порядок (в 10 раз) меньше в сравнении с нехищной фауной. Человечество в этом
плане выглядит, как страшная карикатура на весь остальной животный мир.
Отношения, подобные межчеловеческим: войны, предельно безжалостная
эксплуатация, паразитизм - существуют лишь у существ, весьма далёких от
высокого интеллекта - у рыб, пресмыкающихся, насекомых.
Таким образом, представители хищных видов, в обязательном порядке -
потенциально или реально - всегда и бисексуальны, и педофильны, и
инцестуозны! И само собой, "в идеале", - некрофильны! Хищность, им присущая,
носит направленность на людей, на всех людей - они не различают! В том числе
- и на детей, и на родственников. Вот и происходит сублимация
гипертрофированной агрессивности в "любовь" к ним: воспламенение чудовищной
похотливой страсти к детям (как собственным, так и чужим), к сестрам,
братьям, матерям и отцам. Вспомним императоров эпохи эллинизма - с
именами-прозвищами и звучными, и созвучными в нашем контексте: Филоматор
(любящий мать), Филопатор (любящий отца), здесь "любовь" понимается именно в
современном хищном смысле - "заниматься ею". Все те многочисленные случаи
изнасилования родителями-отцами собственных детей (как и склонение к
сожительству матерями собственных сыновей) - всё это "арии из той же оперы",
яркие образчики проявления хищности.
Или же, наоборот, среди родственников, бывает, вспыхивает столь же яростная
ненависть - спутница той же - и такой же страстной! - "любви". Сюда
настоятельно просятся случаи подобной "контрастной, инверсной любви" -
садистское обращение с собственными детьми и другими родственниками, вплоть
до убийства. Тщательно скрывается, замалчивается пропагандой необычайно
широко распространившаяся практика избиения детей в семьях (особенно это
касается внешне столь благополучных стран "золотого миллиарда"). С детьми
эксцессы садизма более распространены, те более беззащитны, нежели взрослые.
Понятно, что вслед за детьми, согласно "шкале беззащитности", в очередь
жертв насилия попадают женщины. Часть таких садистских и сексуальных
эксцессов имеет место и среди нехищных людей, что является либо проявлением
психопатологии, либо обусловлено уродливыми, травмирующими психику
социальными факторами, - беспросветной нищетой, алкоголизмом, наркоманией и
т.п.
Страшный пример нарушения "защиты инфантильностью" являют миру цыгане. Это -
ярко выраженный суггесторный этнос. Жулики, перекупщики, артисты, воры -
заставить их честно работать невозможно. Лишь доли процента таборных цыган
переходят к оседлой жизни, честному труду. Как, например, "классические"
кузнецы-цыгане в недавнем прошлом; это, по-видимому, диффузный, нехищный и
достаточно немногочисленный компонент цыганского этноса. Правда, среди
"рромале", вероятно, есть и суперанималы. Это - т.н. "цыганские бароны" и
"начальники" таборов. По крайней мере, если не все, то часть из них,
отличающихся необыкновенной жестокостью. По наблюдениям чешских педиатров
[36]. цыганки-матери ни за что не хотят отдавать своих заболевших детей в
государственные больницы. Голосят, скандалят, грозят покончить с собой, а
если и отдают, то делают это с крайней неохотой, их стенания продолжаются
чуть ли не по часу - для них это страшное горе, до того сильна у них
эмоциональная связь с детьми. Но если всё же отдадут, то через пару недель,
когда приходит время забирать вылеченных ребятишек из больницы,
цыганки-матери совершенно охладевают к своим - ещё так недавно горячо
любимым - чадам. И даже не узнают их. Часто приходится отдавать этих детей в
приюты, "горячо любящие" матери отказываются от них совсем.
