Облако начало закрывать луну своим курчавым тонким краем. Оно
выглядело достаточно длинным для того, чтобы Билл мог преодолеть
оставшиеся сто ярдов до скалы, под прикрытие зарослей. Он задержал
дыхание, когда темная часть облака начала закрывать луну. Свет внезапно
померк, и сразу же наступила темнота.
Билл в одно мгновение вскочил и бегом бросился к скале. Но на этот
раз он напряженно прислушивался и был почти уверен, что слышит, кроме
звука собственных бегущих ног, чей-то тяжелый топот позади. Задыхаясь и
выбиваясь из сил, но все еще под безопасным прикрытием темноты, он увидел
глубокую тень кустарника и деревьев у подножия возвышающейся над ним
скалы. Наклонив голову, не обращая внимания на хлещущие по лицу ветви, он
пробежал еще футов тридцать и застыл на месте, пытаясь восстановить
дыхание.
Долина была все еще погружена во тьму. Но теперь не было никакого
сомнения: Билл ясно слышал приближающиеся тяжелые шаги своего
преследователя, который вломился в кусты у подножия скалы и затем
остановился.
Билл стоял, затаив дыхание, а где-то, скрытый во мраке, менее чем в
двадцати или тридцати ярдах от него, стоял, затаив дыхание, тот, кто его
преследовал.
Билл ощутил за поясом тяжесть колотушки от гонга. Он отступил к
подножию скалы и огляделся по сторонам, пытаясь отыскать свою веревку или,
по крайней мере, выступ у верхнего края скалы, с которого она свисала.
Однако прямо под скалой сквозь ветви деревьев над головой веревки
нигде не было видно. Он поколебался, пытаясь решить, в какую сторону идти
на поиски, и в это мгновение услышал звук, который заставил его замереть.
Это был шорох в зарослях, менее чем в двадцати футах от него.
Его преследователь был ближе, чем он думал. Билл в отчаянии обернулся
к скале за спиной. В ней было достаточно трещин и выбоин, так что, вполне
возможно, он мог бы по ней взобраться. Он повернулся и начал карабкаться
по скале.
Он поднимался настолько бесшумно, насколько это было возможно. Первые
восемь или десять футов он преодолел легко и быстро. Но затем, когда он
поставил правую ногу на маленький выступ скалы, тот обломился под его
ботинком.
Со звуком, который показался напряженному слуху Билла ревом лавины,
отвалившийся кусок камня и несколько обломков скалы, которые он увлек за
собой, каскадом обрушились на заросли внизу. После этого события начали
разворачиваться очень быстро.
Он лихорадочно искал опору для повисшей в воздухе ноги. Но в это
время внизу послышался шум, словно кто-то ломился сквозь заросли, и
раздалось нечто напоминавшее торжествующий звериный рык. В то же мгновение
его руки и нога, отчаянно цеплявшиеся за скалу, не выдержали веса его
тела.
Его вторая нога внезапно потеряла опору, и он рухнул вниз, в темноту,
с высоты в пятнадцать или двадцать футов.
19
Падая сквозь тьму, Билл инстинктивно попытался перевернуться в
воздухе, как его учили в Школе Выживания, и приземлиться на ноги. Но
высота была слишком мала. Пытаясь расслабиться, в ожидании сокрушительного
удара о твердую землю у подножия скалы, он вдруг почувствовал, что его
падение неожиданным образом прервалось.
Он обнаружил, что его подхватили в воздухе как бы огромными и ловкими
руками.
- Так это ты, Кирка-Лопата! - прогремел над ним голос Костолома. - Я
так и думал, что это ты. Разве ты не обещал мне, что больше не появишься
здесь иначе как днем?
Он поставил Билла на ноги. В тот же момент луна наконец освободилась
от облачной завесы, и они отчетливо увидели друг друга. Билл посмотрел
вверх на возвышающийся над ним угольно-черный силуэт дилбианина. Мысли
отчаянно метались у него в голове. Никогда в жизни ему еще не приходилось
думать столь быстро.
- Ну что ж, - сказал он, - я хотел поговорить с тобой наедине...
