Может быть, они ведут к водопою?
Мы прошли по звериной тропе до противоположного берега, где увидели
разрытую яму, полузасыпанную песком. Мы принялись углублять ее саперными
лопатками, и на глубине примерно футов четырех песок стал влажным.
Торопливо продолжая копать, чтобы песок не успел осыпаться, мы, наконец,
добрались до воды, вполне пригодной для питья, и наполнили фляги. Стайн
понес их сам. Солнце уже село, когда он разжег костер. Я глядел вдоль
русла вниз по реке. Пламя костра отбрасывало беспокойные розовые блики на
белый песок. Стояла тишина, только потрескивали горящие сучья.
Анна лежала, не в силах двинуться. Я сел, оперся спиной о ствол
дерева и стал размышлять. Чем больше мы углубляемся в Каокофелд, подумал
я, тем меньше шансов у меня остается. Я необходим Стайну только как
проводник. В какой момент я стану не нужен? Когда он найдет этот проклятый
онимакрис. А может быть, он ищет тайный склад алмазов? Они часто
заманивали людей на верную смерть на этом диком побережье. Если так, то
Стайну должно быть известно их местонахождение. Он довольно откровенно
говорил о конечной точке экспедиции-где-то в районе Отжихипо в стороне от
реки у плоскогорья Нангало. Подобная откровенность со мной могла означать
только одно - я не должен был вернуться обратно.
Но к чему тогда все эти разговоры об онимакрис? И при чем тут Анна?
Совершенно очевидно, что она не посвящена в игру. Глядя на прыгающие языки
пламени, я не находил ответа ни на один из вопросов и знал только, что на
Береге скелетов я должен подчиняться законам Берега скелетов - убивать или
быть убитым. Иоганн - вот моя первая цель. Чтобы взять верх над Стайном, я
должен завладеть "ремингтоном". Но не так это просто.
Я погрузился в уныние. И словно читая мои мысли, Иоганн зашевелился,
ствол "ремингтона" тускло сверкнул в отблесках пламени. Нет, Иоганн не
сомкнет глаз всю ночь.
Мы ужинали молча. Каждый был погружен в собственные мысли. И вдруг из
ночной тьмы раздался грозный рык вышедшего на охоту льва. Стайн тревожно
взглянул на Иоганна, затем на меня. Львиный рев в ночи страшен. Должно
быть, зверь находился в нескольких милях от нас.
Анна вздрогнула...
Поужинав, я взял одеяло и откопал себе лежанку в мягком песке между
корней деревьев. Анна проделала то же самое. Все скорпионы мира не могли
бы помешать моему сну...
Стайн обманул нас: еще не было девяти утра, а мы уже месили песок в
русле реки. Ветер дул нам прямо в лицо, но было терпимо: он еще не успел
аккумулировать жар песчаных холмов. По берегам реки росли громадные
деревья, среди ветвей которых метались стаи мартышек. Они недоверчиво
поглядывали на нас и принимались истошно вопить, как только мы
приближались. Русло Кунене сужалось.
Очевидно, оно было едкиственным путем сквозь горы. Глядя на крутой
скалистый склон Онгеамаберге, обрывающийся в реку, я понял, как трудно
преодолеть эти горы. Речной каньон стал еще уже, и вдруг показалось ложе.
Я опешил.
- Вот видите! - торжествующе воскликнул Стайн, остановившись у
порога. - Ничего тут трудного нет! И высота невелика. Мне ясно это было и
без него.
- Да, - тихо отозвался я. - Всего футов сорок...
По отполированным водным потоком каменистым уступам даже школьник мог
бы подняться без посторонней помощи. Выше водопада русло реки расширялось
и было таким же песчаным, но по берегам росло больше зелени. Это говорило
о том, что вода была совсем не глубоко.
Стайн не скрывал своей радости.
- Если и дальше будут такие же водопады, то я не предвижу никаких
трудностей, - сказал он. - У Берега скелетов дурная репутация, и это
наводит на людей суеверный страх. Если кого-то постигает здесь неудача, то
своими россказнями он прибавляет новую легенду к десяткам легенд о Береге
скелетов. Мы развенчаем все это. - Он насмешливо посмотрел на меня.