Вероятно, по точно такой же "психологической схеме" хищные мужчины легко и
навсегда расстаются со своими, буквально накануне "горячо любимыми",
пассиями. Да ещё и прихватывают что-нибудь из дорогих безделушек и мелких
вещиц "на добрую память". Имеется даже такой критерий: мужчина проявляет
себя не в том, как он покоряет женщин, а в том, как он расстаётся с ними.
В общем случае, можно утверждать, что среди достаточно развитых нехищных
людей - в нормальных условиях, в здравом уме и в трезвом виде - неприемлемы
и никак невозможны ни гомосексуализм (здесь, понятно, не учитываются
упомянутые ранее "безобидные, простительные" формы гомосексуализма, напрямую
связанные с патогенными гормональными факторами, равно как и с нарушениями
психофизиологии), ни инцест, ни педофилия. Всё это множество проявлений
перверсий связано с превышением нормального уровня человеческой
агрессивности и с нарушением её характера и выраженности, при этом она и
приобретает свой патологический (с точки зрения нормальных людей) характер.
Агрессивность следует считать "нормальной и оправданной", если она имеет в
своих общих чертах оборонительный характер, или же она направлена и
проявляется в отношении к другим существам, как-либо отличающимся от людей,
и к тому же, несущим явный вред. Поэтому такая же самооборонительная
практика насилия совершенно оправдана и в отношении к нелюдям. Они - это не
мы! Мы - не они!
Точно такое же "самоопределение" существует и в сексуальной сфере. Женщины
для мужчины - не свои, они - не мы\ Они разительно отличны от мужчин и
необычайно притягательны. Но уже сестра - своя по семье. Как агрессивность
оправдана лишь оборонительная, так и сексуальность имеет право "на жизнь"
лишь в случаях естественной её направленности. У хищных же гоминид эти оба
эти "чувства" направлены на всех, в том числе и на индивидов, никоим образом
не желающих того: жертвы насилия, принуждения, издевательства, совращения и
т.д.
По отношению к детям срабатывает отмеченный механизм "защиты
инфантильностью", общий для всех высших животных. За печальным исключением,
как это должно уже стать понятным, хищных гоминид, которые и начали-то
некогда свою адельфофагическую практику именно с поедания приплода, детей
суггерендного (диффузного) вида. Хотя есть и в животном мире такие же
мерзкие, другого слова не подберёшь. "единомышленники" хищных гоминид.
Например, львы - "цари зверей" (тоже "элита"!) - в голодное время способны
пожирать львят собственного прайда. Но главным образом, столь жестокое
поведение свойственно самым низшим представителям животного царства: рыбам,
птицам, рептилиям, насекомым и вот ещё - в дополнение к пираньям и
крокодилам - иным "человекам разумным".
На этом принципе дихотомического разделения "своих" и "чужих" зиждилось
оправдание (исторически ошибочное, но психофизиологически - совершенно
естественное) древними людьми тогдашних межплеменных войн: каждая популяция
считала людьми исключительно только лишь себя, а окружающих - нелюдями;
точно так же в свою очередь рассуждали и остальные. Знания и понимания того,
кто и как начал всё это смертоубийство, у людей не было, они все были в
угаре кровавого тумана "импринтинга человекоубийства", жуткого последствия
"адельфофагии". Всё катилось по инерции аж до "осевого времени" (800-200 гг.
до новой эры), когда разум одержал свою первую победу в истории, когда
духовно передовая часть людей осознала себя в качестве разумных личностей,
выделились "стадные" лидеры (Будда, Конфуций. Моисей) и в мире обрела своё
существование доктрина гуманности [48]. Хотя, судя по дальнейшей истории и
современности, нехищность лидеров остаётся под большим вопросом, во всяком
случае это большая редкость, обычно осёдлывают народный гнев, недовольство
простых людей именно хищные гоминиды. Они чувствуют тенденции ("чуют носом,
куда дует ветер") и быстро, хищно этим пользуются, из их-то среды и выходят
"народные вожди и пастыри" (демагоги и шарлатаны, соответственно), сводящие
обычно к нулю все позитивные результаты народных движений.
