Он был застенчив, неприметен, никогда не высовывался. И начальство его
не замечало. Даже кадровики, случайно наткнувшись на его документы, де-
лали удивленные лица, обнаружив, что он столько лет ходит в капитанах.
Они давали себе слово, что попытаются узнать, с чем это связано, и...
через пару дней напрочь забывали об "этом Сидорове" до следующего раза.
Надо заметить, что и должность начальника спецчасти он получил не как
все. Несколько лет назад бывший начальник ушел по возрасту на пенсию.
Исполняющим обязанности стал Сидоров, и не потому что был назначен при-
казом, а потому, что был его заместителем. "Наверху" решили вернуться к
этому вопросу позднее и... естественно, забыли об этом. А Сидоров добро-
совестно работал, постепенно к нему прилипло - "начальник спецчасти", с
чем и свыклось руководство. Но если бы кто-то решился найти приказ о
назначении Сидорова на эту должность, то поиски ни к чему бы не привели.
Никому и в голову не приходило, что приказа просто не существует. Таких
людей вокруг нас много, и только их неприметность и ненавязчивость зас-
тавляет думать, что их раз-два и обчелся.
А в это время подследственный, к которому шел начальник спецчасти Си-
доров, стоял посередине камеры перед тремя "накачанными" парнями. Судя
по тому, что для этого противостояния сокамерники дружно освободили мес-
то, ему должно было предшествовать что-то неординарное.
Все началось несколько дней назад. В тот день в камеру втолкнули трех
приятелей, которые сразу же повели себя нагло. По всем тюремным законам
вновь прибывший должен первым делом осведомиться, есть ли в камере "вор
в законе" или хотя бы "хозяин камеры", а потом уже пытаться "качать пра-
ва", если имеет для этого основания. Парни нарушили неписаные законы.
Естественно, это не понравилось блатным. Началась потасовка, которая
могла закончиться поражением новичков, но двери распахнулись, влетели
надзиратели и похватали нарушителей режима, но не новичков, а "старожи-
лов", среди них и хозяина, и потащили в карцер.
Новички же, дождавшись, когда стихнут шаги вертухаев, стали насме-
хаться над "баранами". А потом, словно для того, чтобы утвердить свой
авторитет, начали избивать одного из самых безобидных стариков. Никто не
встал на его защиту, все прикрылись древней как мир формулировкой: "Моя
хата с краю, я ничего не знаю!" Трудно сказать, что подтолкнуло Бондаря:
то ли ему помешал шум, то ли вспомнился Афганистан, где убивали безоруж-
ных и беззащитных людей, но он неожиданно для всех громко бросил: - Мо-
жет, хватить над стариком измываться? В его голосе было что-то такое,
что парни как по команде отвернулись от бедного старика и взглянули в
сторону Бондаря, сидевшего на втором ярусе.
- Это кто там пасть разевает? - зло ощерился тот, что был похилее
всех из этой тройки. С первых минут парень давал понять, что является
самым "крутым" из них. - Тебе бы рядом с аптекой жить, - спокойно заме-
тил Бондарь и даже зевнул.
- Зачем это? - машинально поинтересовался тот. - Чтобы яд свой было
удобнее сдавать! - ответил Бондарь, и этот ответ вызвал хихиканье старо-
жилов камеры, перешедшее в общий смех. Это настолько задело приятелей,
что те наперебой начали выкрикивать угрозы в его адрес.
- Это кто там хрюкает! - спросил один. - Ты, псятина, а ну слезай сю-
да: посмотрим, какой ты смелый! - кричал другой.
- А то я сам поднимусь сейчас к тебе! - с угрозой бросил "хилый".
- Не нужно утруждаться, - усмехнулся Бондарь. В камере мгновенно нас-
тупила тишина, и вокруг тройки стало освобождаться пространство, люди
стали пятиться по сторонам. Когда стало посвободнее. Бондарь спокойно
спрыгнул со второго яруса на кафельный пол и застыл в метре от новичков.
Прыжок был сделан настолько профессионально и уверенно, что это несколь-
ко озадачило приятелей. И только "хилый", опомнившийся быстрее своих
дружков, сплюнул себе под ноги и процедил: - Ты чего тут раскудахтался?
