Итак, вместо человеческого множества, упорядоченного по принципу "все люди
братья и сестры", перед нами возникла некая "куча мала" из нормальных людей
и сексуальных монстров, из мирных обывателей и асоциальных чудовищ. Поэтому
очень важно как-то разобраться с хищными и нехищными индивидами в отношении
их сексуальности, функционально зависимой от агрессивности, и тем самым
попытаться отделить-таки зёрна пшеницы от плевел. Представляется возможным
вначале выстроить некий последовательный ряд. "линейную шкалу
вэаимосвязанности" этих двух человеческих эмоций (агрессивности и
сексуальности),. используя "банк высказываний" на эту тему - от народной
мудрости до изречений философов и мнений учёных.
"Милые бранятся - только тешатся". Так ласково издавна говорят в народе о
любовных баталиях в семье. На этом "поле брани" идёт в ход лишь такое
"лёгкое" оружие, как ругательства, часто матерные, и нанесение небольших
травм, типа "фингалов". Без семейных скандалов, видимо, обойтись невозможно
- они являются действенной психологической разрядкой, после которой теплые
супружеские отношения восстанавливаются. Хотя в пьяном виде дело может дойти
и до увечий, но это уже охищненное поведение. Сюда же можно отнести и столь
распространённую в русском народе привычку к мату, особенно в нетрезвом
состоянии, это его основная, "фоновая" агрессивность, и она имеет явно
нехищный уровень, будь бы это не так - дело бы этим "фольклором" не
ограничилось и разговоров об уникальном долготерпении русского народа не
возникало.
Следующую ступень агрессивности развернуто и определённо описывает индус
Бхагаван Шри Раджниш (Ошо) [71], попытавшийся в своих трудах достаточно
своеобразно синтезировать мудрость Востока с... похабщиной непристойных
анекдотов Запада. Для иллюстрации собственных положений он постоянно
приводит европейские анекдоты, но зачем-то самые похабные, хотя можно было
бы легко найти более пристойные и не менее остроумные примеры. Но это - к
слову. А вот, что он отмечает. "Любовь и Ненависть - это одна и та же
энергия любви-ненависти. Любовь может стать Ненавистью, Ненависть может
стать Любовью, они обратимы, они дополняют друг друга... Если вы не можете
прийти в бешенство, то как можете вы почувствовать любовь?"
Более точно и конкретно описывает эту взаимосвязь Эверет Шостром в книге
"Анти-Карнеги" [14]. "Интересно то, что гнев и любовь - очень близки, они
как бы растут из одного корня. И для многих необходимо сначала ощутить
прилив горячего гнева, прежде чем он почувствует любовное тепло". Хотелось
бы спросить у этого Эверета: для кого это именно - для каких таких
"многих"?!
В приведённом пассаже психолога - "анти-карнегианца" явно чувствуется
"прилив" садизма. Это уже действительно похоже на описание механизмов
агрессивных чувствований и переживаний хищных гоминид (суггесторов и
суперанималов) - садистов, некрофилов и т.п. Именно таковы, вероятно,
чувства, испытываемые всеми теми знаменитыми сексуальными маньяками - со
смертельной ненавистью убивающие, и с не менее сильно выраженной "любовью"
насилующие свои жертвы. Причём совсем не то v весьма агрессивных (несомненно
хищных) мужчин. Таким мужчинам свойственно пристрастие к причинению боли
"объекту любви", непременно сопровождающее их оргазм. Легко предположить,
что подобное сексуальное поведение должно быть присуще именно суперанималам
и, возможно, некоторым суггесторам (самым наглым. "косящим" под "крутых", и
в итоге привыкающим к своей роли. "окукливающимся"). Подобное завершение
полового акта нередко может дополнительно сопровождаться потоком совершенно
беспочвенной грязной матерной брани в адрес упомянутого сексуального
объекта. Здесь можно ясно увидеть из какого именно "корешка" произрастает то
- уже предельное - махровое любовно-агрессивное отправление, столь
свойственное хищным, которое-то и совмещается с убийством собственной
"любовной пассии".
