боялась забеременеть. А при мысли о браке ей физически становилось плохо.
Пару раз на вечеринках она целовалась с мальчиками, и в ней
вспыхивало странное желание и отвращение одновременно. Чем сильнее было
желание, тем сильнее отвращение. И она говорила себе: "Я еще просто
ребенок. Мне только четырнадцать. Я не готова. У меня еще все впереди".
Ее мать больше опасалась как бы не забеременела подружка Русти.
Беременность - это единственное, о чем могут думать родители. Барри знала,
что мать втихаря роется в ее столе. Что она там ищет? Доказательства, что
дочь уже потеряла невинность? Свидетельства беременности?
Противозачаточные пилюли? Коробку тампаксов вместо котексов, которыми
приказывала пользоваться Барри мать? Барри просто бесилась от этого.
Однажды она даже подложила в ящик стола мышеловку. А в другой раз -
накопала в парке червей, засунула их в баночку от аспирина из
непрозрачного темного стекла, содрав предварительно этикетку. В результате
ее мамаше пришлось открыть банку и вытряхнуть червей прямо к себе в
ладонь.
- Зачем ты хранишь червей? - поинтересовалась она в тот же вечер.
- Червей?
- Ты меня слышала. Червей. Я их нашла. Что с тобой?
- А кто тебя просил рыться в моих вещах?
- Я просто клала чистое белье.
- Незачем было это делать. Мой шкаф - это моя собственность. Я сама
могу поменять белье.
- Вам никогда не угодить, - пожаловалась мать. - Я все стараюсь для
вас сделать, а вы только орете на меня.
- Я специально подложила червей, чтобы ты перестала лазить в мои
вещи.
- Если ты не хочешь, чтобы я там копалась, значит тебе есть что
прятать.
- Да ничего у меня нет.
- Что ты от меня прячешь?
- А почему ты мне не доверяешь? - закричала Барри.
- Прекрати кричать!
- Почему ты не можешь оставить меня в покое?
- А мышеловка! На прошлой неделе я нашла мышеловку! Ты - просто
глупый ребенок. Когда ты наконец повзрослеешь?
- А почему ты не даешь мне повзрослеть?
- А фотографии этого актера в твоей комнате! От них просто тошнит. Ты
должна встречаться с мальчиками.
- Но мне всего четырнадцать лет!
- Ты уже достаточно большая, чтобы быть взрослой.
- Я не повзрослею, если ты будешь подглядывать за мной.
- Я твоя мать.
И что это значит? Что мать имеет право на любые безнравственные,
грязные поступки, потому что она мать? Мать это что, крыса? Не
удивительно, что чернокожие мальчики обращались к девочкам "ну, мать",
словно это самое худшее, во что вы можете превратиться.
Но на самом деле она не испытывала ненависти к своей матери. Она ее
просто не замечала, пока та не вмешивалась в ее жизнь. Только вот
вмешивалась она очень часто. С ней, к примеру, нельзя было просто посидеть
и поговорить о чем-нибудь умном, о политике или о войне во Вьетнаме. Ее
мамаша была архиконсервативна. Она называла всех участников любых маршей
протеста хулиганами, даже священников, монахов и монахинь.
Священник-хулиган. Ее папаша был еще хуже и обожал Никсона.
По правде говоря, Барри не особенно то и интересовалась политикой, но
не говорить же с родителями о морали, сексе и мальчиках! Но родители
вероятно считали, что родились на этой земле для того, чтобы наставлять и
запрещать, и с ними ни о чем нельзя было спокойно и интеллигентно
поговорить - они тут же вступали в яростный спор, что было стыдно с точки
зрения Барри, так как родители были старше, умнее и могли бы принести
большую пользу, если бы не судили обо всем предвзято. Они не желали
опускаться до ее уровня и не желали поднимать ее до своего, так что
единственное, что оставалось, это по возможности избегать их.
С друзьями события в мире она тоже не обсуждала. С друзьями можно
было говорить о чувствах, потому что они испытывали такие же и понимали
ее. Друзья нужны для того, чтобы не чувствовать такого страха и
одиночества. Донна и Мишель же теперь говорили только о своих мальчиках.
