чувство: она тоже совершенно не ощущала его присутствия. Он и
был и в то же время не был. Она его "видела" - вот он, спит на скамейке,
- но все происходило как в сомнамбулическом сне.
"Господи! Милый, родной мой Сереженька, за что тебя заперли в этом
ужасном месте? Ведь не мог же ты совершить преступление! Кому могла по-
мешать твоя свобода? И как же мне тебя найти? Я знаю, чувствую, что тебе
нужна моя помощь, но где ты, в какой тюрьме? Как она называется? И поче-
му вокруг вода?"
Розочка с ужасом открыла глаза. Она лежала в кровати, в своей спальне
Значит, это всего лишь сон? А как же тюрьма, вода вокруг, Сережа, спящий
в крошечной камере? Неужели это только фантазии? Нет, это не просто сон!
Боже! Что же ей делать? С чего начать? Она вдруг подумала о своей подру-
ге. Может, все-таки допросить Ларису обратиться к отцу-Комиссару? Но по-
чему-то внутри все восставало против этого шага. И Розочка, еще немного
помучившись размышлениями, вновь погрузилась в сон...
На следующий день, едва увидев Ларису, она сразу же потащила ее в
свободную аудиторию. И как только закрыла за собой дверь, прямо с порога
заявила:
- Мне кажется... нет, я уверена, что Сергей в тюрьме!
- Господи? Ты спятила, подруга! - воскликнула Лариса, но через минуту
спросила: - С чего ты взяла?
- Можешь считать меня сумасшедшей, но я точно знаю, что он в тюрьме и
ему нужна помощь! - Глаза девушки горели лихорадочным блеском.
- Может, расскажешь все-таки, что случилось? - настойчиво спросила
Лариса, начинавшая беспокоиться всерьез.
- Что ж, только не смейся: сама напросилась! - Розочка вздохнула и
подробно рассказала ей свой сон, а затем с вызовом бросила: - Ты что,
считаешь, что я могла бы это сама выдумать?
- И ты по-прежнему настаиваешь, чтобы я не подключала отца? - задум-
чиво проговорила Лариса, подумав про себя, что ТАКОЕ действительно труд-
но выдумать.
- По-прежнему! - упрямо тряхнула головой Розочка. - Обещаешь?
- Конечно! - Лариса задумалась. Странно, что по этому поводу они с
Розочкой мыслят одинаково. - Ладно, пошли, а то на лекцию опоздаем!..
Дни в тюрьме Райкерс-Айленд тянулись удивительно однообразно. Провер-
ки, трехразовые походы в столовую и часовые прогулки на воздухе, в так
называемом прогулочном дворике, хотя он походил скорее на спортивную
площадку, способную вместить до трехсот человек. Савелий старался гулять
в одиночестве, ни с кем не общаясь и односложно отвечая на всякие вопро-
сы. Все остальное время, за исключением походов в столовую, он сидел в
камере. Нет, он не паниковал и не чувствовал себя угнетенным - просто
пытался разобраться в ситуации, чтобы принять правильное решение.
С какой стороны ему был нанесен удар? Савелий решил проанализировать
все свои контакты, с момента появления в Нью-Йорке. Он вспоминал час за
часом, день за днем и постепенно добрался до того злополучного дня, ког-
да был арестован. В чем он ошибся, где совершил прокол? Говорков не на-
ходил ответа: все было чисто. И вдруг его память остановилась на том са-
мом человеке, который указал на него полицейским. Господи, как же он мог
о нем забыть? Ему вдруг показалось, что ответ лежит на поверхности.
Он настолько уверовал в некую проверку, что автоматически отбросил
остальные версии. Сейчас, когда всплыло лицо того мужика, Савелию оно
показалось знакомым. Неужели этот человек и есть ключ к отгадке? В голо-
ве его словно молоточки застучали. Может, это человек из прошлого? Вряд
ли: он тогда бы знал все его тайны. И о пластической операции, и о смене
фамилии, имени, биографии... Нет, этот человек его не знает. Ведь он да-
же не смог сообщить полицейским его нынешнюю фамилию. Черт возьми! В чем
же загвоздка? Он вновь и вновь "прокручивал" в памяти лица всех тех лю-
дей, с которыми даже случайно сталкивался в Нью-Йорке.
