гвоздиками. Среди ортеанцев встречалась такая склонность к модному
варварству.
- Сетелен Касси Рейхалин, - степенно представился он и продолжил
по-имириански с южно-даденийским акцентом: - Вы должны понять, что на
подобное требуется некоторое время.
- Уверяю вас, что Сутафиори потребуется немного времени, что-бы явить
свое недовольство, если вы промедлите сообщить ей это известие.
- Это легко сказать.
- Тогда скажите это ей! - прикрикнула я на него. - Я пришла сюда
через половину всей Южной земли не для того, чтобы ждать у ворот
Ширия-Шенина!
- Это правда, т ан, - сказал ему Марик. - Мы пришли сюда из Корбека
через Пустошь. Посланница иного мира жива; Сутафиори должна узнать это как
можно скорее.
- Не спускайте с них глаз. А вы подождите здесь.
Взгляд Касси скользнул по нам, прежде чем он шагнул назад через
ворота Первой стены. Я заметила, как он непроизвольно оглянулся. "Что же,
на нас не слишком приятно смотреть, - подумала я, - но зато мы живы, а это
уже кое-что."
Шум города затихал. Наступили вторые сумерки, в небо поднимался серый
дым. Скоро закончится девятый день. Я ощущала запахи готовившегося ужина.
Все мои внутренности сжались; я была более голодна, чем подозревала. Улицы
пустели, зажигались масляные фонари и вывешивались над входами телестре.
- Теперь с меня довольно, - сказала я.
- Они могут нас убить, если мы их испугаем, - озабоченно сказал
Марик, - ведь они знают, откуда мы пришли. Я еще никогда не слышал ничего
доброго об этих северных землях. Нам лучше всего вести себя тихо и ждать
С'арант.
- Мы войдем внутрь под охраной, - сказала я Хурот, - но я войду и
найду кого - нибудь, кто меня знает, иначе нам придется провести здесь всю
ночь.
Она была также мало заинтересована в том, чтобы ждать, как и я, а ее
всадники хотели как можно больше времени провести в Ширия - Шенине, прежде
чем вернуться к исполнению своих обязанностей в гарнизоне. На замечание
стражи она отреагировала резким протестом.
- Да, - сказала она, - у нас есть приказ отправить вас к Т Ан Сутаи -
Телестре, а не стоять снаружи возле ворот Л Ку. Ты, там, отойди в сторону!
Именем Богини! Они ведь под охраной, разве нет?
Уйдите с дороги!
Их командира здесь не было, поэтому сейчас она являлась старшей по
званию. На это - то я и рассчитывала.
Ярко выкрашенные ворота потеряли свой цвет в полутьме. Запахи города
уносились ветром в сторону. Начал моросить мелкий дождь. В скоплении
низких каменных стен, окружавших внутренний город, в окнах был виден
желтый свет. Дорога к воротам представляла собой туннель; когда мы шли по
нему, звуки наших шагов отражались от стен.
В центре шестиугольного двора росла суковатая тукинна, она стояла в
том месте, где плоские ступени вели вниз к крытому колодцу. На равном
расстоянии друг от друга висели фонари, бросавшие свой желтый свет на
бурые каменные плиты.
На улице Марика я увидела такое же выражение, какое, вероятно, было и
на моем - выражение испуга и потрясенности возрастом всему
сопротивляющихся и все скрывающих стен. Повсюду вдоль низких зданий с
плоскими крышами имелись ромбовидные окна-щели.
Хурот прошла мимо дерева и колодца. По ее неподвижной спине
угадывалось сильное напряжение, в котором она находилась. Когда я догнала
ее с намерением поговорить, из дальнего здания вышла какая-то женщина в
зеленом бекамиловом пальто. Ее фигура выделялась на фоне отрытой двери, и
ее стало можно хорошо разглядеть.
Она сбросила с головы капюшон, открыв черную гриву и худое, темное
лицо. Двигалась она рассеяно, опустив голову и засунув за пояс левую руку.
Пальто прямо свисало с ее правого плеча. "Я едва узнала ее; она, наверное,
очень больна", - подумала я.
- Рурик!
