употребляется выражение "патологическая", то это говорится как бы "по
полемической инерции", т.е. не совсем корректно. Ведь имеется в виду
неестественность её по отношению к виду, в человечестве же наличествуют и
сосуществуют виды-двойники. Мало того, они поведенчески диаметрально
противоположны (хищные и нехищные), т.е. они по самой своей сути совершенно
разные виды. Поэтому понятие "патологичность" здесь как бы расщепляется. С
одной стороны, агрессивность по отношению к ближнему своему хотя и считается
нормальными людьми патологичной, но для хищных гоминид она совершенно
естественна. С другой стороны, патологией необходимо признать внутривидовую
агрессивность хищных гоминид (их внутренние "разборки"), ибо она возникла
именно в форме патологии, т.е. агрессии, направленной на представителей
своего же, тогда ещё единого, вида палеоантроповых гоминид (троглодитов), и
таковою, т.е. патологической, она осталась и поныне.
Но эта взаимоистребительная, патологическая (для хищных гоминид) активность
оказалась необычайно выгодной для выживания нехищных людей. Извечная и
неустранимая разобщённость хищных гоминид оказывается и посейчас практически
единственно спасительным фактором для человечества. До сих пор все оппозиции
возглавлялись тоже хищными, единственная цель которых - стремление к власти.
Нехищные лидеры всегда "успешно" устранялись, хотя иногда они всё же
добивались великих побед (Иисус Христос, Махатма Ганди). Всё же обольщаться
в этом плане не стоит: хищники способны во многом договариваться друг с
другом (звери-то они как-никак говорящие), в частности, делить сферы влияния
и т.п. Если они найдут некий приемлемый для себя и достаточно устойчивый
баланс сил в глобальном масштабе, то нехищным людям - хана, из рабского
состояния им не вырваться, либо сделать это придётся такой большой кровью,
что в ней запросто смогут утонуть все.
Так что к термину "патология" нужно относиться двойственно: и в конкретном
психиатрическом смысле, и в образном, больше - эмоциональном, нежели строго
медицинском. Кроме того, думается, что чудовищность проявлений всего этого
сексуально-политического "хозяйства" отодвигает вопросы внешней корректности
на самый дальний план. Это очень сложный комплекс вопросов, поэтому даже
понять главное, уловить суть и смысл всей этой огромной важности проблемы -
уже большое дело. Ведь то, с чем человечеству приходится иметь дело, с чем
постоянно сталкиваться, воистину, чудовищно! Взять лишь одно: в "хищных
генах". т.е. в неком, присущем хищным гоминидам, структурно устойчивом
супергенном комплексе, заложено, имеется и сохраняется в потомстве свойство,
обеспечивающее им потенцию к поеданию детей, безо всяких на то угрызений
совести, - как предмета, заведомо отсутствующего! Изнасилование ими детей -
всего лишь "блажь и нега" этих чудовищ, уже то хорошо, что хоть не сожрали.
Второй анализируемый нами аспект - не менее важный момент в отмеченной
взаимосвязанности сексуальности и агрессивности. Это - буквальное
"заражение" хищностью, в том числе и полидевиантной сексуальностью,
совращение и растление наиболее морально неустойчивой части диффузных людей
хищными гоминидами, что называется, личным примером. Значительная часть
преступников (во многом, так же обстоит дело и с извращенцами) представляют
из себя вовсе не хищных гоминид, а обычных людей, но они заражены -
буквально - хищностью. Это - охищненные диффузные люди. Они либо воспитаны с
детства в таком духе асоциальноеT и безнравственности, либо их "повязали"
позже (в случае втягивания в преступность). Все они составляют
"исполнительные группы" нехищных людей, находящихся в распоряжении хищных
гоминид и/или состоящих у них на довольствии. Т.е, диффузный вид включает в
себя и скопище потенциальных новобранцев для хищной армии: "необученные
годные" - в военкомовской формулировке, которые очень быстро, хотя и не
всегда охотно (бывает, вынуждено) проходят "курс молодого бойца" в разного
рода и весьма своеобразных "учебках". Это не кто иные, как предатели стада.
К счастью, большинство нехищных людей всё же как-то избегают попадаться в
лапы к хищным гоминидам, "стадо" (нехищный социум) в общем и целом держится
пока ещё уверенно.
Многочисленные случаи благополучного ухода жертв от преступников после
уговоров, "отпрашивания" или "пощады" со стороны тех - это всё как раз и
есть случаи встречи с такими вот "обработанными" диффузными людьми. Истинный
хищник вряд ли отпустит (= упустит) свою жертву. Суггестор - этот точно, ни
за что не упустит, но вот суперанимал, тот может - он редко, но всё же
способен на великодушие, у него иногда может прорваться что-то типа
игривого, "доброго" настроения. Но чаще эта игривость (особенно у
суггесторов) проявляется в форме "шутейного", издевательского отпускания
жертвы, и когда человек уходит успокоенный и обрадованный избавлением от
явной смерти, следует меткий выстрел ему в спину.
В самом общем виде процессы хищного заражения сравнимы с описанной
Л.Н.Гумилёвым "психической индукцией", заражением людей "пассионарностью".
Это - героическое воодушевление, вызванное подражанием, возникшее под
воздействием неодолимого психического давления со стороны пассионария, как,
например, в бою исходит воздействие от отважного бойца, "соседа слева". В
таком отчаянно бесшабашном состоянии можно совершить немало действительных
подвигов, но этот боевой азарт, задор достаточно быстро проходит. К
сожалению, его "сухой остаток" - лёгкое отношение к насилию, а то и
возникшая привычка к убийству остаются надолго. Это - тоже охищнение. По
такой же психологической схеме, хирург не может долго пребывать без
выполнения операций, он ощущает психический дискомфорт.
