ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Валет, валет...
АНТОНИНА. И еще валет.
ТАМАРА. Разве мы в переводного?
АНТОНИНА. А как же?
ТАМАРА. Себя-то зачем зарезал? Где логика?
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Подкидывайте, подкидывайте.
ТАМАРА. Ага. А я с чем останусь?
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. У вас, Тамарочка, туз козырной. Можно я вас Тамарой называть
буду, Тамара Ивановна?
ТАМАРА. Тем более, что Алексеевна.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Ну да. Извините. Я... прошу прощения... вышел. Семерка
сыграла.
АНТОНИНА. А меня Тоней зовите... А то "Антонина Павловна, Антонина
Павловна"... Не такая уж я старая... Меня все Тоней зовут.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Вы Антониной Павловной, Тонечка, сами представились...
Отбиваетесь, кажется, да?
АНТОНИНА. Туз-то не пригодился.
ТАМАРА. Я опять в дураках.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Еще?
ТАМАРА. Нет, увольте. В подкидного... да еще втроем... Что-нибудь
поинтеллектуальнее...
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. В козла, например, или девятку... Только тут четвертого надо.
ТАМАРА. Четвертый спит.
АНТОНИНА. Дедуся, ку-ку?
ТАМАРА. Да оставьте его, пусть спит.
АНТОНИНА. Что-то долго он спит... Может, и не спит вовсе...
ТАМАРА. Ну не притворяется же...
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Во-во, зашевелился.
АНТОНИНА. Утро доброе, здрасьте.
ТАМАРА. Здрасьте, дедушка, приехали.
ДЕД. Куда приехали?
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. В Новосокольники.
ДЕД. В Москву?
АНТОНИНА. В какую Москву... дед? Проснулся...
ТАМАРА. Он прав. В Москве тоже Сокольники.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Нет, в Москве другие Сокольники. Эти Новосокольники. Далеко
от Москвы. До Москвы ехать и ехать.
АНТОНИНА. Если вы хотите в Москву, тогда вам надо было сесть в другой вагон...
Основной состав в Москву сразу ушел... давно уже мы в Новосокольниках стоим. У
нас отцепной вагон.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Прицепной.
ТАМАРА. Отцепной-прицепной. Отцепили от рижско-московского, постоим... и
прицепят - с южного направления.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Если прицепят.
АНТОНИНА. Кто подберет, к тому и прицепят... Киевский там или кишиневский...
ТАМАРА. А что, бывает, не прицепляют?
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Жить без надежды нельзя.
ДЕД. Я в Питер еду.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Это справедливо. Тогда правильно, в прицепном. Тогда нас
вместе прицепят.
АНТОНИНА. Будем надеяться.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. А в картишки сыграть не желаете?
ДЕД. У меня дочь живет... в Санкт-Петербурге. А сын за границей, в Киеве.
Одного внука зовут Леня. А другого Вася, Василий. Он в школу пойдет. Сам я
живу в Нащекино. Мы, как на пенсию ушли с женой, сразу же в Нащекино
переехали. А газет я в этом году не выписывал. Ни одной.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Хорошо, хорошо. На вас... как?.. сдавать?
ДЕД. Нет. Я спать лягу... (Зевает.) Досплю маленько.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Вон ведь какой... (Зевает.) Какой несговорчивый.
АНТОНИНА. Да отстаньте от него... пусть выспится... (Зевает.) Может, не
выспался человек...
ТАМАРА. Однако, не зевайте, пожалуйста. (Зевает.) У меня скулы сводит.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Ну вот, зазевали... Так нельзя. Опять.
ТАМАРА. Нельзя. Конечно, нельзя.
_
Все зевают.
_
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Между тем мы и часа не простояли. Меньше часа стоим.
АНТОНИНА. Сидим, слава Богу. Сидим.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. А я бы даже лечь согласился... в проходе. Вот здесь. Лишь бы
ехали. Вот тут бы и лег, честное слово.
АНТОНИНА (вздыхая). Новосокольники.
ТАМАРА. Кстати, о чае. Ведь нам чай должны принести.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Чай??
АНТОНИНА. Чего захотела - чай? Тут чая, голубушка, не бывает.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Вы, наверное, давно в поездах не ездили.
АНТОНИНА. Чай, говорит...
ТАМАРА. Но ведь он производит впечатление предприимчивого человека.
АНТОНИНА. Проводник-то наш? Этот своего не упустит. Он за проводницами вон как
бегал по поезду.
ТАМАРА. То есть как за проводницами? Когда?
АНТОНИНА. Когда ехали, тогда и бегал. Вы же сели в Пустошке, не все видели, а
я от самого Себежа еду, только мы от Себежа отъехали, он и давай за
проводницами бегать. Сначала за одной, потом за другой. Вы внимания не
обратили - он пробегал.