Она резко подняла голову, на лице появилось выражение растерянности.
Желтые глаза на мгновение затянулись пленкой и снова прояснились.
"Неужели я сильно изменилась?" - спросила я себя, когда заметила, как
медленно она меня узнавала. Однако она узнала меня.
- Кристи? О, Богиня! Кристи!
Тут мы обменялись так крепко, что не замечали ни дождя, ни сумрака;
она смеялась и хлопала меня по спине своей единственной рукой. Она
отстранилась от меня на длину руки, и мы продолжали глупо улыбаться друг
другу. Ее взгляд перебегала на Марика и на всадников из гарнизона Ай.
- Что такое? - Она покачала головой, скривив лицо и сморщив нос. - О,
Богиня! Кристи, да ведь от вас воняет!
- У меня есть оправдание этому. Даже масса оправданий. Топи,
Пустынные земли... Между прочим, вот это - мой эскорт с Разрушенной
Лестницы.
Она снова покачала головой и заулыбалась.
- Вы должны мне об этом рассказать. А Сутафиори... Она... Ротмистр...
я бы хотела выслушать ваш доклад. Кристи, вот это история!
Мне еще удалось спасти свой нож и акустический парализующий пистолет,
однако вся моя одежда и прочие вещи должны были быть сожжены. Они
находились в таком состоянии, какое мне самой казалось невероятным. Я
сняла повязки с больных рук, а когда наконец стянула свои сапоги и
временные обмотки, то в них остались два или три ногтя с пальцев ног.
Открытые обмороженные места очень болели в горячей воде ванны. Я
долгое время с прямо-таки животным удовольствием сидела в горячей воде,
освобождаясь от струпов, грязи и вшей, и мне понадобилось четыре ванны,
чтобы отмыть до розового цвета свою чернобурую кожу.
Л'ри-аны отвели меня к анфиладе комнат в карантинном зале, пришла
женщина, чтобы остричь мои безнадежно свалявшиеся волосы. После этого они
стали короче, чем то предписывалось имирианской модой. Я сидела у камина,
завернувшись в мягкую ткань, и слушала стук дождя по узким окнам.
- Кристи! - Марик, входя в комнату, одергивал на себя одежду из
хирит-гойена. Его кожа снова обрела свой телесный цвет, а ее зимняя
расцветка только едва наметилась. - Здесь, внутри, спокойнее. Все эти
люди...
- Это трудно переносить, я знаю. Думаю, мы к этому привыкнем.
Он закрыл ставни на ромбовидных окнах. В небольшой комнате было
тепло, свет ламп и огня в камине падал на висевшие на стене ковры. Здесь
можно было бы легко заснуть.
Марик присел к огню, в руках он держал кувшин с вином. На кровати
была разложена чистая одежда, и я проковыляла туда, чтобы одеться.
Марик наклонился вперед и от жара огня повел пальцами по своей гриве.
- С'арант, вы заплатите ее мне, когда она высохнет?
- Конечно, через минуту.
Ни один ортеанец не может сам заплести себе гриву, а она у Марика,
прежде коротко постриженная, стала уже довольно длиной, чтобы
соответствовать даденийской моде. Мне опять вспомнились причины этого
обстоятельства: в подобных связанных между собой общинах ортеанец никогда
не живет без брата или сестры, без родителей или малышей, поэтому ему
никогда не приходилось самому выполнять эту простую работу.
Я надела сорочку и только зашнуровала брюки, как услышала, что
открылась дверь.
- Боюсь, что сейчас начнется. Я спрашиваю себе...
Вошел ортеанец средних лет, его безукоризненная грива и плечи были
влажными от дождя. На меня дохнуло. Хлынувший в кровь адреналин на секунду
оглушил и ослепил меня, показалось, что я снова в низменностях возле
Топей, в телестре Эт.
- Я сразу пришел, только об этом услышал. - Пожатие его шестипалых
рук было сухим и крепким. - Вы не ранены?
- Нет, я... - Меня слепили слезы облегчения. Я вытерла глаза и крепко
держалось за его руки, чтобы справиться со своей истерикой. - Нет, нам
хорошо. Хал, как приятно снова вас видеть.