Но большинство нехищных людей не могут перенести спокойно и легко подобное
психологическое потрясение, их психика оказывается искорёженной.
Врачами-психиатрами этот феномен отмечен как различного рода послевоенные
психопатические комплексы, проявления травмированной психики: "вьетнамский
синдром", "чеченский синдром"... В то же время у большинства солдат Великой
Отечественной "германского синдрома" не возникало. Когда есть мощное
внутреннее самооправдание (как у того же хирурга), то насилие не вызывает
столь негативных последствий, хотя и не может пройти совершенно
безболезненно.
Точно так же обстоит дело и с проекцией агрессивности на плоскость
сексуальной извращённости. В силу тех или иных условий жизни, воли
обстоятельств нехищные люди могут быть втянуты в противоестественные
гомосексуальные отношения. Особенно это распространено в изолированных
коллективах: тюрьмы, экспедиции, армия, флот и т.п. Схожее поведение
наблюдается и у других видов высших млекопитающих. Например, в группах
быков, длительное время изолированных от "любовного общения" с коровами,
начинаются вспрыгивания быков друг на друга. Но при восстановлении
нормальных условий "временные девианты" могут быть возвращены "на путь
истинный" - вернуться к гетеросексуальным отношениям. И всё же
"педерастический комплекс" у них останется навсегда, даже и при нормальной
во всех отношениях дальнейшей жизни, самооправданий у них быть не может,
можно только постараться всё забыть.
Но и в период своего гомосексуального существования их фундаментальная тяга
к женщине, так или иначе, но прорывается, зачастую, в самых уродливых и
неожиданных формах. Так, в тюрьмах на спинах пассивных педерастов,
"опущенных" (раньше имевших тюремное звание "козлы", теперь разжалованных в
"петухи", "петюни"), татуируются голые женщины в самых недвусмысленных
позах. Никакие другие татуировки - "визитные карточки" заключенных опущенным
не "выдаются". Им, кстати, обычно дают и женские имена, что находится в том
же русле объяснения.
Тот факт, что насильников в тюрьмах в принудительном и обязательном порядке
"опускают", делают из них "козлов", "петухов", на первый взгляд, может
показаться похвальным, как бы неким вариантом "народной расправы". И это
действительно есть некая форма, точнее, отголосок борьбы ненастоящей,
наносной хищности с врождённой безнравственностью хищных гоминид. Некое
уродливое подобие принципа "добро должно быть с кулаками". Как внешний мир
("воля") в лице официальной власти декларирует и кое-что делает в интересах
народа, нехищных людей (власть вынуждена делать эти поблажки в целях
маскировки своего хищного нутра), так и в лагерных зонах и тюрьмах -
происходит внешняя демонстрация, якобы, справедливого возмездия чудовищам
(остальные, мол, не такие). Но в этой тюремной "правилке" больше бахвальства
и показухи (равно как и на "воле": обеспечение веры народа власть имущим
проходимцам), и ещё больше - заботы о создании для себя достаточного
контингента пассивных гомосексуальных партнёров (на "воле" - привлечение
пропагандой достаточного электората для победы на очередных выборах). Вот
если бы в местах заключения убивали матёрых, воистину "злостных" убийц,
кастрировали насильников детей, рубили руки тем ворам, которые позарились на
последнее у бедняков, то тюрьмам бы тогда цены не было\ (На "воле" это
соответствует стихийным восстаниям, народным революциям и беспощадному
"фонарному контролю снизу" над власть имущими мерзавцами.)
Есть возможность как-то проследить крупномасштабное распространение хищного
(точнее, псевдохищного) поведения. Имеется в виду воспитание т.н.
"безфрустрационных" детей по методике некогда знаменитого педиатра,
психолога Бенджамина Спока ("фрустрация" - психическое состояние, вызываемое
препятствиями в достижении цели).
Детей воспитывали таким образом, чтобы ни в малейшей степени "не давить на
психику", - не делать никаких замечаний, не наказывать ни за какие проступки
до самого их взросления. В результате подобного "не осаживания вовремя"
негативного детского поведения в США появилось огромное множество (опять же
американский размах!) предельно наглых, вот этих самых "безфрустрационньк"
детей. Судьбы многих из них сложились ужасно, в чём-то напомнив участь
"опущенных" в тюрьмах. Они, повзрослев и столкнувшись с настоящей жизнью,
бывали в большинстве случаев психологически сломленными, ибо оказались не
готовы ни к какому отпору. Для собственной защиты от агрессии со стороны
окружающих у них ничего не было кроме вызывающей, вздорной наглости, за
которой не существовало никакого психически обеспеченного "тыла". Это, и
впрямь, похоже на то, как если бы избалованному, капризному юноше в
одночасье оказаться в лагерной зоне. Ведь в США практика третирования и
преследования более слабых членов всех общественных групп, в особенности
производственных коллективов, очень развита, и имеет самые беспощадные формы
[26]. Другими словами, у "споковских" ребятишек не был в детстве выработан
(привит) "социальный иммунитет". Понятно, что лишь те из них, которые были
хищными, пошли дальше по жизни уверенно, имея подобный иммунитет и так - он
у них врождённый. И они на отпор со стороны нового (взрослого) хищного
окружения ответили ещё большей степенью наглости и изощрённой жестокости.
Они вели бы себя почти так же и без воспитания "по Споку". Такое воспитание
(без сдерживания) наиболее полно подходит именно хищным детям, они как бы
сразу наставляются "на путь истинный". А вот нехищным оно оказывается "не в
жилу". Их следует, если уж приходится охищнять, наоборот, натаскивать,
приучать постепенно к отпору, и затем - нападению. Для этого надо уничтожить