Напомню читателю некоторые особенности тюремнолагерной жизни. Дело в
том, что именем такой благородной домашней птицей, как петух, в местах
не столь отдаленных называют педерастов. И любое упоминание о принадлеж-
ности к этому птичьему семейству есть самое грубое оскорбление. Тот, кто
пропускал мимо его ушей и не давал отпора, мог действительно подверг-
нуться притязаниям со стороны окружающих. Как говорится, если не возра-
зил, то, значит, и есть такой!
И безусловно, бросив в лицо Бондарю "раскудахтался", парень знал, что
пути назад уже не будет. Он с такой наглой усмешкой уставился на Бонда-
ря, что тот на выдержал: неожиданно выбросил вперед свой кулак, и удар
пришелся точно в переносицу наглеца. Удар был настолько силен, что бед-
нягу отбросило на несколько метров в сторону. После падения он кувырк-
нулся и вмазался прямо в дверь. Это было сделано столь быстро и виртуоз-
но, что его приятели раскрыли рты и несколько секунд, словно в замедлен-
ном кино, хватали ртами воздух.
Наконец один из них пришел в себя. - Ах ты, сявка, да я тебя сейчас
порву на части! - Он с яростью бросился вперед, но Бондарь вдруг сделал
шаг вбок и тут же, вдогонку, ударил его локтем сзади, точно под основа-
ние черепа. Коротко ойкнув, тот рухнул на колени, потом ткнулся лицом в
железный угол стола, упал и остался лежать неподвижно. Все лицо его было
в крови.
Растерянно осмотревшись вокруг, третий парень с явным испугом взгля-
нул на Бондаря и быстро залепетал:
- Ты чо, паря? Мы ж пошутили! Мы ж не хотели! Бля буду, не хотели
этого! - В его голосе слышался страх. Казалось, он вот-вот заплачет.
Неизвестно, чем бы все это кончилось, но послышался скрежет замков, и
кто-то из стоящих рядом шепнул Бондарю:
- Присядь, земеля, и не вмешивайся! - Бондарь не видел, кто ему шеп-
чет, но голос был дружелюбным. Он послушно присел на нижнюю "шконку" и
взглянул в сторону распахнувшейся двери.
- Что здесь происходит? - взвизгнул корпусной дежурный, а капитан
спецчасти оглядел всех прищуренным взглядом. Давно сидевшие знали этот
взгляд и приготовились к самому худшему: разгону по другим камерам. Та-
кое почти всех не устраивало, особенно "старожилов" - они уже притерлись
друг к другу.
Все молча переглядывались, но отвечать никто не спешил.
- А ну, подними его! - приказал капитан, указывая на того, что начал
шевелиться у дверей.
Молоденький круглолицый прапорщик быстро наклонился и помог бедолаге
подняться на ноги.
- Что произошло? Почему ты на полу валяешься? - спросил его капитан.
- А где мне еще валяться в этом свинарнике? - процедил сквозь зубы
хилый, а сам огляделся, чтобы отыскать своего обидчика. В этот момент
очнулся и второй пострадавший. Он громко простонал, и капитан быстро по-
дошел к нему.
- А что с тобой, милай? - насмешливо воскликнул он, всплескивая
по-бабьи руками. - Только не говори, что о крылечко споткнулся. Вставай,
вставай, милай!
Тот, охая, потихоньку поднялся, помогая себе руками. Было заметно,
что он - пока с трудом соображает: глаза смотрели совершенно бессмыслен-
но.
- Это, гражданин капитан, от неожиданности, - серьезно заметил тот,
что шептал на ухо Бондарю.
- От какой еще неожиданности? - спросил капитан.
- Вы так быстро вбежали в камеру, что он, увидев вас, удивился, сва-
лился с верхней "шконки" и ударился о край стола. - Он говорил это таким
серьезным тоном, что капитан не ощущал никакого подвоха.
Другое дело дежурный и прапорщик: они давно знали этого шутника и с
трудом сдерживались, чтобы не рассмеяться.
- Я что-то не понял: что же здесь неожиданного? - недоумевал капитан.
- Как что, гражданин капитан? - удивился парень. - Он же о вас каждую
ночь думает, а тут вы возьми и появись наяву! Вот вам и неожиданность!
Здесь уж не выдержала вся камера: громкий гогот вырвался из открытых
дверей и гулом пронесся по коридорам. Прыснул и корпусной, за ним и пра-
порщик. Не было смешно только капитану и пострадавшему. Правда, по раз-
ным причинам: если второй до сих пор не пришел в себя и почти ничего не
понимал, то капитана распирало от злости. Но он прекрасно знал, что если
сейчас сорвется и покажет, что шутка его задела, то весьма усложнит себе
работу в тюрьме.
