повозками, - то попали на узкие улочки и многочисленные перекрестки в
восточной части города. Между высокими стенами домов телестре виднелась
лишь полоска голубого неба с сиявшими на нем дневными звездами.
Чем ближе мы подъезжали к площади перед Цитаделью, тем гуще
становилась толпа. К своему удивлению, я увидела священников в коричневых
рясах, управляющих потоков ортеанцев. Людей из стражи Асше я видела совсем
немного. Скурраи-джасин приближалась к площади перед домом-колодцем, и
говорящие с землей направили нас с Марик мимо передней лестницы храма.
- Кристи... сюда!
Под одним из навесов, дававших тень обеим лестницам и местам на них,
стояла Рурик. Когда она вышла на солнечный свет, ее серебристая грива
заблестела словно оперение скворца. В тени мерцала серебряная грива
Родион.
Блейз, также стоявший в тени рядом с ними, помахал мне рукой.
- Я думала, что вы уже не приедете. - Рурик взяла мою руку. Она
выглядела усталой, но довольной.
- Я что-то пропустила?
- Нет. Все только еще начинается.
Небеленое полотно бросало на пол темно-коричневую тень. С одной
стороны от нас стояли саберонцы, а с другой - стражники морской маршальши.
Марик протиснулась с помощью локтей к Блейзу и что-то сказала ему,
чего я не поняла, но что наверняка было дерзостью. Человек с покрытым
шрамами лицом коротко ответила ей. Поскольку я хорошо знала его, то
поняла, что он едва удержался от смеха. Может, она напомнила ему о своих
воспоминаниях, связанных с Кирриахом?
- Не могу найти... ах, вот вы где. - Халтерн, переутомленный, как
всегда, увидел меня на ступенях лестницы.
"Он все еще считает себя сторожевой собакой посланницы", - весело
подумал я.
Загудели рога, загрохали барабаны, имевшие вид натянутых на рамы кож.
В дворе Цитадели стало тихо, собравшись ортеанцы сосредоточили все
свои внимание на доме Богини.
Стражники Короны стояли возле закрытых ворот. Блестели плюмажи на их
головах и знаки отличия на поясах. При сигнале они обернулись и начали
открывать двухстворчатые ворота.
С опор, на которых были закреплены навесы, свисали флажки,
трепыхавшиеся под редкими порывами ветра.
Со своего места я могла обозревать всю площадь. Подходы к Пути Короны
были забиты народом. У закрытых ворот Цитадели стояла стража. Под навесами
толпы казалось морем красок: зеленой, ярко-красной, голубой, золотой,
белой и землисто-бурой.
При более длительном разглядывании в этой смеси начинали выделяться
рясы и яркие туники с'ан телестре, блестящие рукоятки харуров. Некоторые
люди держали на своих плечах аширен.
Недалеко от меня толкалась пестрая смесь из городских торговцев,
купцов и молодежи из квартала художников и ремесленников. Женщина в
кожаной одежде гильдии наемников, еще одна с украшенной перьями гривой
даденийской всадницы и один из посланцев Кварта передавали по кругу
бутылку с вином.
- Сейчас мы это увидим, - спокойно сказал Халтерн.
Солнце отражалась от белых стен без окон. Через открытые ворота
дома-колодца я видела прохладные фонтаны и большой купол. Оттуда вышла
группа говорящих с землей и двинулась вниз по лестнице. Их сопровождал
седогривый ортеанец в униформе стражника. В нем я узнала Т'Ана
командующего Асше.
Священники пробили быструю барабанную дробь на металлических рамах.
Прозвучал рог. Звук его не был мелодичным, как фанфары, но мощным, как у
охотничьего рога. Мгновенно все стихло.
- Слушайте все, слушайте все! - Хриплый голос Асше долетал до самого
отдаленного уголка площади перед Цитаделью. - Все, милостью Богини живущие
на земле, да слышат мои слова!
Один из священников - Тирзаэл? Да, это был он - выступил вперед. В
руках он держал связку пергаментных свитков. Солнце заглядывало под край
высокого навеса и освещало его. Прозвонили колокола, возвещая о середине
утра. Он подождал, когда закончится звон, и начал говорить.