ТАМАРА. Да, действительно, пробегал. Но разве за проводницами? Мне казалось,
по делам своим... Разве за проводницами?
АНТОНИНА. По делам... Я тут часто езжу. Я знаю... Он так всегда, проводник.
Иногда и к пассажиркам пристает, вроде вас, к таким... помоложе. А то за
проводницами бегает... по поезду.
ТАМАРА. Да что же он - маньяк, что ли?
АНТОНИНА. Я уж этого не знаю. Просто на женщин падок.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Не бойтесь, Тамара, я вас защищу.
ТАМАРА Я не из пугливых, Игорь Сергеевич.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. У меня есть пистолет.
ТАМАРА. Покажите.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Он убран далеко. В чемодан.
ТАМАРА. Не тот ли это пистолет, который должен выстрелить во втором действии?
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Боюсь, второго не будет, как и первого тоже. Одно бездействие.
ТАМАРА. Не люблю ждать. Очень не люблю.
АНТОНИНА. Когда едешь, еще не так ждется... А когда стоишь...
ДЕД (сквозь сон). Дом пятистенок... Грибы, ягоды... Лес, озеро...
ТАМАРА. А что, бывало такое, чтобы не прицепляли?
АНТОНИНА. Нет, обычно всегда прицепляют. Раньше полтора часа стояли, а теперь
можно и сутки простоять... Когда там подойдет с южного направления...
киевский... Или кишиневский...
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Или другой какой... Лишь бы взял.
АНТОНИНА. Нет, нет, прицепляют, как правило.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Я вам на этот счет вот что скажу. Я по природе своей скрытный
человек... Я это никогда не рассказывал. Но вам расскажу. Я ведь высоты боюсь.
Не верите? Ехали мы в Кисловодск, мне девять лет было... с бабушкой. Бабушка
на нижней полке, а я на верхней... спал. Ну и навернулся. Нос расшиб. Кровь
пошла. Бабушка мне все полотенце прикладывала... А потом пришла проводница и
говорит, с вас три рубля... за полотенце. Три рубля это деньги были тогда. У
вас... Тамара... глаза красивые. Вот.
ТАМАРА. Я знаю.
АНТОНИНА. Три рубля... За три рубля... можно было... килограмм мяса купить.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Никогда никому не рассказывал. Как с полки упал.
АНТОНИНА. А я так наоборот, очень даже часто прыгала, прямо с поезда на ходу.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Кто?
АНТОНИНА. Я.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Вы?.. Вы, Тоня, на ходу прыгали?
АНТОНИНА. Сколько раз. И не счесть сколько. Жили мы за Уралом... Если до
Первомайска, то еще тридцать километров по железной дороге. Да еще в лес от
дороги четыре километра, до Крюков... Деревня Крюки называлась... А поезд там
поворачивает... как раз... и немного потише идет, помедленнее... на
повороте-то... Вот и спрыгиваешь.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Зачем?
АНТОНИНА. Я же говорю, деревня. Крюки. Когда машинист хороший, он и совсем
остановится, знает, что здесь соскакивают... что надо кому-то... Или тихо
идет... Тихонечко-тихонечко... безопасно чтобы... А другой шпарит себе как ни
в чем не бывало, дескать, его не касается... прыгай как знаешь. И прыгали. А
что делать? Я... О!.. У-у, сколько напрыгалась с поездов-то... С мешками,
корзинами, сумками... Посмотришь вперед, и - раз вещи... а потом сама... вниз,
по насыпи... Ногу вот так однажды вывихнула, а что делать, все прыгали...
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Никогда прыгать с поезда не доводилось.
_
Дед начинает храпеть.
_
АНТОНИНА. У нас все прыгали... Дед захрапел. Слышите?
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Только этого не хватало.
ТАМАРА. Надо на ухо посвистеть. (Свистит.)
АНТОНИНА. Не храпи, дедуся. Хватит храпеть!
_
Дед перестает храпеть.
_
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Вот так.
ТАМАРА. Я себе нарочно пальцы ломала. В первом классе училась.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Себе? Это что значит - себе? Вы меня, Тамарочка, напугать
хотите.
ТАМАРА. Пальцы себе ломала... вернее, только пыталась. А вот руку
по-настоящему... до трещины. Я музыкой заниматься не хотела. В музыкальной
школе училась. Возьму... на лестнице... сквозь перила руку просуну и положу на
ступеньку, а сама внизу стою, жду, когда наступит кто-нибудь. Ждешь-ждешь...
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Вы меня точно пугаете.
