если бы слышанный мною разговор оказался ложью. Я рыдаю при каждой
возможности.
Он пристально поглядел на Шетру, пытаясь понять, произвел ли он хоть
какое-нибудь впечатление на нее. Но она, казалось, внимала какому-то
другому голосу и беседовала словно сама с собой.
- Я?
- Ты? Что ты?.. - мягко вопросил Гирим. Но когда она не ответила, он
вновь вернулся к своему добродушному подтруниванию.
- Смела ли ты и храбра? Таков твой вопрос? Сестра Шетра, уверяю тебя!
Это совершенно очевидно, тем более сейчас. Кто, кроме женщины с сердцем
пламенным и отважным, мог бы согласиться разделить столь опасную миссию
вместе со мной?!
На это Лорд Шетра вперила свой хищный птичий взгляд на Гирима.
- Ты насмехаешься надо мной?!
- Ну что ты! - тут же запротестовал он. - Пожалуйста, не думай так.
Ты должна научиться понимать меня. Я просто очень хочу согреть между нами
воздух.
- Лучше бы тебе не говорить, - обрезала Шетра. - Я не слышу твоих
желаний. От слов твоих веет холодом.
Вместо ответа, Лорд Гирим устремил на нее свой взгляд, полный тишины
и покоя, что появляется у Лордов, когда те объявляют свои мысли. Шетра
покачала головой, отказывая ему, и поднялась на ноги. Но уже в следующее
мгновение она отвечала Гириму, тускло и равнодушно.
- Я оставила позади мужа, который полагает, что мне не за что любить
его. Он думает, что слишком плох для меня.
И тут же она предупредила любую реакцию, что могла последовать со
стороны Гирима, приблизившись к костру.
- Мы не должны оставлять лиллианрил горящим дольше, чем это
необходимо. Без заботы о нем хайербренда, прутья постепенно увянут - а они
нам еще очень пригодятся.
И быстро, словно ей не терпелось оказаться в темноте, она вытащила
лозу из костра и повелела лиллианрилу погасить огонь. Затем она закуталась
в одеяло и легла на траву, неподалеку от Гирима.
Немного спустя Корик спросил Керрина:
- Ее беспокойство о Лорде Вереминте не ослабит Шетру?
- Нет, - спокойно ответил Керрин. - Она будет сражаться за двоих.
Корик понял это суждение и принял его. Хотя оно не принесло ему
облегчения и не навеяло радужных мыслей. Отнюдь, оно отозвалось эхом былых
потерь и лишений - печалей и утрат, о которых харучаи и думать позабыли во
время той причудливой ночи. В суровом молчании, он расставил караул вокруг
лагеря. Затем он встал, скрестив на груди руки, и внимательным взором
окинул окружавшие их луга и пастбища, мысленно проследил путь луны по
усеянному звездами небу и повторил вслух слова Клятвы. Он не мог забыть ни
одной малейшей подробности той ночи, той последней ночи, что провел он со
своей женой, чьи кости уж давным-давно покоились в ее ледяной могиле.
Клятва придала Корику сил, укрепила его, но не согрела.
Так он задал ритм бессонной ночи, и время потекло так же, как в
мириады других ночей - в неусыпной бдительности. Когда луна завершила свое
извечное странствие по иссиня-черному небосводу и утомленным вздохом
склонилась к западу, Корик решил, что скоро надо будет будить Лордов.
Однако уже чуть позже Лорд Гирим по своему собственному почину выбрался из
укрывавших его одеял. Даже в неярком свете звезд Корик разглядел, как
изможден и бледен был Гирим, видать не на шутку извела его вчерашняя езда
верхом. Но Лорд подавил в себе страдания и боль, исказившие его лицо, и
занялся приготовлением завтрака.
Вскоре распространившийся аромат заставил Корика поверить в особые
таланты Гирима, знающего толк в приготовлении пищи. Корик почувствовал
бодрящий и освежающий запах, исходивший от мясного бульона, над которым
колдовал Гирим - сей чудный запах Корик не ощущал с тех самых пор, когда
после битвы у настволья Парящее Высокий Лорд Протхолл приготовлял целебную
пищу для воинов и юр-Лорда Кавинанта, истощенных тяжкой битвой и
изнывающих от вони горелой плоти и крови. Нежнейшее благоухание пробудило
Лорда Шетру. Она подошла к костру, подавленная, хмурая, с лицом бледным,
как если бы вот уже несколько ночей ее не посещал добрый живительный сон.