- Пожалуй, тут вовсе и не требуется штурманских званий, капитан Пэйс?
Я понял, что он имеет в виду. Поняла и Анна и побледнела.
- Ну пошли дальше, - хрипло произнес я.
Около трех часов дня Стайн сделал привал возле купы огромных
деревьев. Мы продвинулись далеко вперед. Русло, теперь шириной всего ярдов
в двести, было по обе стороны окружено отвесными скалами.
В сотый раз в тот день я подносил к глазам бинокль: справа виднелся
широкий каньон Орумве, стиснутый милей дальше невообразимым нагромождением
скал. Я вспомнил карту старого Саймона, на которой стояла пометка
"Рио-Санта-Мария". Достигали ли этой точки португальские путешественники?
Я не мог себе представить, как они вообще могли преодолеть дьявольские
песчаные бары в устье реки...
И вдруг я увидел корабль. Он был полностью оснащен и стоял на якоре.
До него было миль пять.
Я подумал, что это галлюцинация. Руки у меня слегка дрогнули. Только
бы Стайн ничего не заметил. Я спокойно повел биноклем вправо. Не следовало
долго фиксировать взгляд на одной точке, чтобы не вызвать подозрение
Стайна. Я вновь провел биноклем мимо корабля. Он по-прежнему был там.
- Удовлетворены, капитан? - ухмыльнулся Стайн. - Никаких путей к
бегству?
- Удовлетворен, - ответил я. Сердце у меня билось от волнения. Мне
хотелось закричать:
"Корабль! Корабль!.."
В течение следующего получаса я ходил вокруг, собирая топливо для
костра. Анна курила, опершись спиной о ствол дерева. За весь день она не
произнесла ни слова. Я понимал, что этот поход к моей смерти мучил ее. Я
надеялся, что она не совершит никакой глупости. Никогда еще время не
тянулось для меня так мучительно долго.
Наконец как бы невзначай я сказал Стайну:
- Я хотел бы обследовать эту долину, - вернусь до захода солнца. Не
возражаете?
- Желаю удачи, капитан. Не стану вас преследовать, если не вернетесь.
Просто через деньдругой в пустыне появится еще один скелет.
Я готов был прибить его, но присутствие Иоганна с "ремингтоном"
останавливало меня, да и сам Стайн ловко управлялся со своим "люгером".
- Вы не хотите пойти со мной? - спросил я Анну.
- Если только недалеко... - ответила она. Я промолчал.
Отойдя от лагеря на порядочное расстояние, мы остановились.
- Джеффри, что случилось? Говорите скорей!
- Корабль, - хрипло произнес я. - Корабль на якоре.
Кивком я указал направление.
Пыл сразу покинул ее, сменившись жалостью и состраданием.
Она покачала головой и печально произнесла:
- Корабль на якоре в пятидесяти милях от моря?..
- Вы думаете, я рехнулся? Он стоит вон там...
Я поднял к глазам бинокль. Корабль был на месте. Я передал бинокль
Анне.
- Возьмите чуть выше той красноватой скалы... На песке...
Она опустила бинокль и ошеломленно посмотрела на меня.
- Но как он мог туда попасть? Он похож на... - она замолчала, не
находя нужного слова. - Он похож на каравеллу...
Нет, нет... Это просто невероятно...
Мы подошли уже довольно близко, и корабль был виден без бинокля. Я
отчетливо различил три мачты с косыми парусами.
- Побережье, должно быть, сильно изменилось за последние столетия...
- сказал я. - Наверное, когда-то здесь был залив...
Я не раз слышал старинные байки о корабле в пустыне. Обычно их
рассказывали во время попоек, когда была выпита уже не одна бутылка. Но
никто не говорил ничего определенного. То рассказывали о каком-то арабском
паруснике, то о какой-то каравелле, но в эти легенды трудно было
поверить...
Мы так быстро шли к кораблю, словно не совершили тяжелый дневной
переход.
- Португальская или испанская каравелла... - сказал я.
- Не могу понять, почему она не сгнила и не разрушилась за все эти
годы...
- Песок и сухой воздух удивительно долго сохраняют самые различные
предметы в их первозданном виде, а погибшие растения, трупы людей и
животных высушивают и мумифицируют.