Они, правда, часто обсуждали случай с одной девочкой, которую убили
прямо на глазах соседей, которые даже не удосужились вмешаться. Эта
история приводила их в ужас, и они снова и снова возвращались к ней.
- Да в этом мире нельзя ждать помощи от других, - говорила Мишель. -
Надо иметь своего мальчика и повсюду ходить только с ним, чтобы он мог
тебя защитить. Будешь ходить одна, тебя обязательно убьют. Я рада, что у
меня есть Джонни.
- Такой коротышка? - язвила Барри.
- Зато у него есть нож. И запомни, пожалуйста, если только кто-то
попытается меня изнасиловать, Джонни не замедлит им воспользоваться.
- Ну да?.. - с благоговением выдохнули девушки.
- А еще он после школы занимается карате. Росту в нем, конечно,
маловато, но он не дурак.
- А Херб исповедует ненасильственные меры противления, - заявила
Донна. - А через год, когда ему исполнится восемнадцать, он собирается
сжечь свою призывную карточку.
На девочек это произвело впечатление. Сжечь свою призывную карточку
это еще круче, чем носить нож и заниматься карате.
- А что Херб будет делать, если на тебя кто-нибудь набросится на
темной улице? - поинтересовалась Мишель.
Донна задумалась.
- Убежит? - не сдавалась Мишель.
- Думаю, что он будет защищать меня, - сказала Донна. - Он не будет
драться с полицейскими, а с убийцами и хулиганами - будет.
- А меня защитит Шальной Дедди, - заявила Барри.
- О, Шальной Дедди, Шальной Дедди, - сказала Донна. - Да его просто
нет. Он не существует. Он лишь звезда. Почему ты не заведешь себе
настоящего парня?
- Терпеть не могу эти два квартала с автобусной остановки до дома, -
сказала Барри, чтобы сменить тему разговора. Она не любила, когда девочки
начинали относиться к ней отчужденно. - Именно там убили эту девушку.
Терпеть их не могу!
- Заведи себе парня, - не отставала Мишель.
- Я буду бояться его не меньше, чем хулиганов, - призналась Барри.
- Но почему? - изумилась Донна. - Тебе же не нужно сразу ложиться с
ним в постель. Я же не сплю с Хербом, и он от меня этого и не ждет. Я
вообще с этим делом собираюсь подождать до двадцати одного года.
- Ты думаешь, что сможешь? - спросила Мишель.
- Конечно.
- Я не занимаюсь этим с Джонни, потому что не люблю его. Но если бы я
любила его так сильно, как ты любишь Херба, я бы не утерпела.
- Меня вообще секс не очень волнует, - ответила Донна. - Мне нравится
Херб, но я не хочу с ним спать. Не хочу!
Разговор переключился на девочку, которая решилась переспать со своим
парнем, а потом поделилась своими ощущениями с лучшей подругой, заядлой
сплетницей. Теперь об этом знали все. Все решили, что она поступила не
скромно, особенно учитывая, что мальчик не любил ее. Идти на такой риск
можно лишь в том случае, если тебя действительно любят. А иначе
оказываешься в глупом положении. А один из учителей рассказал о той
девочке ее матери, и пообещал, что девочка собьется с пути, если мать не
будет как следует за ней смотреть. Какой кошмар! Только представить себе
как учитель беседует о тебе с твоей матерью как о подопытном кролике! Как
унизительно!
- Девушка всегда в проигрыше, - заявила Барри. - Если у нее есть
мальчик, то он требует, чтобы она занималась с ним любовью. А если у нее
нет мальчика, то кто же ее защитит, когда она возвращается из школы домой?
- А почему ты не попросишь брата встречать тебя у автобусной
остановки? - спросила Донна.
- Русти? Ты шутишь? Он вообще ни о ком не думает, кроме себя и
свиньи, с которой он встречается.
Никто не предложил Барри попросить отца встречать ее после школы. Об
этом даже помыслить никто не мог. Отец, ждущий тебя на остановке, еще
хуже, чем быть убитой воображаемым насильником.