Не требовалось говорить еще что-либо. Между нами снова возникли
старые, дружеские отношения, как только он вошел в комнату. Я вспомнила,
как Рурик сказала: "Он хороший человек: не доверяйте ему." О хорошем мне
ничего не было известно - он обладал типичной ортеанской склонностью к
интригам и неверности, - но доверять ему я не могла.
- Теперь, - сказал он, когда мы уже сидели у камина, - пусть Ховис и
СуБаннасен попытаются сообщить Короне неправду. Теперь-то они в наших
руках!
- Они здесь?
- Т'Ан переезжает вместо с двором. Но Ховис находится здесь по
приглашению, которое Сутафиори послала ему в Корбек. Что же касается Т'Ан
Рурик и меня, - сказал он, - то она прибыла в Корбек примерно в то же
время, когда меня приволокли туда обратно, и мы там затеяли изрядный
скандал. Но никогда бы не подумал, что мертвая свидетельница вернется.
Мы вместе рассмеялись. Потом я сказала:
- Значит ли это, что на Землю сообщили о моей смерти?
- Да, ваши люди были об этом проинформированы.
- Это вызовет бюрократическую неразбериху. - Мне было трудно
разъяснить ему, что я при этом имела в виду. Поскольку напрашивалась
прямая связь, я продолжала: - Если здесь Ховис, то это означает... Фалкир
тоже здесь?
Он кивнул и осторожно посмотрел на меня.
- Да, он где-то здесь. - Возникла пауза. - Сетин умерла, старик
Колтин тоже; это увеличивает наши трудности.
Я почувствовала одновременно облегчение и печаль, но не знала что из
них перевешивало.
- Что произошло дальше с этой дикаркой? - с интересом спросил он. -
И... где Телук?
Сейчас я знала, что снова была в этом мире, и приняла его тяжесть на
свои плечи. Марик явно ждал, что я отвечу на вопрос.
- Ее убили обитатели Топей, - сказала я. - Телук мертва.
19. КОРБЕКСКИЙ ЭПИЛОГ
К концу недели (после того как отсыпалась целыми днями) я стала
беспокоиться насчет расследований. Состоялись два из них, которые можно
было бы назвать "срочными" из-за скорости, с которой по городу
распространялся скандал: расследование отчета о моей "смерти" в Корбеке и
расследование дела о наемном убийце каким-то лицом или несколькими лицами,
которые не были установлены, но предполагалось, что они относятся к кругу
членов телестре СуБаннасен. Я надеялась, что будет вскрыт ряд
неправомерных действий.
Поскольку здесь сейчас одновременно находились оба двора - как
даденийский та адур, так и имирианский такширие, - расследование
возглавляли Т Ан Сутаи-Телестре и Андрете, а слушания велись на обоих
языках.
Чиновником Андрете, ведшим расследование, оказался тот самый Сетелен
Касси Рейхалин (не упомянувший о нашей встрече возле ворот Л Ку).
Соответствующим чиновником со стороны Короны был Первый министр Имира.
Несмотря на старческие морщины, лицо его показалось знакомым, и я ничуть
не удивилась, узнав, что родом он был из телестре Ханатра, а звали его
Хеллел.
- Сколько я должна сказать? - спросила я Халтерна, когда на второй
день мы с ним протискивались по изрядно заполненному залу с низким
потолком.
- Очень немного. Вас вызовут, чтобы вы подтвердили показания, какие
дали ранее.
Халтерн разговаривал с человеком, у которого были резкие черты лица.
Я узнала его. Он присутствовал на той роковой для меня трапезе в
Дамари-На-Холме: Бродин н'ри н'сут Хараин. Я откинулась назад в своем
резном деревянном кресле, которое стояло вблизи украшенной узорами
железной чащи с горящими углями, несколько которых стояло в зале, и
положила распухшие ноги на подушку. Все еще невозможно было натянуть на
них сапоги; они и выглядели, и ощущались, как куски сырого мяса. Поэтому я
забинтовала их и надела несколько пар носков.
- За телестре Талкул: Верек Ховис!
Ортеанец поднялся, присутствовавшие удостоверились, что это был