Однако когда она отведала стряпни Гирима, лицо ее прояснилось и заметно
порозовело. Покончив с едой, Шетра одобряюще кивнула ему, словно просила
прощение. Он ответил широкой ухмылкой и кратким изречением, которому, по
его утверждению, он выучился у великанов.
- Пища заключает в себе особую красоту - придающую особую прелесть и
свежесть неистощимым силам Страны. Жизнь без вкусной еды - все равно, что
жизнь без сказаний, лишенная своего величия и блеска.
Когда позже Гирим взбирался на спину своего ранихина, ему удалось
ограничиться лишь одним скупым вздохом боли.
Ранихины неслись вперед, словно они торопились угнаться за солнцем, -
и на рассвете всадники узрели, что пересекают неровную холмистую
местность, покрытую густой серой травой. Хотя здешние земли показались им
добрыми и жизнеобильными, ничто не выдавало присутствия человека в этом
краю. Люди здесь не селились. Уж слишком близко к Зломрачному Лесу. Хотя
тенистый и угрюмый Зломрачный Лес был не самым могущественным и самым
дремотным из всех лесов, уцелевших от былого величественного Всеединого
Леса, что в прошлом покрывал всю Верхнюю Страну - и хотя со времен начала
правления Лорда Кевина никто и слыхом не слыхал о Защитнике Леса, который
обычно селился в глухомани и пел древним деревьям, пробуждая их ото сна и
побуждая к движению и мести, люди по-прежнему стараются держаться подальше
от таинственных и угрюмых лесов. Множество невиданных тварей и существ
населяли Зломрачный Лес, и немало из них недружелюбных. Поговаривали -
хотя Корик и не ведал правды о том - что креши, желтые волки, были
порождением именно Зломрачного Леса.
Но все же Стража Крови не дрогнула в своей решимости отправиться
прямиком через Лес. Ведь если они двинутся огибать его, с севера ли или с
юга, поход их растянется еще на несколько дней. Однако Корик не пренебрег
лишней предосторожностью. Когда их небольшой отряд пустился легким галопом
на рассвете следующего дня, Корик повелел своим воинам немного
рассредоточиться, дабы увеличить круг их обзора местности.
И хотя день не успел еще вступить в свои законные права,
предусмотрительность Корика уже была вознаграждена. Он получил призыв от
Стража Крови, что был скрыт из его виду одним из холмов. Корик остановил
отряд и подождал, пока призвавший его не показался на вершине холма. Воина
сопровождала женщина, ехавшая верхом на ревлстонском мустанге.
Она оказалась проворной молодой воительницей из Боевой стражи, ее
Дозор патрулировал западные границы Зломрачного Леса. Перво-наперво она
осведомилась о новостях из Ревлстона, и едва заслышав о видении Лорда
Морэма, испросила разрешения сопровождать миссию. Но Лорд Шетра повелела
ей и ее Дозору выполнять здесь на месте свой боевой долг. А потом не без
трепета поинтересовалась, чем жив теперь Зломрачный Лес.
- Волки, - доложила воительница. - Не желтые - креши, а серые и
черные - никакие другие. И мало их. Изредка небольшими группками
выбираются из леса, но ничего не найдя для себя, убираются восвояси. Мы
сторонимся их, чтобы они не опасались нашего дозора.
- Никаких следов Серого Убийцы? - продолжила Шетра. - Не поселилось
ли здесь зло?
- Лес многое укрывает в чащобе своей. Но мы ничего такого
подозрительного не видели и не слышали.
Воительница и Шетра обменялись еще некоторыми подробностями, в
довершении ко всему Лорд отклонила предложение о помощи, сопровождать их в
Зломрачном Лесу. А затем миссия вновь двинулась на восток. Когда они
оставили далеко позади молодую воительницу, Лорд Гирим обернулся и махнул
ей рукой на прощание, словно почувствовал внезапный прилив тоски и
одиночества.