- Внимайте и слушайте. Вот здесь находятся Т'Аны Ста Тысяч,
призванные к исполнению своих обязанностей милостью и желанием народа и
созванные для коронации, которая состоится сегодня, в дом Богини.
Вначале я приняла это за эхо, но затем поняла, что священники,
стоявшие в углах площади, передавали эти слова дальше в город.
- Названа для Кире, - продолжал Тирзаэл, - Арлин Бетан н'ри н'сут
Иврис!
Одобрительный крик прозвучал от распределенных в толпе мужчин и
женщин из Кире.
На площади присутствовало поразительно много представителей островных
телестре. Я увидела, как по лестнице поднялась приземистая, светлокожая
ортеанка, склонилась перед Тирзаэлом и сотворила круговое знамение Богини.
- Названа для Морврена и Свободного порта - Заннил Эмберен н'ри н'сут
Телерион.
Раздались еще более громкие крики одобрения в адрес морской маршальши
и обсуждавшихся шепотом спекуляций. Стражники морской маршальши, стоявшие
недалеко от меня, выглядели скорее примирившимися с судьбой, чем
восторженными сторонниками.
- Откуда они знали, каков будет результат? - спросила Марик, стоявшая
между мной и Халтерном.
Ее молодое лицо раскраснелось, темные глаза блестели.
- Откуда они знали, кого выберут?
- Чисто теоретически я предполагаю, что избранным мог бы быть любой
из с'анов Ста Тысяч. На практике же... - Халтерн пожал плечами. - Не
думаю, что речь шла более чем о двух или трех дюжинах имен.
- Он циник, - сказала Марик и улыбнулась мне.
- А как вы думаете, в какую игру они играли все эти последние
полгода? - разгоряченно спросил Халтерн. Его глаза впились в священников,
стоявших у ворот дома-колодца, как будто он мог заставить их назвать те
имена, какие он хотел услышать. - У меня такое чувство, Кристи, что это
самый важный год летнего солнцестояния, итоги которого мы будем ощущать в
течение долгого времени. Может быть, важнейший в моей жизни. Надеюсь, вы
знаете, почему... Мы не можем себе позволить не считаться с Доминионом...
В настоящий момент.
- Назван для Пейр-Дадени, - продолжал Тирзаэл, - Сетелен Касси
Рейхалин.
У него были бледная кожа и золотая грива. Когда он шел вверх по
лестнице в своем богатом одеянии, на его украшенных перепонках рук
блестело золото. Я вспомнила Ширия-Шенин. Пятую стену. Марик, стоя рядом
со мной, что-то недовольно проговорила. Она тоже вспомнила первого
министра Канты.
- Вот это да! - Находившаяся рядом со мной даденийская всадница
прямо-таки застыла от удивления с поднесенной ко рту бутылкой. На лице ее
было написано изумление. - Касси? Пробравшийся наверх лодочник...
Тонкие черты лица Рурик растянулись в улыбку.
- А я осмеливалась предсказывать, что он станет н'ри н'сут Андрете
еще до окончания этого сезона.
- Назван для Ремонде - Верек Ховис Талкул!
- Ого, - сказала с издевкой Рурик, - вот идет человек, ожидавший
приглашения со стороны т'Анов.
Толпа расступилась, чтобы пропустить его к лестнице.
Разгоряченный Ховис, одетый в буквально усыпанную драгоценными
камнями тунику и свободно свисавшие брюки и обутый в сапоги из кожи куру,
с довольным видом поднимался по ступеням. Согласно последней ремондской
моде, его харуры были закреплены крест-накрест на спине. На пальцах рук
поблескивали перстни и кольца.
Если и был кто-то из ортеанцев, которому я не доверяла и которого
считала опасным - а при определенных обстоятельствах даже более чем
опасным, - то им являлся этот гладкий и толстый ремондец.
Тонкие пальцы Рурик мяли пустой рукав ее сорочки. Затем она стряхнула
пыль со своих брюк. Наконец вымученными тоном сказала:
- А сейчас мы узнаем, что думает Мелкати о моей деятельности за
прошедший сезон.