- Наедине? Ну ты и скажешь, Коротышка! - ответил Костолом. - Ты что,
не знаешь, что если бы кто-нибудь обнаружил, что мы о чем-то беседовали
насилие, всякое могло бы случиться? Все начали бы строить самые
невероятные догадки! Но тут появляешься ты...
Он замолчал, уставившись на Билла.
- Кстати, - озадаченно спросил он, - как ты вообще попал сюда?
Стражники у ворот тебя не пропускали. Через частокол ты в темноте тоже не
мог бы проникнуть.
Билл глубоко вздохнул и решил, что правда сослужит ему лучшую службу,
чем какие-либо попытки вывернуться. Он показал вверх на скалу позади них.
- Я спустился оттуда, - сказал он.
Костолом продолжал пристально смотреть на него. Затем предводитель
дилбианских разбойников медленно отвел взгляд от него и взглянул вверх, на
отвесную поверхность скалы.
- Ты... - медленно, с невероятно длинными паузами между словами
произнес он, - спустился... по этой скале?
- Ну конечно! - решительно и весело сказал Билл. - Мы, Коротышки,
умеем взбираться по любой поверхности. Так что, что касается моего
обещания, то...
- Неважно, - прогремел Костолом. Его взгляд сосредоточился на лице
Билла. - Если ты здесь спустился, то, я полагаю, сможешь и снова
подняться?
- Ну... да, - с некоторой неохотой сказал Билл, вспомнив свое
недавнее падение. - Да, я могу взобраться наверх.
- Тогда лучше будет, если ты так и сделаешь, - сказал Костолом - не
столько сердито, сколько настойчиво. - Ты даже не знаешь, как тебе
повезло, что именно я заметил, как ты прятался за домами, а не кто-нибудь
из наших стражников. Тебе повезло, что я люблю прогуляться по окрестностям
перед сном, чтобы проверить, все ли в порядке. Ты же мог все испортить!
- Испортить? - нахмурившись, переспросил Билл.
- Ну конечно, - укоризненно прогремел Костолом. - Каждый бы подумал,
что ты здесь не иначе как для того, чтобы сразиться со мной! А какой смысл
устраивать поединок посреди ночи, когда ничего не видно и нет никого
вокруг? Нет, нет, Кирка-Лопата. Ты должен хорошо понимать подобные вещи
своей коротышечьей головой. Такое событие, как наш поединок, должно
происходить при ясном свете дня. И при участии зрителей. Я хочу, чтобы
собрались все жители долины. И все жители деревни, которые смогут сюда
добраться. - В его голосе, казалось, послышались тоскливые нотки. - Жаль,
что мы не можем послать гонцов по окрестностям. Но я полагаю, это уже
чересчур.
- Э... да, - согласился Билл.
- Так или иначе, - сказал Костолом, оживившись, - лучше будет, если
ты сейчас отправишься в путь. И помни - чтобы ты ни делал, Кирка-Лопата,
прежде чем возвращаться сюда, убедись, что светит солнце! Яркое солнце!
- Запомню, - пообещал Билл.
Без дальнейших колебаний он повернулся к скале и осторожно полез
наверх. Примерно в десяти футах от земли он сделал остановку и посмотрел
вниз. Луна вышла из-за облаков, и в ее свете он увидел глядевшего на него
предводителя разбойников. Костолом слегка покачал головой, словно чему-то
удивляясь, а затем повернулся и направился в сторону домов, как раз в тот
момент, когда луна снова скользнула за облако и все вокруг погрузилось во
тьму.
Когда тень накрыла скалу, Билл прекратил подъем. Осторожно нащупывая
путь во мраке руками и ногами, с отчаянно бьющимся сердцем, он снова
медленно спустился на твердую землю. Уже крепко стоя на ногах, он
обнаружил, что лицо его стало мокрым от пота. Любой неверный шаг во время
спуска мог стоить ему падения, как это уже случилось один раз. Но теперь
не было Костолома, который мог бы его подхватить.
Однако, снова оказавшись внизу, он начал пробираться вдоль подножия
скалы, пока не достиг места, где растительность полностью скрывала его. Он
подождал, пока луна снова выглянула из-за облака, и, посмотрев вверх, смог
различить выступ у вершины скалы, с которого спускалась его веревка.