Иногда подобными качествами обладают некоторые виды почвы. Так, на
родине я видел в одном склепе крестоносца, похороненного еще во времена
Ричарда Львиное Сердце. Пономарь рассказывал, что у тамошней земли
какой-то особенный химический состав, который сохраняет тела нетленными в
течение веков. Когда мы спустились в склеп, там повсюду стояли гробы, они
выглядели, как новые. По-видимому, нечто подобное произошло и здесь...
Мы преодолели пологую дюну, в четверти мили от каравеллы, стоявшей
носом к высокому утесу. Вдруг яркий отблеск, словно солнечный зайчик,
ударил мне в глаза.
- Вода, вон там, налево, вода!
Смотрите!
Примерно в полумиле отсюда мы увидели небольшое озерко.
- Ни слова Стайну! - сказал я. - Быть может, это будет нашим
спасением...
...В оцепенении мы остановились перед старым кораблем. Якорь был
засыпан песком. Орудийные порты были открыты, и из них торчали тщедушные
стволы орудий. Рангоут казался еще достаточно крепким. Корабль был
погружен в песок почти до орудийных портов. Позолота на носу и корме
потускнела и выцвела, но все еще была различима. Я увидел штурвал на
высоком юте. Я бы не удивился, если бы человек в старинном шлеме появился
на палубе и окликнул нас.
- Поднимемся на борт, - хриплым голосом предложил я.
- Это... это похоже на ожившее прошлое... - прошептала Анна, словно у
гроба с покойником.
Верхняя палуба возвышалась над песком больше чем на шесть футов. Я
хотел влезть на полуют через одну из амбразур, но Анна остановила меня.
- Джеффри, - взмолилась она, - не надо... Давайте вернемся назад... У
меня такое ощущение, словно там, на борту, какая-то святыня... Не нужно
осквернять ее... Не нужно нарушать покой мертвецов. Не будем подыматься
туда. Пожалуйста... Прошу вас...
Я рассмеялся, пытаясь разубедить ее:
- Но я никогда не прощу себе, если не увижу, что там... Рано или
поздно кто-нибудь найдет этот корабль... Я хочу быть первым, кто поднялся
на его борт после того, как он вышел из Лиссабона в тысяча четыреста
каком-то году. Подумайте, первый человек за пять столетий, поднявшийся на
борт! Пойдемте со мной, - сказал я, пробуя, выдержит ли доска мою тяжесть.
- Если нас ждет кара небесная, что ж, такова наша участь...
Я пролез в амбразуру, протиснулся мимо почти не заржавевшей пушки и
поспешно оглядел палубу. Все пушки по левому борту словно были готовы
открыть огонь. Орудийные порты по правому борту были закрыты. Возле каждой
пушки возвышалась аккуратная пирамида ядер, величиной с мяч для игры в
крикет. Заскорузлые, кожаные ведра, затвердевшие от времени, как железо,
стояли возле каждой пушки. Пустынную палубу устилал гладкий песчаный
ковер.
- Ничего страшного, - обернулся я к Анне. - Давайте руку.
Я наклонился и подтянул ее наверх. Анна огляделась.
- Что с ними случилось?.. - спросила она.
- Возможно, бежали на берег... - сказал я. - Взгляните, совершенно
ясно, что они готовились к бою. Орудийные порты открыты только с одного
борта, обращенного в сторону моря... Но что именно вынудило капитана
развернуться бортом к морю?.. Никаких следов экипажа. Значит, все они
покинули корабль. Давайте взглянем, что там внизу.
Она согласилась с неохотой.
- Я не могу отделаться от чувства, что мы вторгаемся в чужую жизнь, -
прошептала она. - Что ж, если вы хотите...
Я попробовал небольшую дверь, ведущую внутрь по левому борту на
полуюте. Она не поддавалась, и мне показалось, что дверь заперта, но вдруг
она слегка приотворилась. Мы протиснулись внутрь. Коридор был узкий и
такой низкий, что мне пришлось наклониться. Я шел впереди. Еще одна дверь.
Я растворил ее и онемел от неожиданности. Анна стояла рядом со мной. Она