- Или насколько ловок Хана Ореин Орландис.
Она взглянула на Халтерна и кивнула.
- О, да, я знаю, что он охотно занял бы мое место.
Случилась задержка священники стояли группами и совещались. Затем на
солнце выступил Тирзаэл.
- Названа для Мелкати - амари Рурик Орландис!
От находившихся вблизи нас людей раздались громкие приветственные
возгласы и хриплые ликующие крики.
Рурик провела себе пальцами по гриве, поддернула пояс с висевшими на
нем мечами и зашагала к лестнице. Ее сопровождали аплодисменты.
Родион протиснулась мимо меня, побежала за темнокожей женщиной, взяла
ее за руку и что-то сказала. Рурик, услышав ее слова, очень удивилась, а
потом грубовато, одной рукой, обняла дочь. Возгласы усилились.
Вернулась Родион, раскрасневшаяся и улыбающаяся, а Рурик поднималась
вверх по ступеням к воротам дома-колодца.
- О чем это вы там обе шушукались? - спросила я.
- С'арант, я сказала, что расскажу ей об этом. - Она взяла за руку
Блейза, удивленно смотревшего на нее, и громко объявила: - Я ношу в себе
твоих детей.
Он одним рывком поднял ее в воздух. Стоявшие рядом с нами ортеанцы
придвинулись еще ближе, поздравляя ее и предлагая нам бутылки с вином. Еще
одна женщина на сносях обняла ее. Столь резкое выражение восторга было
прекращено саберонцами, с презрением смотревшими на всякого.
Спокойствие было восстановлено, но не вовремя, и мы прослушали
следующее объявление, однако я узнала римонца, которого видела на
процессе: Джакана Ту'элла Сетура.
Халтерн положил руку на мое плечо и сжал его. Лицо его было
серьезным. Замешательство, уже давно присутствовавшее на нем, исчезло, и
тут я увидела в нем умного человека, искренне беспокоившегося о своем
мире.
- Сейчас, - повторил он.
- Названа для Имира, - крикнул Тирзаэл. - Головы повернулись в его
сторону, смолкли все разговоры. Названа для Имира - т'ан Далзиэлле
Керис-Андрете.
Шум был неописуем. Бурным, стихийным и без слов толпа ревела тысячами
глоток. От этого рева у меня перехватило дыхание, дрожал воздух, и я долго
стояла как оглушенная, пока не поняла, что это было выражение неистового
восторга.
Халтерн тряс головой и смеялся, он вел себя точно так же раскованно,
как и Марик, подпрыгивавшая на месте. Блейз и Родион стояли крепко
обнявшись.
На ступенях лестницы, ведшей к дому-колодцу, стояли шесть человек. По
запыленному пространству между навесами к ним шла Далзиэлле Керис-Андрете.
Навесы бросали на ее освещенный солнцем путь тени, поэтому в одно
мгновение она выглядела женщиной в мантии и кольчуге, а в другое -
серебристым призраком. Хрупкая, невысокая женщина, которой было уже за
пятьдесят, шла легко и даже грациозно. Едва позванивали в тишине ее
харуры.
Она поднялась по ступеням, и вновь загремели приветственные крики:
"Сутафиори! Цветок Юга!"
Небольшие, светлые фигуры постояли немного, окруженные священниками в
коричневых робах, демонстрируя себя публике, и затем исчезли в
доме-колодце.
Колокола прозвонили полдень, и лишь тут я представила себе, сколько
же времени уже прошло.
В толпе почувствовалось заметное облегчение, и уровень шума снизился
до громкости разговоров. Я наблюдала, как в тени навесов на каменных
плитах площади раскладывались скатерти. Открывались бутылки,
разворачивались свертки с едой. Ортеанцы рассаживались группами,
разговаривали, ели и пили, некоторые играли в охмир.
Вновь ожили поздравления и пожелания счастья, адресованные Родион она
и Блейз стали центром внимания. Я села на ступени рядом с Халтерном.
- Одно уже было, - сказал он. - Теперь все остальное зависит только
от нее самой.
- Я думала, это и есть тот самый момент, который вас беспокоил. Вы не