- Возможно, больше нам не суждено встретить ни одного человека до
самого Прибрежья. Я был бы рад компании ее Дозора.
- Они бы замедлили наше продвижение, - не глядя на него, произнесла в
ответ Шетра.
Корик вновь послал двух Стражей в разъезд. Продвигаясь в таком боевом
строю, Корик чувствовал большую уверенность в безопасности своего отряда;
единственное, что по-прежнему тревожило его, - так это Лорд Гирим.
Безыскусному в верховой езде, ему приходилось все хуже и хуже, и он с
великим трудом удерживался в седле, - местность, по которой они проезжали
становилось все более ухабистой и неровной, а боль натертой плоти и ломота
в костях все усиливалась и становилась еще нестерпимей. Теперь он при
каждом толчке и тряске хватался как утопающий за соломинку за густую гриву
ранихина, а в другое время использовал свой посох как шест для пущей
устойчивости.
- Если он вдруг надумает упасть, я подхвачу его, - пообещал Силл.
- На полном-то скаку в Зломрачном Лесу... - с сомнением покачал
головой Корик.
Силл весь сжался, но не стал перечить Корику. Он было предложил
смастерить упряжь для лошади Гирима, но потом отказался от этой затеи.
Стражи Крови трепетно относились к великим исполинам с равнин Ра и вовсе
не хотели нанести обиду ранихину, выбравшему Гирима: лучше уж они сами с
большим вниманием будут следить за Лордом. Корик почерпнул терпимость и
спокойствие, вновь повторив Клятву.
Незадолго до полудня их небольшой отряд перевалил через горный кряж,
и Лес оказался уже в пределах их видимости. Однако холмы скрывали его до
тех пор, пока лес, казалось, по собственной воле не вышел из своего
укрытия и не двинулся им навстречу. Он смутно нарастал, принимая
угрожающие размеры, простираясь вокруг их на восток и на юг, словно
пытаясь заключить непрошеных гостей в свои крепкие гибельные объятия. Но
по крайней мере теперь они могли видеть его, Зломрачный Лес, что высился
над холмистой пустошью одинокой угрюмой твердыней: черные стволы деревьев
тесно жались друг к другу, словно стремились слиться в единый монолит;
шишковатые искривленные сучья неприветливо щетинились во все стороны; и,
словно лесной саван, темная густая зелень, казалось, укрывала собой
притаившуюся опасность. И повсюду, втискиваясь между деревьев и на
виднеющихся прогалинах, росла куманика, с колючими и острыми шипами,
прочными, что железо. Стебли куманики изгибались и переплетались друг с
другом, всегда готовые сопротивляться любому, пытающемуся проникнуть
вглубь леса, и самые невысокие из них были выше Корика.
Ранихины без спросу остановились: они чутко ощущали враждебную волю
Леса, хотя деревья никогда не питали к ним злобы и ненависти. Всадники
спешились, Лорд Гирим до боли в глазах всматривался в тенистые чащобы
Зломрачного Леса, как если бы настрой леса смущал его и сбивал с толку.
Лорд Шетра же опустилась на траву и приложила к ней ладони своих рук, при
этом по-прежнему не отрывая взгляда от деревьев, как если бы пыталась
прочесать лес, проникнуть в его тайны через ощущение земли.
- Никогда мне не доводилось видеть Зломрачный Лес таким сердитым, -
негромко заметил Гирим.
Шетра медленно кивнула и вымолвила лишь несколько слов:
- Что-то было сотворено с ним - что-то, что ему очень не понравилось.
Корик был вынужден согласиться. В прошлом древний гнев Леса, его
ненависть к людям, что жгли и рубили, был более дремотен и гораздо глубже
скрыт от взора в слабеющем сознании деревьев. До сих пор ему не
приходилось видеть Лес столь жизнедеятельным.
- Тогда опасность кроется в том зле, что было причинено Лесу, -
высказал Тулл, завершая мысль Корика.
- Если только Защитник Леса вновь не вернулся сюда, - предположил
Ранник.
- Нет, - возразил Корик. - Даже Защитнику Леса потребовалось бы