- Ну, слава тебе, Господи! А я все думаю, кто это мне спать по ночам
мешает? Хоть теперь стало ясно, благодаря вам, молодой человек! Спасибо!
- искренне произнес капитан, чем ввел в замешательство даже шутника. -
Но всякое благородное дело требует поощрения! - Он сделал паузу и обвел
взглядом молчаливо стоящих обитателей камеры. - А потому подследственно-
му... - Он ткнул пальцем в грудь пострадавшего. - Как твоя фамилия?
- Подсевалов, гражданин капитан! - с трудом выговорил тот разбитыми
губами.
- Отлично! Подследственный Подсевалов - десять суток карцера! А подс-
ледственный... как тебя? - Капитан ткнул пальцем в грудь шутника.
- Корчагин, гражданин капитан, - с улыбкой ответил тот.
- Очень хорошо! Подследственный Корчагин - пять суток карцера!
- За что, гражданин капитан? - удивленно воскликнул тот.
- Чтобы внимательно сумел прочитать "Как закалялась сталь", - с ус-
мешкой ответил капитан. Раздался взрыв хохота. Теперь смеялись уже над
незадачливым шутником, который и сам подхватил этот смех.
- Гражданин капитан! - перекрикивая смех, выкрикнул снова шутник. -
Слушаю! - отозвался тот.
- Я ж плохо читаю, - с серьезным видом заметил Корчагин. - И что?
- Маловато пять суток-то, - глуповато улыбаясь, выдохнул тот.
- С этим проблем не будет, - спокойно заметил капитан. - Ты такой
шутник, что лишние пять суток в момент нашутишь! - Он подмигнул и напра-
вился к выходу, бросив по пути, как бы мимоходом: - Бондарь! На выход! С
вещами!
Выполняя распоряжение начальника спецчасти, надзиратели подхватили
наказанных и повели их в карцер. Бондарь, помахав на прощание сокамерни-
кам, направился к выходу. - А вещи? - напомнил капитан. - Не накопил
еще! - пожал плечами Бондарь и вышел. В камере вдруг снова раздался
громкий хохот. На этот раз было непонятно, чему радовались обитатели ка-
меры: то ли последней "шутке" капитана, то ли за их неожиданного защит-
ника по кличке Бондарь.
Передав Бондаря майору Воронову, начальник спецчасти предложил ему
расписаться и крепко пожал руку, потом козырнул Зелинскому и тут же вы-
шел. - Ну что, пошли? - сказал Воронов Бондарю. - Как скажешь, началь-
ник, - безразличным тоном отозвался тот и взял руки за спину.
- Значит, как договорились, майор? - бросил на прощание Зелинский.
- Да, конечно! - Воронов кивнул ему и пошел вслед за Бондарем, кото-
рого сопровождал дежурный прапорщик.
- Ого! - не сдержался Бондарь, когда его подвели к "Волге" с затем-
ненными окнами. - Эх, прокачусь! - Он подмигнул прапорщику.
Никак не реагируя, прапорщик вопросительно взглянул на Воронова, ко-
торый тут же протянул ему наручники. Прапорщик застегнул Бондарю правое
запястье, затем открыл перед ним заднюю дверцу машины и усадил его, пос-
ле чего защелкнул второй наручник на скобе у окна, захлопнул дверцу и
повернулся к майору.
- Свободны, товарищ прапорщик, спасибо, - сказал Воронов.
- Не за что, - ответил тот и направился ко входу в тюрьму.
Воронов занял место рядом с Бондарем и сухо бросил водителю: - Тро-
гай!
Когда они выехали из ворот Бутырки, к ним в машину сел здоровенный
бугай из команды Иннокентия. Быстро окинув взглядом Бондаря, он молча
уставился вперед, не забывая время от времени посматривать на него в
зеркальце заднего вида.
До Лубянки они доехали быстро и без всяких неожиданностей. Сдав Бон-
даря с рук на руки Михаилу Никифоровичу, Воронов быстро поднялся к себе.
Надо было доложить Богомолову об исполнении его распоряжения и позвонить
Зелинскому. Однако не успел он переступить порог кабинета, как раздался
