начинали даже казаться близкими и родными - местом спасения... если отсюда
вообще можно спастись.
Наклонившись через парапет, они разглядывали двор замка - внутри
холодело от огромной высоты. В общем-то и не двор даже, а так, одно
название - пятачок, огороженный стеной, к которой то тут, то там
притулились постройки с покатыми крышами, крытыми пластинами камня и
дранкой. Сверху эти строения казались расположенными совершенно
беспорядочно, как грибы на опушке. В одном месте беспорядочное месиво
построек сменялось вполне современным домом, боком поставленным к стене.
Беленые стены, нормальные окна с обычными оконными переплетами, крутые
ступеньки, ведущие к заурядной желтой двери. Пока дети глядели на этот
дом, дверь открылась, и из нее вышел Фарбелоу. В руках он держал поднос.
Он постоял на крылечке, моргая на яркий солнечный свет, словно птица, на
которую ночью посветили фонариком, а потом кубарем скатился по ступеням -
он явно проделывал это бесчисленное множество раз.
- Когда-нибудь он здорово шлепнется, - заметил Джеффри.
- А что это он несет? - спросила Салли.
У девочки не хватало роста заглянуть через парапет, и потому она
улеглась животом на теплый золотистый камень и, свесив голову за край,
глядела, что творится внизу. Джеффри, не раздумывая, схватил сестру за
пояс.
- Ты что, рехнулась? - сердито воскликнул он. - Здесь же даже
держаться не за что!
- Ну, это еще не значит, что я упаду. Так что все-таки у него в
руках?
Фарбелоу нес маленький белый поднос, покрытый белоснежной салфеткой,
под которой угадывались какие-то округлые предметы. Джеффри понял, что
знает их назначение... Этот подносик не принадлежал миру тушеных в шафране
цыплят и непрерывно почесывающихся волкодавов, рычащих друг на друга у
огромного очага. Перед его мысленным взором предстала картинка. Она
всплыла из давно позабытых времен... его мать в кровати, в комнате, полной
запаха лекарств и аромата мастики, которой натерт пол, и медсестра в белом
халате, проходящая мимо и держащая в руках подносик, точь-в-точь как у
Фарбелоу.
- Это подносик для лекарств, - сказал Джеффри.
- Как ты думаешь, он отправился к нему? Мистер Фарбелоу упоминал
морфий...
Они наблюдали сверху, как Фарбелоу прошел по мощеному каменными
плитами двору ко второму колодцу, не тому, из которого накануне Джеффри
доставал воду. Поставив подносик на землю, сенешаль взялся за тяжелый
ворот. Он крутил его, казалось, целую вечность, словно колодец был
невообразимо глубоким.
- Смотри, Джеф, - прошептала Салли. - Камень сдвинулся. Отсюда мне
виден только его краешек. Он же громаден!
Джеффри перешел на новое место, посмотрел вниз и сразу увидел, о чем
говорит Салли. Огромная каменная плита оторвалась от земли, открыв под
собой черное отверстие. Фарбелоу так долго крутил ворот совсем не потому,
что колодец был глубоким - лишь сложная система блоков могла позволить
старичку сдвинуть такую неподъемную глыбину. Наконец он оставил ворот,
подобрал подносик и начал спускаться в темноту подземелья. По тому, как он
шел, было ясно, что он идет по лестнице, осторожно нащупывая невидимые во
мраке ступеньки.
- Быстрее, Салли! Вот он - наш шанс узнать, что здесь творится на
самом деле!
Они кубарем скатились по винтовой лестнице на крышу, сбежали по
крутым ступенькам на верхний этаж галереи, а с нее спустились в зал, где
мирно дремали насытившиеся псы. Но двери наружу оказались запертыми.
Джеффри и толкал их, и дергал, но они поддавались не больше, чем вековая
сосна, пустившая корни на крутом обрыве.
В унынии ребята поднялись обратно на балкон. К тому времени, когда
Фарбелоу снова появился во дворе, они успели опять проголодаться.
Фарбелоу медленно крутил ворот, опуская плиту на место.