- Хотя, знаешь, я даже представить себе не могу, что бы кто-нибудь
захотел тебя изнасиловать, - заявила Мишель, с критическим видом
разглядывая неразвитые формы Барри.
Девочки принялись листать последние журналы, посвященные прическам.
Но Барри в это время думала о куда более серьезных вещах. Мир был полон
насилия! Людей убивали прямо на улице, полицейские избивают молодежь во
время мирных демонстраций протеста, войны, бомбы сбрасывают прямо на
детей, а чудак, который сжег самого себя перед зданием ООН! А дети, не
намного старше ее, которые покончили с жизнью всего лишь из-за плохих
отметок в колледже. А сколько хиппи поубивали в Гринвич-Вилледж в прошлом
году. Полицейские ищейки, горящие дома, люди с лицами, залитыми кровью...
все обезумели. И именно в этот мир все так хотели поскорее ее выпихнуть.
Почему бы им всем не оставить ее в покое? И зачем нужно быстрее
взрослеть? Чтобы попасть в этот глупый мир насилия? Если бы жизнь была
похожа на шоу Шального Дедди, с его маленькими невинными друзьями и с ним
самим - чудесным, добрым, любимым, привлекательным, лучшим, самым красивым
мужчиной в мире. Она чувствовала себя такой беспомощной. Конечно, она
хотела бы завести себе мальчика... но это должен быть только Шальной
Дедди. Она так его любила и так ему доверяла. С ним жизнь будет именно
такой, какой она должна быть: мирной, веселой, счастливой, полной любви.
Когда-нибудь ей удастся с ним встретиться. Она взрослеет с каждым днем, и
скоро перестанет быть девочкой, которую мужчины просто не замечают. Ей
было так одиноко и грустно. Все ее "большие и умные" разговоры о
самозащите были просто бравадой. Она не хотела быть одна. Она была такой
маленькой. Иногда ей хотелось провести всю жизнь, сидя перед телевизором и
мечтая о Шальном Дедди. А временами, как например сейчас, ей безумно
хотелось быстрее стать взрослой, и по-настоящему познакомиться с ним,
рассказать ему о своей любви и своих желаниях.
Она смотрела на своих подружек, уткнувшихся в модный журнал. Они Бог
знает сколько времени проводили перед зеркалом, но все равно оставались
маленькими прыщавыми девочками-подростками. Такими же как сотни других
девочек. Все, кого она знала, были похожи друг на друга. Лишь она одна
была другой. Она выглядела _и_н_т_е_р_е_с_н_о_. Она тоже часами сидела
перед зеркалом и знала, что она выглядит интересно. Может быть
когда-нибудь она встретится с Дедди и понравится ему. Ведь никто не
говорил, что он женат. Может все ее мечты когда-нибудь сбудутся!
13
Сэм Лео Либра ненавидел лето, потому что летом жарко и люди потеют.
Можно мыться хоть пять раз в день, и все равно не чувствуешь себя чистым.
Он взял на прокат лимузин с шофером и кондиционером. В жаркой уличной
толпе он проводил не более десяти минут в сутки. Остальное время скрывался
в лимузине и все равно мечтал, чтобы лето быстрее закончилось.
Арни Гарни выступал в новом клубе в Рено. Отправить туда Лиззи на
десять дней в роли своего эмиссара не составило ему особого труда. Она
обожала валяться на солнце. С ней отправилась и Элейн Феллин с дочкой.
Отношения между Элейн и Дедди ухудшились и Либра стал опасаться, что это
неблагоприятно скажется на его работе. Поэтому он и решил услать Элейн
куда подальше. Либра заронил эту идею в голову Лиззи: мол она должна
помочь лучшей подруге отдохнуть от треволнений хотя бы десять дней, а то и
больше, если потребуется. Он также выдал Лиззи пять тысяч долларов на
азартные игры. Такой суммы должно было хватить ей на год. Сам Либра
ненавидел азартные игры (кроме игр в бизнесе), но он глубоко уважал
способности Лиззи. Она прекрасно знала, что делает и никогда не