Таким образом, сексуальная сфера более чётко выявляет глубинные инстинкты.
Если в политике или в других областях, в которых "вращаются" хищные
гоминиды, их подлинные чувства и переживания достаточно трудно "вычислить",
то в сексуальной области - всё их нечеловеческое, зоопсихологическое нутро
проявляется более непосредственно. Оно и понятно - ведь половой инстинкт
является одним из стержневых в психике. Хотя и здесь социальные запреты
сказываются: предельно возможная откровенность достижима далеко не всегда.
В этом "смертоубийственном" аспекте невольно возникает один очень важный
вопрос. Что для хищных индивидов является "вершиной агрессии" - убийство
просто, как таковое (будь то какое-нибудь политическое, или же равно -
"немотивированное": "под настроение", "под горячую руку"), или же - убийство
именно сексуальное?! Взаимосвязанность агрессивности и сексуальности даёт
однозначный ответ: убийство на сексуальной почве и является таковой
"вершиной агрессии" для хищных гоминид. А их "убийством убийств" = "песней
песен" является такое же сексуально окрашенное убийство, но - с поеданием
трупа или отдельных, как это чаще всего практикуется, именно генитальных и
эрогенных частей тела.
Можно сказать ещё определённее: тергоровый рефлекс хищника включает в себя
две составляющие: агрессия плюс сексуальное влечение (ненависть + любовь).
Если сначала убил, то хочется ещё и изнасиловать, а если сначала насладился
"любовью", то подавай затем и ненависть, вплоть до убийства. Только этим
рефлексом возможно объяснить почему так мерзко относятся хищные мужчины к
женщинам, да и вообще ко всем своим сексуальным партнёрам. Казалось бы, те
доставили им удовольствие, нужно быть им как-то благодарными Но нет! - после
этого - сразу же или чуть позже, следует физическое и/или психическое
подавление, унижение объекта недавних воздыхании.
И эта их "тергоровость" стала в мире практически повсеместной, пронизывающей
все взаимоотношения между мужчинами и женщинами. Считается, что женщины
любят мерзавцев, и мало кто оспаривает эту закономерность, ставшую уже
банальной. Но можно утверждать, что это, скорее всего, не любовь, а
попадание нехищных, внушаемых женщин (а женщины очень и очень внушаемы!) в
психологическую зависимость от хищных гоминид, как в плен. Как бы некая
разновидность "стокгольмского синдрома", когда жертвы проникаются совершенно
неадекватной симпатией и даже нежностью к террористам-чудовищам. Кстати, всё
это некогда было доказано очень простыми опытами [61].
Еще задолго до появления, воцарения и засилья фрейдистской галиматьи были
проведены эксперименты Бине и Фере, доказавшие появление у женщин
"любовного" притяжения к подавляющим индивидам вообще и к гипнотизёрам, в
частности. Причём в феномене страстной влюбляемости, доведённой до
гипнотического транса пациентки сама личность гипнотизёра не имеет никакого
значения. Если гипнотизёр своим влиянием отключает критическое мышление
подвергшейся эксперименту женщины, то в постгипнотическом состоянии она не
обязательно начинает объясняться в любви именно ему, но любому, кто, пока
она была в трансе, первым до неё дотронулся: желательно до участков
обнажённой кожи. Больше того. Гипнотизёр подавлял критическое мышление у
очередной женщины, и до её обнажённых рук одновременно дотрагивались сразу
двое ассистентов: один за левую, другой - за правую. Состояние особого
влечения возникало у неё сразу к обоим, женщина оказывалась в состоянии как
бы раздвоенности. Каждая половина её тянулась только к одному из
ассистентов, и женщина противилась, когда левый ассистент пытался взять её
за правую руку, а правый - за левую.