- Мне пришла в голову одна мысль, - сказал Джеффри. - Пусть он не
догадывается, что мы за ним следим. Давай попробуем найти такое окно, из
которого можно увидеть, как он возвращается в дом, но не видно ни этого
колодца, ни поднимающейся плиты.
Реализовать предложение Джеффри оказалось не так-то просто. Но потом
они нашли анфиладу комнат с маленьким квадратным окошками - из одного был
виден беленый домик сенешаля. А ворот все скрипел и скрипел...
- Мы можем кричать, - предложил Джеффри, и с сомнением добавил: - Но
он никогда не догадается, где именно мы находимся. Еще можно попробовать
высунуть в окно палку с тряпкой...
- Я могла бы протиснуться в окно и высунуть голову наружу, - сказала
Салли. - Подсадишь меня?
- Ты только не застрянь. Это того не стоит.
Извиваясь как змея, Салли протискивалась в узкое отверстие в
толстенной каменной стене. Когда она, наконец, остановилась, Джеффри едва
мог достать ее ноги. Джеффри ругал себя последними словами - ну как он мог
позволить Салли лезть в окно, не сняв предварительно плащ! Ведь когда она
будет ползти обратно, тот наверняка задерется, и вылезать ей будет еще
труднее!
- Мистер Фарбелоу-у-у!!! Мистер Фарбелоу-у-у!!! Пожалуйста, выпустите
нас отсюда!
Наконец, Джеффри услышал тихий, еле слышный крик, и Салли начала
ползти назад. Схватившись за полу плаща, мальчик отчаянно потянул его на
себя - только бы Салли не застряла! Улыбаясь, девочка скользнула из окна
на пол.
- Он чуть не уронил свой поднос. Он пошел в дом, но сказал, что
сейчас вернется. Я сильно перепачкалась?
- Нет, ничего страшного. Только щеку запачкала. Я схожу принесу воды.
- Да брось ты. Потри слюной, я не против.
Ребята спустились в зал и подошли к двери. Вскоре снаружи послышался
скрип и звон, и когда Джеффри осторожно толкнул дверь, она со стоном
распахнулась. Мистер Фарбелоу выглядел усталым и буквально рассыпался в
извинениях.
- Мои дорогие юные друзья! Вы и представить себе не можете, как я
сожалею о своей беспечности! За столько лет я привык всегда запирать зал,
чтобы собаки не разбегались по двору. По правде сказать, я начисто забыл о
вашем появлении. В те дни, когда мне приходится посещать его, мне трудно
думать о чем-то еще. Извините меня. Бог ты мой, уже подошло время обеда.
Надеюсь, после завтрака еще осталось немного еды? Я предлагаю немедленно
сесть за стол.
- Извините, мистер Фарбелоу, - прервала его Салли, - но не могла бы я
сперва поглядеть, как там Мэддокс? И можно, я на чуть-чуть выпущу его
погулять во двор?
- Ну конечно, моя милая, ну конечно. Как тебе идет этот наряд! Ты
словно маленькая Мэриан; ну, помнишь, подружка Робин Гуда. Идите-ка,
ребятки, посмотрите, как там дела с вашим пони, а потом возвращайтесь, и
мы немного перекусим.
Мэддокс был несколько не в настроении. Он скалил на Джеффри зубы и
все пытался загнать мальчика в угол, где мог бы его как следует покусать.
Салли, делая вид, будто ничего не замечает, почесала пони за ушами и,
предложив ему кубик приманки, вывела во двор. Зевнув на волшебную башню,
подозрительно покосившись на ясное теплое солнце, Мэддокс принялся чесать
свой обвислый живот задним копытом. Затем он заметил растущую между
каменными плитами траву и несколько повеселел. Оставив занявшегося чисткой
двора пони, ребята вернулись в зал.
Напевая веселую уэльскую песенку, Фарбелоу ногой чесал живот одного
из волкодавов - неуклюжая зверюга валялась на спине, в восторге размахивая
в воздухе всеми четырьмя лапами.
- Как вы их не боитесь? - удивился Джеффри. - Сегодня утром они
напугали меня до полусмерти.