Выступ был чуть дальше, по правую сторону от Билла. Он прошел еще
некоторое расстояние и наконец достиг веревки, почти невидимой в лунном
свете на фоне ярко освещенного камня.
Восхождение потребовало многочисленных остановок для отдыха. Он
отдыхал каждый раз, когда находил место, где можно было бы прижаться к
поверхности скалы, чтобы дать отдых мускулам рук и ног, на которые
приходился во время подъема весь его вес. Несмотря на это, к моменту,
когда он смог посмотреть вверх и увидеть нижнюю часть выступа в десяти или
двенадцати футах над собой, Билл выдохся, как еще никогда в жизни.
Он понятия не имел, делая последнюю остановку на каменном уступе, как
долго продолжалось его восхождение. Казалось, для этого потребовались
часы. Однако до сих пор не была поднята тревога, что означало, что никто
его не заметил. Отдохнув на скальном уступе столько, сколько он мог себе
позволить, не рискуя, что его утомленные мускулы сведет судорога, Билл
собрал в кулак всю свою волю и оставшуюся энергию для последнего рывка к
вершине. Затем он начал карабкаться вверх.
Это был тяжкий труд. С каждым футом подъема он ощущал, как таят и без
того уже почти исчерпавшиеся запасы его энергии. Наконец показалась
вершина, но до нее еще было не дотянуться рукой. Билл сжал ногами веревку
и начал отпускать правую руку, чтобы подтянуться вверх.
...И его уставшая левая рука едва не разжалась.
Отчаянно вцепившись в веревку обеими руками, Билл застыл на месте.
Казалось, у него больше не осталось сил. На какое-то мгновение он
представил себе, как его руки в конце концов не выдерживают и он летит к
подножию скалы, на верную смерть.
...А потом что-то потащило его наверх.
Вместе с веревкой его подняли фута на четыре, пока край скалы не
оказался на уровне его глаз. Прежде чем он успел сообразить, что
происходит, верейка снова потащила его вверх. Кто-то тянул за нее,
вытаскивая его на вершину скалы.
Неожиданно у него возникла дикая мысль, что, возможно, вернулся
Холмотоп, или, может быть, он оставался на скале, а теперь вытаскивал его
на безопасную ровную землю. Билл посмотрел вверх, ожидая увидеть темную
мохнатую фигуру глядящего на него дилбианского почтальона. Но это оказался
не Холмотоп.
Он увидел освещенную луной, напоминающую лицо Будды физиономию
Мюла-ая. Руки Мюла-ая сжимали веревку. Мощные, привыкшие к большой силе
тяжести, мускулы инопланетянина легко удерживали ее, и на лице Мюла-ая
играла искренняя, радостная улыбка. Беспомощного, словно попавшая на
крючок рыба, Билла тащили наверх, прямо в руки врага.
Сколь бы ни были сильны потрясение и ужас, охватившие Билла, в тоже
мгновение их пересилила возможность выбраться на ровную вершину скалы,
неважно, с чьей помощью. Он отчаянно вцепился в веревку и позволил тащить
себя наверх, пока не перевалился через край скального выступа и не упал
без сил на мягкую землю.
Какое-то время он делил, не имея сил двигаться, с дрожащими от только
что перенесенного напряжения руками и ногами. Затем с трудом выпустил из
рук веревку и, шатаясь, поднялся на ноги.
Перед ним, менее чем в шести футах, сложив руки на груди в объемистых
складках своего желтого одеяния, в свете луны удовлетворенно улыбался
Мюла-ай.
- Так-так, мой юный друг, - сказал Мюла-ай с кудахчущим звуком, - и
что же ты здесь делаешь в такое время, посреди ночи?
Билл попытался собраться с мыслями. Так же как и тогда, у подножия
скалы, когда он первый раз оказался лицом к лицу с Костоломом, он быстро
перебрал в уме возможные варианты.
- Я вышел прогуляться, - сказал Билл, с трудом переводя дыхание,
несмотря на все старания казаться спокойным, - и немного поупражняться в
скалолазании. Надеюсь, ты мне расскажешь, что ты здесь делаешь?