Так что несмотря на осознание людьми всей пагубности этой смертельной
взаимной розни, движение страшного кровавого колеса "человекоубийства" не
прекратилось и посейчас, а лишь стало сопровождаться "подпрыгиванием" -
военными конфликтами глобального накала. Англосаксы уничтожали индейцев,
тасманийцев и другие народы именно под этим "флагом": якобы, присущей этим
экзотическим - на взгляд европейцев - существам недочеловечности. Появление,
самое-самое начало этого смертоубийства ещё можно как-то понять, хотя и не
оправдать: ну, где-то в чём-то ошиблись люди, с кем не бывает! Но даже
потом, когда уже стала всем ясна бесчеловечность геноцида, наука "выяснила".
а "просвещённая, цивилизованная" - западноевропейская и североамериканская -
часть человечества с неохотой, но признала, что и индейцы, и негры - тоже
люди, тем не менее жуткая практика истребления народов продолжилась. Это
нельзя объяснить ничем, как только охищненностью этих самых
"цивилизаторских" народов.
И здесь - разница очевидна. Наиболее охищненные - англосаксонские нации -
продолжали, как ни в чём ни бывало, своё чёрное, нелюдское дело истребления
"мешавших" их бизнес-гешефту "отсталых, примитивных" народов. В то время как
испанцы, и особенно португальцы начали более-менее мирно ассимилироваться с
колонизируемыми нациями. Так, например, возникла этнически пёстрая, но
лишённая расово-националистических конфликтов, Бразилия. Примечательно, что
в Латинской Америке возник культ "настоящего мужчины", т.н. "мачадизм",
частично впитавший в себя избыточную хищность. Он характеризуется, в
частности, пренебрежительным отношением к женщине.
Проявили свою хищную красу и религиозные конфессии. Американские протестанты
- "покорители дикого Запада" - уничтожали индейцев без малейшего колебания и
самыми бесчеловечными способами: травили, охотились на них как на зверей,
продавали им заражённые оспой одеяла. Именно они внедрили, во всяком случае,
сделали обыденной жуткую практику снимания скальпов - для облегчения
расчётов с "охотниками-промысловиками" ("учёт трупов - азбука капитализма").
Первопроходцы же католики (в частности, в Канаде) к индейцам относились
достаточно терпимо, сносно, во всяком случае не убивали их, как койотов, по
обычаю злобных и корыстных протестантов. Неким "заповедником" этой
протестантской охищненности является ныне Северная Ирландия (Ольстер) - с
постоянными спектаклями бессмысленной агрессивности "оранжистов".
Бремя страстей нечеловеческих
Past coitus omne animal triste - "все животные после совокупления грустны".
После оргазма наступает знаменитая на весь (животный) мир апатия. Это один
из краеугольных "сексуальных" принципов. На этот период у мужчины угасает,
притихает сексуальное влечение к женщине. Это явление может быть одним из
важнейших видовых идентификаторов. У разных мужчин послеоргазменный период
проявляется по-разному, имеет свои особенности. У нехищных видов отсутствие
влечения говорит о том, что женщина-партнёрша на это - относительно короткое
- время становится для него как бы родной. То есть - как бы сестрой,
матерью, дочерью. Именно поэтому возможен уход от любимой матери к новой
женщине (жене, любовнице), эта лёгкая, безнадрывная "первая смена женщины"
есть, в принципе, предательство, и именно так и интерпретируется иными
матерями. В материнской любви к сыну есть некий сексуальный аспект, в
сыновней - лишь незначительно, или он даже вовсе отсутствует, но зато всегда
есть чувство родственности, психологической близости, защищенности,
симпатии, ощущение чего-то неуничтожимо "своего".
У хищных же человеческих видов всё обстоит не так. Иные хищные мужчины, в
частности, способны на несколько оргазмов подряд, что называется. "не