ТАМАРА. Дождешься... Наступит кто-нибудь. А тебе освобождение. От музыки. Я на
пианино играла. Девчонки мне пошли руку ломать. В туалет. Я его как сейчас,
туалет, помню, полотенце грязное такое, намочили его, отжали, и перемотали вот
тут, выше запястья... а рука-то у меня тонюсенькая была... в первом классе...
ну и палкой со всего размаха... по полотенцу... хрясть! - Ой, мама!.. Ничего,
трещина...
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Боже милостивый...
АНТОНИНА. За что же ты так музыку не любила?
ТАМАРА. Я и резала их, пальцы... С подружкой вместе... Засунем в сугроб,
пальчики наши, и ждем, когда замерзнут, чтобы не больно было... Ну и ножом...
АНТОНИНА. Отрезала?
ТАМАРА. Зачем... отрезать? Порежем и хорошо. Освобождение. У меня родители
очень хотели, чтобы я пианисткой стала.
АНТОНИНА. Нет, чтобы себе руки ломать... чтобы себе самой... И, главное, из-за
чего...
ТАМАРА. Из-за музыки.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ (со знанием дела). Членовредительство. Я не хотел вам
рассказывать, но расскажу. Один мой знакомый, шапочно знакомый, давно это
было... косил от армии. Он вот что придумал. Он побрил затылок себе, приложил
к затылку свинцовую бляху, надел повязку и ходил с ней дней десять... А бляха
вот тут, на затылке... Свинцовая.
ТАМАРА. Что-то оригинальное.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Естественно. Пришел к врачу... уже без бляхи и жалуется на
боль в голове... Сил нет, голова замучила, помогите... Его на рентген. А там
на снимке пятно, большое... Никакой армии. Да. Можно, Тамара, я вам руку
поцелую... Поломанную...
ТАМАРА. Ну что вы, Игорь Сергеевич.
АНТОНИНА. А дальше? А дальше?
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. А дальше я не знаю. Дальше о нем ничего не знаю.
_
Пауза.
_
Помер, наверное.
_
Пауза.
_
АНТОНИНА. Больше там никто не прыгает. Там теперь никто в Крюках не живет. А
какая деревня была... Какая деревня была.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Кем же стали вы по профессии?
ТАМАРА. Пианисткой.
АНТОНИНА. Столько вытерпеть... Столько натерпеться...
ТАМАРА. Не совсем пианисткой. Но играю. Играю. Учу. В общем, я учитель музыки.
Так называется.
АНТОНИНА. Учительница.
ТАМАРА. Теперь учительниц чаще учителями называют. Учительница мне больше
нравится, верно. Учительница - учитель. Писательница - писатель.
АНТОНИНА. Да какие писатели. Теперь и нет писателей.
ТАМАРА. Какие-то есть.
АНТОНИНА. Я слышала, уволили всех писателей.
ТАМАРА. Да нет, оттуда не увольняют.
АНТОНИНА. Уволили, говорю. Им больше денег не платят за то, что писатели.
ТАМАРА. Да им не за то платили... Им гонорары платят. За книги. Вот за что.
АНТОНИНА. Не знаю, больше не платят.
_
Пауза.
_
ТАМАРА. Смотрите, проводник по перрону идет.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Жуир.
ТАМАРА. Маньяк.
АНТОНИНА. А мы все сидим.
_
Дед просыпается.
_
ДЕД. Это вы тут воркуете? Вы воркуете, а мне тук-тук снятся... тук-тук
снятся... стучат.
ТАМАРА. Утро доброе. С пробуждением.
ДЕД. Я ведь, думаете, зачем еду? Я ведь еду в Питер зачем?
АНТОНИНА. Выспался. Повеселел.
ДЕД. На примерку я еду.
ТАМАРА. Костюм примерять?
ДЕД. Хлеборезку, а не костюм.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ (тихо). Что он хочет примерить?
АНТОНИНА (тихо). Хлеборезку какую-то.
ДЕД. Зубы, зубы. Примерка зубов. Последняя. У меня ж ни одного зуба нет. А тут
мне бесплатно... бесплатно сделали... ветеранские.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Вегетарианские.
ДЕД. Ветеранские сделали...
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ (пытается петь).
____
Утро туманное... Утро...
____
ТАМАРА. Нет, нет. Не так. Повыше.
_
Поет.
Кто умеет - подхватывает.
_
_ВТОРОЕ_
ТАМАРА (читает усталым голосом). "...Последнее нашло отражение в итоговом
документе. Коалиция намерена искать опору среди новых региональных
политических элит. У нас нет, не было и не будет другой альтернативы, - сказал
А. Федулов на встрече с журналистами".
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Все-таки это старая газета.
ТАМАРА. По-моему, свежая.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Нет, очень старая. Позапрошлогодняя. Правда, Антонина