- На прогулку! - раздался резкий и неприятный голос в коридоре.
"Опять смена Крысиного Носа!" - промелькнуло в голове Савелия.
Кличку сержанта Савелий подслушал из разговора двух заключенных. Мет-
кая кличка. Этот сержант был явным метисом: черты лица вполне европейс-
кие, но кожа темновата. Он был самым маленьким из всего офицерского сос-
тава тюрьмы: ростом чуть более метра семидесяти. Лопоухий, с длинным но-
сом и маленькими бегающими глазками, он напоминал грызуна.
Ко всем другим сотрудникам тюрьмы относились, если и не с уважением,
то хотя бы снисходительно. Но отношения с Крысиным Носом были довольно
натянутыми почти у всех заключенных. (Надо заметить, что это слово не
употребляется в американских тюрьмах, считаясь грубым оскорблением, а
потому заменено на двусмысленное - "квартирант".) Так вот, не было ни
одного квартиранта, который безропотно выполнил бы приказ Крысиного Но-
са: обязательно огрызнется, переспросит с издевкой, а то и вообще пошлет
куда подальше. Именно поэтому Крысиный Нос и прославился даже среди офи-
церов как сотрудник, словно бы специально подталкивающий квартирантов на
совершение наказуемых проступков. Офицеры даже заключали денежные пари:
посадит Крысиный Нос кого-нибудь в свое очередное дежурство в карцер или
нет?
Савелий вышел из камеры и двинулся за своими соседями. Выстроившись в
две шеренги, квартиранты заняли почти половину коридора. Крысиный Нос
быстро прошелся вдоль строя и посчитал их.
- Сколько, сержант Тернер? - спросил дежурный офицер корпуса.
- Сорок восемь, сэр! - противным голоском выкрикнул Крысиный Нос. Са-
велий увидел, как лейтенант усмехнулся, но тут же спрятал улыбку:
- Сорок восемь! - повторил он, отметил в журнале и бросил: - Ведите
на прогулку, сержант Тернер!
- Всем направо! - по-военному скомандовал тот, но обитатели тюрьмы
поворачивались вяло, вразнобой, старательно шаркая ногами по полу. Сер-
жант сделал вид, что ничего не заметил и крикнул: - Направляющий, впе-
ред, на прогулку!
Строй медленно двинулся. Сержант, обгоняя квартирантов, неожиданно в
упор взглянул на Савелия. Савелий почему-то отметил этот быстрый, как бы
мимолетный взгляд.
"Очень интересно! К чему бы это?" - мелькнуло у него в голове.
Интуиция не подвела Савелия и на этот раз. Дело в том, что Комиссар,
отправив его в тюрьму, не успокоился и решил как можно болезненнее
отомстить за дочь - если и не убить соблазнителя, то хотя бы покалечить.
Правда, несколько дней ему было не до этого, так как он обхаживал своего
приятеля Мэра, уговаривая его уступить одному "очень уважаемому человеку
небольшой кусок земли в Чайнатауне". В конце концов ему это удалось, и
он тут же связался с шантажистом. За документами пришел сам Лассардо.
Для Комиссара это было почти шоком: шантажистом оказался знакомый его
дочери, которого она представила ему во время своего дня рождения.
- Удивлены, Комиссар? - усмехнулся Лассардо, заметив, как тот остол-
бенел. - Ничего, думаю, этот чемоданчик подсластит ваше горькое разоча-
рование! - Он открыл перед Комиссаром "дипломат": там лежали туго упако-
ванные в пачки двадцатидолларовые ассигнации. - Это задаток: сто тысяч
баксов! - Лассардо подмигнул. - Неплохо, правда?