Но эксперименты Бине и Фере были "успешно забыты" и выведены из научного
оборота. Продолжительность страстной "любви" (синонимы: любовь до гробовой
доски, смертельная любовь, безумная любовь, лакейская любовь, романтическая
любовь, возвышенная любовь) определяется психической силой подавляющего,
интеллектуальной силой влюблённого и нравственным его чутьём. Не все в
состоянии изжить в себе влечение к страстной "любви".
Уже только по одному этому "факту влюбляемости" можно судить о масштабах
хищного тлетворного воздействия на человечество, а также сделать вывод о
том, что людям жизненно необходимо бороться с хищными гоминидами. Женщинам
же можно лишь посоветовать бежать без оглядки от всякого рода "крутых" и,
особенно, пройдох-"ловкачей" (как в песне: "мне б ненавидеть его надо, а я -
безумная - люблю"). И если те окажутся всего лишь попросту охищненными, то
они, возможно, поймут свою неправоту и одумаются. А пока что значительная
часть нехищных людей заражается этим уничижительным отношением к женщинам.
Мужчины уже с детства впитывают хищную поведенческую модель "морального"
подавления женской половины человечества.
Лишь материнские отношения пока держатся как цитадель. Тут хищные
анти-моральные потуги, похоже, бессильны: даже в их среде институт
материнства, в силу своего высокого статуса, изуродован в меньшей степени,
чем другие. Даже у отпетых рецидивистов уголовников наряду с предельно
уничижительным отношением к женщинам парадоксально сосущестствует
сентиментальный культ матери. Но всё равно хищный уровень заметен и здесь:
воспитание детей ведётся без достаточной любви, их рано отчуждают от
родительской опеки, вытесняют во взрослую жизнь, или они уходят из дому
сами, за что потом следует неминуемая - "как аукнется" - расплата: помещение
родителей в богадельню, а не то и оставление их на произвол судьбы.
Достаточно будет лишь одного примера "огромной сыновней любви" А.Райкина,
некогда пытавшегося в гробу матери вывезти в Израиль несколько пудов
бриллиантов, как об этом известила телепередача А.Боровика "Совершенно
секретно", подтвердив давнишние слухи.
Здесь нужно как-то выделять нехищные, диффузные семьи, именуемые
"неблагополучными", в которых тоже имеют место быть всяческие жуткие
процессы распада семейных уз, но это - от безысходности нищеты, деградации,
"острой нехватки" бриллиантов, в отличие от распрей и скандалов между
хищными богатенькими родственниками, вызванных их злонравием и
пресыщенностью.
Отсюда можно легко вычленить, элиминировать основную хищную агрессивную
цепочку: от садистского изнасилования до некрофилии и некрофагии, - как
наиболее притягательную для хищных модель поведения. Теме некрофилии,
присущей многим одиозным фигурам истории, посвящено немало литературы, в
частности, известная работа Э.Фромма о Гитлере, как о сублимированном в
политическую деятельность некрофиле [41]. Собственно, понятие некрофилии,
введённое неофрейдистами с подачи своего идейного отца Зигмунда,
оперировавшего с мифическим Танатосом, есть не что иное, как неосознанное
определение "духовной" сущности хищных гоминид.
По очевидной логике, наиболее оптимальным для удовлетворения комплексного
сексуально-агрессивного ("либидо-танатосного") влечения хищных гоминид
должно явиться убийство с изнасилованием уже мёртвого объекта, ибо это есть
предельно естественное для них проявление тергорового рефлекса хищника:
крайнее выражение "нежности" к только что убитой жертве-партнёру.
Садистическое же изнасилование с оставлением жертвы в живых, равно как и
последующее её убийство с целью сокрытия следов преступления, "безо всякого
на то удовольствия", - это всё редуцированные варианты, как бы "недолёты".
Существует "недолёт" и с другой стороны - это некрофилия в форме влечения к