- Да что вы, я их нисколько не боюсь. Я очень люблю собак... На самом
деле мне хотелось, чтобы он вернул мне Коргис, но я так и не сумел ему
этого объяснить. В любом случае, он не допустит, чтобы кто-либо причинил
мне вред - он сам так сказал. Если, например, вы захотите стукнуть меня по
голове или ваш пони решит меня лягнуть, то он тут же этому помешает.
- А если вы сами себя пораните? Случайно.
- Не знаю. Я как-то об этом не думал. Но это вряд ли случится. Почему
бы вам не попробовать вот этот кусочек говядины? Она у него всегда немного
с душком, но иногда очень даже ничего. Бог ты мой! Пожалуй, не стоит
рисковать. Ты, Джеффри, берись за этот конец, а я - за тот. Вместе мы
оттащим ее к огню, для собачек. Не пытайся сделать это сам, кусок слишком
тяжелый... Ох, как это здорово - быть молодым и сильным. Потом я попрошу
тебя помочь мне с делами... Самому мне никак, а его из-за такой мелочи
беспокоить не хочется... Так, давайте поглядим...
Он прошелся вдоль стола, подозрительно принюхиваясь к огромным кускам
мяса, что-то бормоча себе под нос, хмыкая и качая головой. Наконец он
остановил свой выбор на фаршированном павлине, все хвостовые перья
которого по-прежнему были на месте. Мясо оказалось немного жестковатым, но
довольно приятным, а начинка - просто-напросто отвратительной. Земляника
за ночь успела скиснуть, но на столах нашлись совершенно восхитительные
абрикосы. Фарбелоу настаивал, что их непременно следует чистить: по его
словам, они наверняка созрели в навозной куче.
- Он что, делает всю эту еду из ничего? - спросил Джеффри. - Или она
все-таки откуда-то берется? Утром я вскипятил немного воды в шлеме, а
когда хотел повесить его обратно, то там уже появился другой. Он
действительно вот так прямо взял и сделал эту башню одним махом?
- Я понятия не имею, как он все это делает. Башня появилась ночью, и
он убрал мой домик, но я уговорил вернуть его, так как в нем находился
наркотик. Мне кажется, что все это копии чего-то: некоторые предметы
выглядят так, как будто ими пользовались, и одежда, похоже, принадлежала
вполне реальным людям. И с едой, я думаю, то же самое. Порой эти большие
торты выглядят так, словно их пекли к какому-то конкретному случаю. Иногда
мне приходит в голову, что это даже и не копии, а настоящие предметы,
которые он взял да и перенес во времени.
- Тогда почему здесь нет ни одной живой души кроме нас? -
полюбопытствовала Салли.
- Трудно без общества, правда? Я задавал ему этот вопрос, когда еще
мог с ним разговаривать... Он ответил что-то на тему "естественности". Мне
кажется, он имел в виду, что делать с людьми то, что он творит с башней
или едой каким-то образом неправильно... это против природы. Наверно,
поэтому он и позволяет еде портиться. Но с ним теперь так трудно, и он так
раздражается, когда мне приходится лезть в словарь, и все совсем не так,
как мне хотелось...
- Я могла бы вам помочь, - предложила Салли. - Я бы говорила по
латыни все, что вы мне скажете.
Старичок аптекарь, под конец своей маленькой речи начавший хлюпать
носом, уже открыл было рот, чтобы сказать "нет", но вместо этого тяжело
вздохнул и, словно только осознав, что именно предлагает ему девочка,
уставился на нее. Казалось, он вот-вот заплачет. Потом он снова тяжело
вздохнул и покачал головой.
- Слишком поздно, - прошептал он. - Слишком поздно... Если бы ты
появилась здесь четыре года тому назад. Тогда еще возможно... Но теперь
ему уже ничего не объяснишь. А даже если тебе это и удастся, то синдром
отвыкания...
- Вчера вы о нем уже упоминали, - прервал его Джеффри. - Но что это
значит?
- Ну, видите ли... не знаю даже, насколько это уместно... что скажут
ваши родители... ах, вы же сироты, извините меня, ради Бога! Нет, так у
меня ничего не выйдет...
Молчание. Затем Фарбелоу расправил плечи и заговорил совсем другим,
сухим, размеренным голосом, словно учитель, ведущий скучный-прескучный
урок:
- Некоторые наркотики обладают способностью вызывать устойчивую