Комиссар нерешительно переводил взгляд с денег на Лассардо. С одной
стороны, ему хотелось не посрамить честь полицейского, с другой - ему
никогда столько не предлагали.
- Что, так и будем молчать? - Лассардо вновь усмехнулся.
- Слово ты держать умеешь! - выдавил наконец Комиссар.
- Вы тоже! Надеюсь, вам понятно, что со мной можно иметь дело?
- Пожалуй! - кивнул тот и хлопнул крышкой "дипломата", словно ставя
точку - Где же негативы?
- Как где? - улыбнулся Лассардо. - В "дипломате", под денежками. И
можете быть уверены, что там все: копий я себе не оставил!
- Надеюсь! - буркнул Комиссар и тотчас спросил: - Мы в расчете?
- Конечно, - слегка замявшись, Лассардо развел руками. - Прямо сейчас
можем разбежаться, если вы, конечно, не хотите стать богаче на па-
ру-тройку миллионов! Как вы понимаете, я не о тех деньгах, что вы еще
получите от сделки с землей!
- Кто же не хочет стать богаче? - осторож но заметил Комиссар.
- Отличные слова. Комиссар! Тогда немного терпения, и я свяжусь с ва-
ми!
- Дело связано с криминалом? - неожиданно спросил коп.
- А разве это вас остановит, если речь действительно идет о нес-
кольких миллионах баксов?
- Нет, но.. - Комиссар поморщился.
- Успокойтесь: никакого риска! - заверил Лассардо. - Только у меня
одна маленькая просьбочка...
- Какая?
- Насколько вы связаны с капитаном Минквудом?
Вопрос прозвучал так неожиданно, что Комиссар не сразу нашелся с от-
ветом.
- Он мечтает стать моим зятем! - со вздохом протянул он наконец.
- И в связи с этим готов пойти на что угодно?
- Думаю, да.
- Отлично! - обрадовался Лассардо, затем подмигнул, пожал на прощание
руку и направился к выходу, но прежде, чем открыть дверь, повернулся и
проговорил с тайной усмешкой: - Желаю достойно отметить ваш правильный
выбор!
"О чем это он? - подумал Комиссар. - О Минквуде или о том, что я сог-
ласился на участие? Непонятно".
Закрыв на всякий случай дверь на ключ. Комиссар тщательно пересчитал
пачки: Лассардо не обманул - пятьдесят пачек по две тысячи. Уайт оста-
вался в благодушном настроении до тех пор, пока не открыл конверт с не-
гативами и фотографиями. Настроение у него сразу испортилось.
- Подонок! Гадина! Скотина! - сквозь зубы бормотал он, положив перед
собой фотографию, где была снята Лариса с Савелием. Возбуждаясь от нее,
как спортсмен от допинга. Комиссар разорвал остальные в клочья, отклады-
вая только те, на которых был запечатлен капитан Минквуд. Точно так же
он поступил и с негативами.
Затем он уже спокойно принялся рассматривать отложенные снимки. Поду-
мав, решил, что они еще пригодятся и, аккуратно сложив их в конверт,
заклеил скотчем и спрятал в сейф, вместе с деньгами. Потом собрал все
рваные фотки в кучу, бросил в камин и сжег. Осмотревшись по сторонам, он
закрыл сейф, затем открыл дверь, еле сдерживаясь от бешенства. На ком
отыграться за это унижение? Лассардо трогать нельзя, ибо это курица, не-
сущая золотые яйца. Капитан Минквуд тоже может пригодиться, и не только
как возможная партия для дочери. Остается этот смазливый щенок! Чем
больше Комиссар думал о нем, тем сильнее росла в нем злоба. А чтобы
злость не утихала, он нет-нет да поглядывал на фото.
Нет, он ни перед чем не остановится - пусть запомнит, как развращать
чужих дочерей! Мало ему баб в России, так он еще и в Америку притащился!
